Примета

      И снова. И опять, и заново, и в очередной раз я всматриваюсь в отражения в грязном стекле автобусной остановки. Грязно-тусклые пятна мутной чередой сменяют друг друга, а я понятия не имею, почему вздрагиваю и оборачиваюсь, заметив темно-синюю расплывчатую кляксу, ничем не отличающуюся от основной массы. Отстраняюсь от противно-холодной стены, к которой прислонился лбом, и рассматриваю толпу. Он снова в капюшоне, и снова я не могу рассмотреть его лица. Лишь изредка он поворачивается так, чтобы я смог увидеть очертания его подбородка, пухлые губы, находящиеся слегка ниже, чем должны бы быть. Неправильное лицо, и от того еще более идеальное. Я хотел бы узнать, какого цвета его глаза, но много ли увидишь, имея возможность наблюдать лишь по дороге домой, в автобусе? Угадывая очертания фигуры в скрадывающей линии толстовке глубокого синего цвета.       Мне кажется, что я много о нем знаю, но я не знаю, наверное, ничего. Я думаю, что он рисует все вокруг, потому что интересуется миром, но в то же время он интроверт, поэтому наушники одного цвета с его толстовкой, обструганный карандаш и ярко-оранжевый ластик, порхающий по страницам блокнота - его верные спутники. Но я, может быть, ошибаюсь. Он кажется мне задумчивым, когда покусывает карандаш, когда смотрит в окно, а затем резко бросается чертить срывающиеся линии и трет, трет бумагу, лежащую на коленях, смахивая на грязный пол огненные кусочки резины. Я считаю, он задумчив, а может, скромен. Или - зол? Только часто я замечаю, как он вздрагивает, судорожно переворачивает страницы и смотрит, смотрит на что-то.       Мне нравится наблюдать за ним, забывая на миг о своих проблемах. В такие моменты я будто не я, когда полностью поглощен процессом, как и он. Будто это не от меня отказалась вся семья, когда я скрепя сердце признался, дрожа от волнения и нового необъяснимого чувства, что мне приятен одноклассник, и вовсе не как друг. Что-то светлое трепетало во мне, заставляя сердце сжиматься, когда друг брал меня за руку, тянуться к его волосам, если они спадали на лицо, прикасаться, обнимать, быть рядом, рядом. Как давно это было! И сколько обвинений, злости и агрессии в мой адрес. Из любимого сына я превратился в нечто отвратительное, мешающее жизнь. И вот, уже в десятом классе я жил один в квартире, которую снимать мне собирались только до восемнадцати лет. Моя мама до сих пор, хотя прошло уже восемь лет, придерживается настолько строгих взглядов, что такая болезнь, как гомосексуализм, позволяет ей добросовестно ставить крест на собственном ребенке. Я очень люблю свою мать. Слышать обвинения от нее было особенно невыносимо, а разлуку с ней мне тяжело переносить. Плохие, тяжелые мысли день за днем не дают покоя, и только в тесном мрачном автобусе с вечно замызганными стеклами, зажатый в углу с минимумом личного пространства, наблюдая за странным загадочным художником, я отдыхаю душой.       Сегодня толпа особенно неумолима. Автобус кидает из стороны в сторону, а людей внутри него сжимает, трясет и укачивает. Я отпустил поручень всего на минуту, и меня тут же откинуло к противоположной стене. Повернувшись лицом к сидениям, я с удивлением осознал, что прямо подо мной, склонив голову и усердно что-то выводя в блокноте, сидит мое наваждение! Пользуясь моментом, я приблизился к сидению и как бы невзначай прошелся пальцами по его толстовке, прежде чем взяться за спинку кресла. Она оказалась мягкой на ощупь и теплой, как я и думал. Мне этот парень весь кажется теплым и солнечным, хоть тот и старается выглядеть угрюмо, скрывая лицо под тканью. Тут юноша чуть откинулся назад и я заметил исчерченную бумагу. Упустить такой момент было никак нельзя, и я наклонился, чтобы рассмотреть, соединить линии разной толщины в один образ. Это были женщина и мужчина. Последний что-то кричал, и его лицо раздувалось от злости, вторая же показывала фак, откинувшись на дверцу машины, и выражение ее лица было еще более неприятным. Семейная ссора, но сколько же в ней ненависти, грубости… А разве не так выглядим мы, когда искажаем свои лица гримасой злости? Тем временем, парень убрал карандаш в карман и перевел взгляд в окно. На таком расстоянии я смог увидеть его нос. Прямой, немного припухший на кончике, будто он недавно плакал. Но он же… не плакал?       Автобус тряхнуло, и я завалился вперед, напрягая руки, чтобы не упасть на юношу. Тот резко вскинул на меня глаза, и я поразился их цвету, такому же синему. Не блеклому, не слабому, а насыщенному, полному… как космос. Но в этих синих глазах отразился испуг, как только наши взгляды встретились, а затем парень дернулся, встал и, покачнувшись, просочился мимо меня, тут же выпрыгивая из автобуса. Двери закрылись, грязный пейзаж за окном стремительно понесся назад, когда я заметил, что на осиротевшем сидении белеет блокнот…       Выходить было уже поздно, как и догонять хозяина потерянной вещи. Я аккуратно спрятал блокнот в сумку и протиснулся к выходу – через две остановки выходить.       Дома я наспех заварил себе чаю и пристроился в кресле, спрятав под себя замерзшие ноги. Почему-то показалось, что свитер в сочетании с шортами отлично согреет, а теперь идти переодеваться было лень. Я отхлебнул обжигающий глоток и принялся за рисунки. Как я понял, блокнот намеренно делился на две части. Первая была занята всевозможными эскизами и набросками. Я долго и обстоятельно разглядывал каждый, всматриваясь в черты людей, изображенных на бумаге. Все они были пойманы в такие моменты, когда они, я уверен, не хотели бы, чтобы их фотографировали или снимали. Гримасы злости, жадности, ревности и обжорства, неприятные, но такие правдивые, были запечатлены чутким взором художника и переброшены на лист. Очень часто попадались люди, стоящие или сидящие в автобусе. И какого же было мое удивление, когда я нашел среди зарисовок себя! И что самое страшное, на этом рисунке я смотрел ровно на художника. Твою ж мать… так спалиться, неслыханно. Я даже чаем поперхнулся и во все глаза начал рассматривать самого себя. И, чем дольше я смотрел на набросок, тем отчетливее понимал, что не вижу никакого порока, которые так старался выявить юный гений. Но, наверняка, это была лишь игра моего воображения и нежелание видеть плохое в самом себе. Так думал я, отмечая, как удивительно похож парень бумаге на меня. Этот юноша действительно очень неплохо рисует. На протяжении просмотра всех зарисовок я нашел еще три рисунка себя, но на них я уже не смотрел на автора.       Вторая же часть блокнота была посвящена… букету. Причем, букет был один и тот же. Я как будто просмотрел чью-то жизнь. На первых страницах свежий и красивый, букет еле умещался на листе. Рисунки, конечно, были черно-белыми, но потом я увидел одну зарисовку акварелью и убедился в том, что это белые розы. Букет белых роз, и буквально каждый день их жизни, запечатленный художником. Где-то листов через семь уже было заметно, что букет сохнет. И я, просматривая бутоны, состоящие из штрихов и линий, никак не мог понять, почему парень рисует один и тот же букет. Почему не выкидывает? Под конец розы совсем сжались, покрылись трещинами, но даже это было очень красиво, стоит отдать должное мастерству.       Я пролистал еще раз блокнот, думая, что уже завтра верну его владельцу на остановке, и, возможно познакомлюсь наконец, если он не сбежит от меня, как сегодня. Ничего нового я не нашел, поэтому положил книжку к себе на колени и потянулся. Блокнот предсказуемо упал на пол и открылся на последней странице. И тут я увидел слова, выведенные мелким косым почерком. Я присмотрелся: Сказать ему, чтобы занес все вовремя. Не забыть сообщить адрес.       И дальше, видимо, от безделья или чтобы не забыть, немного небрежно был написан адрес. Некоторые слова были обведены дважды. Я так делаю, когда разговариваю по телефону. Не знаю, что меня стукнуло, но через полчаса я ехал на автобусе, прижимая к груди блокнот с зарисовками.       Едва не запутавшись в системе корпусов, я вскоре нашел дом художника и, придержав дверь какой-то старушке, проник с ней в дом. Квартира парня находилась на четвертом этаже. Мучить себя дольше было бесполезно, я и так мялся у двери минут пять, поэтому я вздохнул и нажал на звонок, чувствуя, как бешено застучало сердце.       За дверью раздались шаркающие шаги, а потом моему взору предстал заспанный художник. Я неловко выпростал руку из кармана джинсов и взглянул на время. Половина двенадцатого. Да, поздновато я посмотрел. Парень же уставился на меня с удивлением, которое, стоило ему проморгать сонные синие глаза, сменилось шоком. Тут он заметил блокнот у меня в руке и тотчас же вырвал его, прижимая к себе и смотря с опаской. Мы еще немного постояли, затем я все же решился: - Что за букет… - понятия не имею, почему я задал именно этот вопрос, когда интересовало многое другое, но, кажется, он был верным. Так как парень тут же шикнул, его глаза расширились, а руки втянули меня в квартиру. - Какая тебе разница, что за букет? – спросил юноша, прислоняясь к противоположной от меня стене. Тем временем я оглядел прихожую, и она показалась мне очень уютной и милой, как будто у себя дома.       Я протянул парню руку. - Денис. - Витя, - настороженно ответил новый знакомый, пожимая ладонь. - Ты очень красиво рисуешь, Витя, - ответил я, смакуя его имя на языке. – Так что за букет ты рисуешь все время?       Парень передернул плечами, из-за чего темные прядки волос упали на нос, и он смешно попытался их сдуть, и прошел комнату. Посчитав это приглашением, я последовал за ним. - Так. Думаю, тебя не должно касаться, что это за букет, - наконец произнес Витя, не глядя на меня. И чем больше было этой его напускной уверенности, тем больше я осознавал, что букет важен. - Он что-то значит? - Нет. - Что-то важное, да, для тебя? - Конечно, нет. Всего лишь цветы… - Что-то такое, чего нельзя оспорить, - я никак не мог догадаться, хотя мысль вертелась где-то совсем рядом. - Просто цветы. - Нет, не просто… Букет, букет белых роз. - Да поймал я его! – вдруг воскликнул Витя, и тут же зарделся и закрыл лицо руками.       Я улыбнулся. - Поймал? На свадьбе, что ли? - Ну. Че ржешь. Букетов никогда не ловил? – вдруг насупился он. - Не-а. Так это ж, вроде, девушки делают обыч… - Заткнись! – прокричал парень, но сбился, взглянув мне в глаза, натянул подол свитера и начал лепетать: - Это была свадьба сестры. Я до этого шпильку нашел*, но не придал значения, думал, кто ж на меня позарится, но она скатерть на себя потянула перед ЗАГСом**, понимаешь?! Я уже тогда напрягся, и букет ловить не собирался, совершенно, я стоял далеко, наблюдал, а она как замахнется, он перелетел и прямо в меня врезался! Я даже руки убрал, так он ветками за костюм зацепился и висит!       Под конец рассказа я даже не старался сдержать смех, с улыбкой глядя на растрепанного как воробей парня. А тот продолжал. - Я не знал, что мне делать, я же никогда… никогда с мужчинами, то есть… Но примета же! - Это не примета, Витя, это судьба, - произнес сквозь смех я и, притянув к себе парня, поцеловал в губы. Потому что сил моих больше не было. Месяцы наблюдений, затаенная влюбленность, все это я перестал сдерживать, когда Витя – вот он. Такой домашний, доступный и наверняка мягкий, как и его толстовка. Витя, правда, тут же вырвался и залепил мне пощечину. - Не надо пользоваться положением! - А я сначала предложение сделать должен? - Очень смешно! - А я не смеюсь, - серьезно произнес я. Потому что согласен был, потому что взял бы его замуж. Взял бы? Возьму!

***

      Очень и очень злой я вышел на кухню и сел на табуретку. А злой, потому что с утра проснулся в холодной постели и не потискал спросонья теплое маленькое тело, не уткнулся в пахнущие апельсином волосы. Как только взгляд сфокусировался на Вите, ругать его сразу же расхотелось – вид парня был донельзя несчастный. Он стоял около раковины, оперевшись обеими руками о ее края, и смотрел в стенку. - Витя? Что случилось? - Я… мне... - Эй, солнышко… - впервые за годы нашей совместной жизни я не знал, что сказать. - Мне сегодня приснился карп. Он плавал в большом аквариуме.       Уже привыкнув, что Витя верит во все приметы, которые только знает, я начал тыкать наугад. - Эээ… Новые носки? Счета за квартиру? Выигрыш в лотерею?       Витя насупился и оттолкнул меня, уже успевшего обнять его со спины. - Дурак. Это, по-твоему, несерьезно?! - Ну, что ты, очень серьезно. А что это значит? - Это к беременности!       Приступ неконтролируемого хохота накрыл меня с головой, и я не стал разубеждать Витю, рассказывая ему об анатомическом строении мужчин, не позволяющем иметь детей. Парень, услышав мой смех, тут же сбросил мои руки с себя, тыкнул кулаком под ребра и гордо удалился с кухни. Я же сполз от смеха по стене на пол и старался успокоиться.       Я уже привык передавать все, только переступив порог, обходить черных кошек и смотреть в зеркало, если вернулся за чем-то в квартиру. Делал все это, считая некоторые приметы откровенно говоря глупыми, но с каждым днем все больше влюбляясь в маленького художника. И… не все приметы не срабатывают, так ведь? * - находишь шпильку или заколку - подними. К суженному (МУ) ** - Перед уходом на свадьбу девушка тянет на себя скатерть, чтобы ее сестры поскорее вышли замуж. (ЗАМУЖ)