Сны

      Сильные, но нежные руки почти невесомо оглаживают грудь и бока, медленно спускаются к талии и дальше, не прекращая своих действий. Дыхание в шею становится чуть более прерывистым, порой слышится тихий и удовлетворённый рык. Стайлз подаётся вверх телом, прогибается, позволяя изучающим рукам скользнуть на поясницу, затронуть ямку и нежно провести по ней пальцем. Стайлз закидывает руки на плечи того, кто сейчас так аккуратно ласкает, кто стремится доставить удовольствие. Стайлз теряется в ощущениях, застревает в этих мерных поглаживаниях, задыхается от нежности, его распирают чувства, эмоции, и он не знает, как дать им выход. Сильные руки успокаивающе проводят по груди, задевают соски, заставляя невольно вздрогнуть. Чужое дыхание скользит по щеке и останавливается напротив рта Стайлза. Их губы соприкасаются очень медленно, будто бы неохотно. Нет никакой борьбы за власть, Стайлз позволяет целовать себя так, как хочется, отдаётся, не стремясь как-то изменить положение. В ответ он получает удовлетворённый рык и почти детский поцелуй в нос. Стайлз чувствует себя невероятно живым, счастливым и довольным. Он скользит руками по чужому телу и, наверное, впервые за долгое время ощущает умиротворение. То самое умиротворение, которое было только при жизни мамы.       Стайлз перестал спать. Хотя это не совсем верное определение. Он перестал отдыхать во время сна. Как только Стайлз закрывает глаза, перед ним появляется кое-кто, кого совсем не должно было быть. Кое-кто с чёрной щетиной и в кожаной куртке. Кое-кто, способный выражать на лице лишь две эмоции – злость и раздражение. Кое-кто по имени Дерек Хейл.       Стайлз знает, что он ни в коем случае не должен говорить хоть кому-то об этих снах. Об этих снах, в которых Дерек необычайно нежен и терпим, в которых он относится к Стайлзу как к любовнику, в которых он словно бы любит Стайлза.       Никто не должен узнать о его снах. Ни одна живая душа. Даже Скотт. Даже самый верный бро, лучший друг. Потому что это не то, чем делятся с друзьями, этим нельзя делиться вообще. Стайлз старается скрывать всё, но, хотя он очень хорошо притворяется, вся стая улавливает изменения в обычно гиперактивном и болтливом подростке. Улавливает, но молчит. Потому что они либо не хотят этого замечать, либо считают, что это дело касается только их двоих. Только Стайлза и Дерека. Стайлз же думает, что это касается лишь его самого.       Дерек, похоже, другого мнения. Он настойчиво смотрит в глаза, заставляя смотреть в ответ, пронизывает взглядом, раскрывает всё то, что Стайлз с таким трудом пытался спрятать. Дерек на самом деле не дурак, и на свой незаданный вопрос «Что с тобой?» находит ответ самостоятельно. В ритме биения сердца Стайлза, в его глазах, в его нервно дрожащих руках, в его закусывании губы, в его желании спрятаться, уйти, не показывая свои мысли и чувства.       Дерек не дурак, он просто спрашивает «Как долго?», и это не тот вопрос, который требует точного ответа. Скорее он подразумевает «Почему» и «Как?». Возможно ещё «Зачем?». Но Стайлз не собирается отвечать. Он продолжает всматриваться в то лицо, которое преследует его во снах каждый день, он как будто впитывает образ Дерека, выжигает его в своём подсознании.       Дерек видит во взгляде Стайлза мольбу, просьбу, надежду. И какую-то обречённость, словно всё уже давно решено и Стайлз это прекрасно знает, но не хочет лишнего подтверждения. Дерек, будто во сне, медленно поднимает руку и, почти накрыв ею щеку Стайлз, замирает.       Стайлз ждёт, в его глазах большой немой вопрос и такое неверие, что Дереку внезапно хочется выть. Он всё же опускает руку на лицо Стайлза, проведя большим пальцем по скуле.       - Ты не должен, - тихо произносит Стайлз, не пытаясь уйти от прикосновения, наслаждаясь им, запоминая в мельчайших подробностях. Он просто пытается дать Дереку шанс сбежать, уйти, прекратить то, что, возможно, разрушит всю их жизнь. Вот только на самом деле этот шанс – всего лишь формальность. Выбор был сделан уже очень давно, но Стайлз не догадывается об этом.       Выбор был сделан незаметно, не совсем осознанно, но бесповоротно, неумолимо твёрдо. Он происходил тогда, когда Стайлз спасал Дерек от аконитовой пули, когда хлопал его по щекам, когда бил его по лицу, когда называл Мигелем при однокласснике, когда называл Мигелем при отце подопечного щенка. Выбор был сделан задолго до этого момента.       Поэтому, больше не раздумывая ни секунды, Дерек тянется к губам Стайлза, к его манящим и ждущим губам, которые на вкус напоминают овсяное печенье с мёдом. Почти в то же мгновение он прижимает несопротивляющегося Стайлза к двери, кладёт руки на его талию и несильно сжимает.       Это мгновение кажется Стайлзу ещё одним сном. Ещё одним из тех, что постоянно повторяются каждую грёбанную ночь, поэтому он отвечает на поцелуй, тянется за прикосновением так естественно, словно это происходило уже тысячу раз. Ведь так, по сути, и было. Только Дерек об этом не знает, он удивлённо вздыхает и тут же обхватывает ещё крепче, позволяя вцепиться пальцами в свои волосы и едва ли не поскуливая от ласки. Стайлз не стремится как-то увеличить площадь соприкосновения, он думает, что это снова сон. Но Дерек ведёт себя не так как обычно, он слишком жаждет, слишком овладевает, слишком доминирует. И Стайлз осознаёт, что это не очередная фантазия. Там Дерек чересчур нежен, там он выдуманный, эфемерный, а здесь – самый реальный, настоящий.       Стайлз тут же прижимается ещё ближе, целует с ещё большей страстью, отчаянно показывая своё желание, и Дерек поддерживает его, мнёт руками ягодицы, и время от времени чуть слышно порыкивает. Дерек понимает, что уж теперь ему никуда не деться, теперь он связан если не навечно, то на ближайшие пару сотен лет. Потому что Стайлз не отпустит. Не сейчас, когда он увидел отклик на свои чувства, не сейчас, когда он добился того, о чём мечтал долгое время. И Дерек соврёт, если скажет, что он недоволен тем, что происходит сейчас между ними. Тем, что будет происходить всегда, как только они окажутся рядом. Возможно, это и есть то самое чувство, которому давно придумали название, но которое остаётся таким же неопознанным. То самое чувство, которое выражается в трёх простых, но очень важных и нужных словах.