Лилькин хахаль

Ночной Тупик Прядильщиков — зрелище, унылое даже по маггловским меркам. Дневной, впрочем, тоже, но днём всё-таки меньше шансов вступить в отходы чьей-нибудь жизнедеятельности. А во тьме, под давно разбитыми фонарями, снег, лёд и щербатые обломки асфальта смешиваются в густую кашу, которая противно чавкает и норовит стянуть с тебя сапоги. Слава Мерлину, времена ночных вылазок миновали! Можно спокойно сидеть дома, читать подсунутый Люциусом («Чей день рождения? Твой? Да я давно о нём забыл, просто дёшево подвернулось!») бесценный древний трактат и предаваться унынию. И плевать на паутину, на толстенный слой пыли на комодах и подоконниках, на гудящий за окном хлёсткий зимний ветер... В дверь поскреблись. Затем неуверенно вякнул звонок, не прочищавший голоса со времён Тобиаса Снейпа. Черноволосый, носатый мужчина, валяющийся на продавленном диване, поморщился. Кого это принесла метель? Звонок кашлянул ещё раз и вдруг залился голосистой трелью, словно радуясь возможности показать себя. Потом резко, пристыженно замолк: вдруг хозяин не в настроении? Разумеется, не в настроении, глупая железяка! Но, кажется, лучше открыть дверь. Хотя бы для того, чтоб отчитать непрошеного визитёра. Иногда вызвериться на какого-нибудь идиота бывает полезно для сердечно-сосудистой системы. Куда подевался треклятый тапок? Мужчина поднялся, спрятал волшебную палочку в потайной кармашек в рукаве халата. Шаркая шлёпанцами, подошёл к двери. Лязгнул засовом... Порывом ветра из головы выдуло все заготовленные слова. На пороге стоял маленький бродяжка. Сколько ему лет — шесть, семь? Кутается в балахонистую спортивную куртку, из-под которой торчит тёмно-синий свитер, больше смахивающий на платье. Непокрытая — в такую-то погоду! — голова, растрёпанные, мокрые волосы кажутся почти чёрными... Из-под сбитой чёлки выглядывает зигзагообразный шрам. Зелёные глаза с надеждой смотрят поверх сползших на красный от мороза нос очков. Сердце мужчины пропускает такт. — М-м-м... мист-т-тер С-нейп? — зубы мальчишки стучат, озябшие пальцы сжимаются в кулачки и подрагивают. Волнуется... Он волнуется, подумать только! А я в панике. — Мистер Поттер, надо полагать? Голос сух и язвителен. Отлично. — Д-да, я... А в-в-вы меня знаете? Чему он радуется, этот Джеймсов щенок? И что на нём, во имя Основателей, надето? — Естественно, знаю. Проходите. В конце концов, держать полузамёрзшего ребёнка на улице — верх непрофессионализма для педагога. Поттера надо обогреть, вероятно, накормить (Мерлин великий, его что, морили голодом, этого недомерка?) и в любом случае выяснить, какого рожна... в смысле, откуда здесь взялся маленький мерзавец и зачем приехал сюда. — Раздевайтесь. Вот вешалка. И ботинки снимайте. Кухня налево, я заварю чай. Да, позорное бегство. От восьмилетнего мальчишки. Впрочем, он, Северус Снейп, не намерен недооценивать Гарри Поттера. Один уже недооценил, Волдемортом звали... Просто перевести дух. Собраться с мыслями. Лучше всего это получается, когда пальцы порхают над ингредиентами, даже если под зельем подразумевается банальный чай. Может, стоит послать сову... Потом. Гарри Поттер уже заходит в кухню, смущённо глядя на свои босые ноги. У Снейпа перехватывает горло. Глупый мальчишка даже носки не соизволил надеть! Повезёт, если отделается простудой! Добавить в чай пару капель цитрусового масла. И — по-прежнему сухо, безразлично: — Чему обязан визитом? Слышно, как Поттер делает глубокий вдох — будто в омут нырять собирается. Затем сбивчивая скороговорка: — Можнояувасбудужить? Чай едва не проливается прямо на пальцы. Спокойно, Северус. Поставь чашку возле ребёнка. Нет, налить себе бренди сейчас нельзя. Потерпишь. А мальчишку, кажется, прорвало: — Вы не думайте, я полезный! Действительно, если не думать, то всё будет хорошо... — Я готовить умею, и в доме убирать, и полы мыть, и стирать тоже... А весной в саду работать. Или в огороде. Где скажете. Домой я ни за что не вернусь, там тётя Мардж и... эти... Возьмите меня, ну пожалуйста! В голосе — слёзы. Н-да, эльф домовой, универсальный, одна штука... Джеймс, помнится, постель за собой застилать ко второму курсу научился... — Успокойтесь, мистер Поттер. Отхлебните чаю. Вот так. Ещё раз. И ещё. Вообще, допейте всё до конца и съешьте это печенье. Потом поговорим. Ну, хоть дрожать перестал, уже прогресс. Спасибо, Нарцисса, без тебя в доме вообще не нашлось бы еды для ребёнка. Маленькие паршивцы любят сладкое. Но скорость поглощения пищи ужасает. Думать надо быстро. И решение будет зависеть от вашей искренности, мистер Поттер. — Замечательно. Теперь глядите мне прямо в глаза и отвечайте на вопросы. Учтите: ложь я сразу замечу. Как вы меня нашли? Мягко погрузиться в чужое сознание. Осторожней, Северус: перед тобою совсем малыш. Утро. Гарри плетётся сортировать мусор. Пластиковые бутылки от любимой Дадли «Пепси-колы» — в этот мешок, жестянки из-под пива дяди Вернона — сюда... Кораблик со зверски выломанными мачтами: кузен испортил очередную игрушку. Когда маленький двухмачтовик принесли в дом, Гарри забыл, как надо дышать, всё смотрел на крохотное чудо, пока не огрёб подзатыльник... Хочется плакать. Осколки от тарелки с розовыми цветами... третьей по счёту, кажется, не везёт этому сервизу с Дадли... Пачка из-под сигар: если тётя Петунья узнает, опять будет скандал. Кипа газет и журналов за неделю. Из «Экономического еженедельника графства Суррей» вываливается старая, подранная записная книжка. Да, помнится, Дадли вчера бесился, обложка подпалена, половина страниц выдрана, и когда Гарри подбирает блокнотик, листки с шорохом вываливаются, мягко слетая на пол. Мальчик тяжело вздыхает, поднимает один, другой, третий... На шестом его руки замирают. Там написано: «С.Снейп, Лилькин хахаль». И адрес. Гарри совсем не помнит родителей, а от рассказов дяди и тёти становится душно, и накатывают поочерёдно боль, стыд и глухая ярость... У Гарри нет ничего, что могло бы напоминать о чете Поттеров. Только отцовские очки. А теперь — вот это. Худые пальцы отделяют листок от остальных. Гарри спрячет его в чулане, в котором живёт. И будет иногда перечитывать. «С.Снейп, Лилькин хахаль». — Я случайно нашёл, в тётиной записной книжке. Там был ваш адрес и... ну... что вы знакомы с мамой. Северус почти не слушает. Ему нестерпимо хочется обнять мальчишку и пообещать никогда не отдавать Дурслям... Впрочем, спасибо за деликатность, мистер Поттер. Не ожидал. — А под Рождество приехала тётя Мардж... Нет, это невыносимо — глядеть на жирную подлую тварь, натравливающую бульдогов на ребёнка! Снейп в возрасте Поттера мог постоять за себя, но сравнивать уличного мальчишку и это забитое существо нелепо. — И она начала говорить... про маму... всякое... Кажется, пора варить себе успокоительное. Правильно ли я понял, мистер Поттер, что маггла по имени Марджори Дурсль вытирала свой грязный язык о Лили Эванс? О, я правильно понял. Нет, Северус, авадить магглов нельзя. Нельзя, слышишь? Кровь стучит в висках, и сквозь её биение еле пробивается приглушённый всхлип. — Я туда больше не вернусь! Не вернёшься... Гарри. Можешь быть уверен. С Дамблдором... разберёмся. Как-нибудь. Северус слишком любит Лили, чтобы отпускать её сына к людям, которые позволяют себе... подобные выпады. — Прекратите рыдать и слушайте, мистер Поттер. Сейчас вы помоетесь: я приготовлю ванну с травами. Затем поужинаете и ляжете спать. На дворе ночь, знаете ли. Завтра мы купим вам пристойную одежду, а эти тряпки... Ещё не всякий бродяга польстится на такую рвань! — ... сожжём к Мерлиновой бабушке. Как вам план? Сияющие глаза. Да, и очки надо поменять. А лучше сводить ребёнка к окулисту. Два изумруда. Эх, Лили... Твой хахаль позаботится о твоём сыне. Раз уж никто другой не сподобился. — Отлично. Значит, приступаем к выполнению. Я иду набирать воду, а вы... — Посуду помою, можно? Домовой эльф, одна штука, зовут Гарри, фамилия Поттер... — Как хотите. За окном бесится метель, упустившая добычу. Пыль на подоконнике действительно надо стереть: ребёнку вредно дышать этой гадостью. На душе почему-то удивительно спокойно. С днём рождения, Северус!