Восьмой сын Грозового года

Утро выдалось холодным. Дюжина мужчин вереницей следовали проторенной дорогой через лес. Солнце ещё не встало, к рассвету они как раз успеют подойти к западной расщелине в Белых Горах – безопасному пути к Первому Приюту. Мороз щипал шею, и Восьмой поднял лисий ворот, подарок стариков на двадцатый солнечный круг. В мыслях было мутно, а во рту стоял противный гнилой привкус, не стоило вчера пить бражку с молодняком. Но он не смог устоять перед ласковыми взглядами молоденьких девушек в таверне, обычно на него обращали мало внимания. Восьмой по счёту сын в роду, появившийся на свет в Грозовой год, он не мог претендовать на уважение сородичей, на него не возлагали надежд, и прочили серое будущее, нагружали тяжёлым рутинным трудом. К нему редко обращались по имени, предпочитая называть только номер. Несмотря на это, он был рад быть самым поздним ребёнком Грозового года. В глубине души он боялся, что родись младшие братья в этот год, не удержался бы от соблазна, проявил малодушие и также мерзко винил их за позднее рождение в проклятый год. Восьмой плотнее обернул воротник вокруг шеи, прогоняя непрошенные тяжёлые мысли. В Первом Приюте его ждала тяжёлая работа, и нужно было сохранить силы. С ним поравнялся отец. Мужчина был уже стар, но в его сухих руках сохранилось много силы. Он вызвался в поход добровольно, хотя в Первый Приют без надобности никто не стремился. О жителях крепости в деревне всегда отзывались нелестно, то ли завидовали богатым соседям, толи боялись их военной мощи. Поэтому многие вздохнули с облегчением, когда гонец известил, что в крепость призывают только погодок. - Я спросил у старосты разрешения для тебя вернуться в деревню через одну ночь, - сказал отец. - Почему? - удивился Восьмой. - Мы уходили на три дня. - Хочу, чтобы ты выбрал жену. Парней не будет, и тебе не помешают, - прокряхтел отец. - Так скоро. - С чего это скоро, - возразил старик. - Тебе уже двадцать, а мне пора нянчить внуков. - В селенье хватает молодняка. - Почему ты отпираешься? Я говорю тебе жениться, а не на рудники посылаю. - Мне это не по нраву. Старик затих и недобро посмотрел на сына. - Отложим ещё на год, - предложил Восьмой. - Я слышал от младших, что ты крутишься у Дома Волков, - тихо сказал отец. - Там вечно молодняк околачивается. Мне тоже интересно. - Но ты человек, - возразил отец. - Я знаю, - Восьмой поднял на него глаза, и примирительно улыбнулся. - Это простое любопытство. Из этого не выйдет ничего дурного. - Твоя мать считала также, - распалился старик. - Мама бала светоч. Всё селение знало, что ваш союз долго не продлится. И ты это знал, отец. - Я любил её. - И она тебя любила, но волчьему зову это не помеха. Лицо старика посерело. - Следующий год – крайний срок, - бросил он сыну и обогнал его, возвращаясь в начало колонны. Они подошли к Первому Приюту, когда уже светало. Улицы наполнялись людьми, и Восьмой с интересом смотрел по сторонам. Он был в этом городе лишь однажды, два солнечных круга назад. За это время успели перекинуть мост через Быструю, а тогда ему пришлось проходить её вброд. Он не удержался на ногах и повалился, река унесла его на сотню шагов, острые камни порезали ноги, и он боялся, что ещё долго не выберется и потеряет путь. Из воды его вытащил взявшийся из ниоткуда ребёнок. Паренёк шагнул в реку и схватил его под плечи, удерживая на месте. Уже позже, на берегу, Восьмой смог лучше рассмотреть своего спасителя. Ребёнком тот, всё же, не был, но стал молодняком не так давно. Мальчишечье лицо никак не вязалось с широкими плечами и крепкими руками. «Волк», - понял Восьмой. Он попытался подняться на ноги и ответить парню благодарственным поклоном. Но получилось не сразу, левая икра была изранена. Из глубокого продольного пореза бурно сочилась кровь. Волк протянул ему руку, и Восьмой поднялся, опираясь на здоровую ногу. - Спасибо, - сказал он наконец. - Я - восьмой сын рода Олафа из Южного селения – твой должник. За официальным представлением последовал поклон. Мальчишка смотрел на него без особого интереса. Но его взгляд зацепился за серебряный ободок на мизинце, прощальный подарок матери. - Ты связанный? - спросил он сухо. - Я человек, - заверил его Восьмой. - Эта вещица одной старой светочи моей деревни. - Я знаю, что это кольцо светоча, - резко ответил Волк. Он разжал руку и сделал шаг назад. - Волк Северной Пустоши принимает твою благодарность. В тот день Восьмой добрался до Первого Приюта только к ночи. Он перевязал ногу рубашкой и сделал неплохой посох из лещины. Волк ушёл, также внезапно, как и появился. Восьмой даже не успел спросить, почему житель Севера оказался так далеко от своих родных мест. С тех пор многое изменилось. Приют разросся, к Палатам пристроили ещё несколько людских. В одну из них староста их и завёл. Мужчин пригласили сесть на длинные лавки, встретить прибывших вышел престарелый Тротий, который управлял делами на скотобойне. - Мы рады, что вы здесь, - обратился к ним глава. - И мы благодарны за вашу помощь. Я вижу, что наши друзья с юга прислали двенадцать своих детей. Восьмой услышал, как позади него кто-то фыркнул и прошептал. - Эти дряхлые туши он назвал детьми? - Как и было обусловлено, пятеро из вас помогут мне и братьям подготовить мясо к зиме. А семеро отправятся укреплять стену на внешней границе, - продолжал Тротий. - Не понимаю, с чего им понадобилось пятеро мужчин из нашей деревни для такой простой работенки? - раздалось позади. - Хочешь поменяться со мной и отправиться к стене? - второй голос был низкий и злой. - Ни в коем случае, мой друг, я не зря выбивал для себя тепленькое местечко, у меня на сегодняшний день большие планы. - Сбежать со скотобойни и отправиться в таверну? Шептание за спиной Восьмого было прервано глухим ударом и задыхающимся кашлем. - Не забывайся, Второй. - Извини, - прокряхтел низкий голос. Когда Тротий закончил говорить, мужчины разошлись. Восьмой отправился прямиком на скотобойню, не дожидаясь своих одноземцев. Там ему вручили дубину, чтобы одного за другим оглушать животных, а потом оттаскивать их туши мясникам, но это было все же лучше, чем работать топором. Когда загон опустел, Восьмой отошёл в тёмный угол, присел отдохнуть и задремал. Работников собирали к обедне. Восьмого разбудил высокий, но вкрадчивый женский голос. - Других молодых мужчин в Южном селении нет? - Это все, госпожа. - Сколько у них волков? - Трое, госпожа. - Они сильны? - Один уже старик. Другой был ранен медведем. А третий ещё не видел свой десятый солнечный круг. - А сколько в деревне светочей? - Также трое, госпожа. - Есть мальчики? - Нет, все женщины, госпожа. Послышался облегчённый вздох. - Посланник оказался не прав. В краю Белых Гор нет юноши, которого ищет Ульрик. - Это большая радость, госпожа. - Отправляйся в Палаты и передай мужу, что я хочу с ним встретиться после обедни. - Но Первая Госпожа, - заискивающе пролепетал слуга, - после обедни господин отправится в Дом Цветов. - Чего же ты боишься больше? - грозно спросила женщина. - Перечить мне или застать господина с одной из его шлюх? Слуга повалился на землю. - Прошу о вашей милости! Но женщине до извинений не было дела. Восьмой услышал шум платья и стук каблуков о камень. Слуга ещё какое то время неподвижно лежал на земле. А в голове Восьмого стоял гул. Он чувствовал, что оказался не в то время, не в том месте. Разговор не был предназначен для его ушей, и от этого всё его нутро было беспокойно. Слуга не успел подняться, тишину опустевшей скотобойни нарушил громкий смех и грязные ругательства. - Глупый сыч … - голос прервался, - посмотри, меня кто-то ждёт, коленопреклоненный. Эй, рвань, поднимайся. Восьмой слышал, как оторопевший от наглости слуга встал на ноги, и возразил, - я не приклонял перед вами колен. - Тогда с чего ты распластался на брюхе? Слуга не ответил, он попытался пройти мимо мужчин и покинуть скотобойню, но ему преградили путь. - Куда ты щемишься? - сказал другой низкий голос и послышался удар. - За проход нужно заплатить, монеты есть? Восьмой не мог бездействовать дальше. Он знал, кто стоял сейчас на входе, первый и второй сыны его рода. Они, видимо, не догадывались, что перед ними был слуга знатного семейства. Драки нельзя было допустить. Восьмой сорвался с места и покинул своё убежище. Три пары глаз тут же уставились на него. Не давая одноземцам времени отреагировать, он схватил слугу под локоть и буквально силой протолкнул его между мужчинами, выводя его на свет. - Простите моих друзей, - крикнул он в уже удаляющуюся спину, - они утомлены работой, и не желали вам зла. Продолжайте свой путь. Проследовать за слугой Восьмой не успел. Второй схватил его за плечо, затащил обратно в скотобойню и развернул к себе лицом. - Кто позволил тебе вмешаться, - прорычал он злобно. В тени его лицо походило на засохшую земную корку. - Я не хотел допустить ссоры, Стеллан, это не последний человек в Приюте, - объяснил парень, но его не слушали. Второй размахнулся и ударил его кулаком в живот, вышибая весь воздух. Парень согнулся и тут же последовал следующий удар коленом в грудь. - Ты - Восьмой - проклятый ребёнок, знай своё место, и не встревай в дела старших. Восьмой повалился на землю, и его лицо припечатали ботинком к земле. - Брат! Не хочешь развлечься? - Ударь его в колено, - отозвался старший. Стеллан с радостью и яростью исполнил приказ. Боль была сильной, но терпимой. Восьмой думал о том, как ему выбраться, но не видел подходящего момента. Стеллан уже занёс ногу для очередного удара, но остановился и отошёл назад, пропуская старшего брата. Тот присел на корточки и всматриваясь в глаза Восьмого злобно прошипел. - Ты бесишь меня с самого своего рождения. Он протянул к лежачему руку и провёл пальцами от виска до скулы, собирая выступившие капельки пота. - Почему ты не живёшь, как нормальный человек? - спросил он с наигранной заботой. Восьмой подумал, что было бы отличной идеей плюнуть ему в лицо. Но чего он этим добьется? Новой порции ударов и ничего кроме. Первый сын его рода был сволочью, злобной и расчётливой. В душе медленно растекался мерзкий страх. Первый отвёл руку и с размаха ударил его в челюсть. Рот наполнился кровью. - Мне кажется, или мы уже проживали этот день когда-то, - губы растянулись в ехидной улыбке. - Помню, тогда ты отсосал у меня, чтобы я тебя отпустил. Восьмой почувствовал будто в лёгких закончился весь воздух. Разумеется он помнил о чём говорил Стефан. Это случилось три года назад, ему было семнадцать, и также как и сегодня, он не смог ударить первым. А позже рассудил, что здоровые руки и ноги ему важнее сохраненной чести. Отец болел, а кому-то нужно было работать. В тот день он возвращался с работ в поле позже обычного, он хотел закончить с пашней как можно быстрее, чтобы отец не волновался. Когда он проходил мимо старой мельницы, то увидел Стефана. Старший сын брата его отца, родился весной после зимы такой долгой и суровой, что появление ребенка все восприняли, как божье благословение. Старики решили начать с этого ребенка новый счёт молодняка. Восьмой всегда уважал своего дядю, доброго, кроткого человека, но его сына не любил и старался держаться от него подальше. Стефан был сильным и умным, но его сила была жестокой, а ум холодным. В детстве они не играли вместе. Все дети избегали проклятого сына Грозового года. Стефан не обращал на него внимания ни в детстве, ни в юности и, казалось, впервые заметил, когда Восьмому исполнилось шестнадцать. В тот злополучный год они много ругались и дрались. Никогда при старших, Стефан обычно появлялся перед ним внезапно, иногда кричал, если охота была неудачной или дождь шел несколько дней, обвиняя в том, что Восьмой приносит селенью несчастья, иногда бил, если его конь начинал хромать или тупился меч, упрекая, что младший брат нарочно это подстраивает. Но больше всего Восьмой боялся своего брата, когда на праздниках, в толпе на площади, на тренировках замечал его пристальный, тяжёлый взгляд. Тот же взгляд, которым Стефан смотрел на него сейчас. Стеллан, услышав слова старшего брата, ошарашенно попятился назад. - Чего? Стефан повернулся к нему и скомандовал, - закрой ворота и стой снаружи. - Но, - начал возражать Второй. - Стой снаружи и смотри, чтобы никто не зашёл. Стеллан вышел со скотобойни, Восьмой слышал, как скрипели закрывающиеся ворота. Все о чём он мог сейчас думать, о том, как от сюда выбраться, хватить ли сил повалить Стефана на землю, не подведёт ли колено, сможет ли он добежать до ворот, а если сможет, то как пройти мимо Стеллана. - До конца обедни мало времени. Мне нужно возвращается на стену, - Стеллан поднялся и надавил носком ботинка на подбородок. - Кровь выплюни, не хочу испачкаться. Опираясь на руки, Восьмой сел на колени, он хотел встать, но его остановила рука на плече. - Куда? Здесь тебе самое место, - Стефан сжал его плечо. - Помню, я научил тебя, что нужно делать. Времени у меня мало. Начинай. Восьмой наконец поднял глаза и посмотрел на Стефана. Он думал, как ему сбежать, но ничего не приходило в голову. Под рукой не было никакого оружия, наружу вела только одна дверь, боль в колене отвлекала, он ничего не мог придумать. Стефан подался вперёд, приближая пах к его рту. - Чего ты ждёшь? Опираясь на руку Восьмой перенес вес на здоровой колено и тут почувствовал мелкие камни на земле под своей ладонью. Он сгреб как можно больше земли в руку и кинул в глаза Стефану. Первый закричал, пока он вытирал глаза Восьмой поднялся с колен и изо всех сил ударил его в голову. Его кулак прошёлся по скуле, но именно в этот момент Стефан повернулся, кулак соскользнул, и удар получился слабым. Восьмой хотел ударить его в живот, но Стефан кинулся на него со всей яростью и повалил на землю. Он слепо бил его в грудь и голову размашистыми ударами. Восьмой пытался защищаться как мог, локтями закрывая лицо. Каждый удар выбивал из него дух. Он уже знал, что его ребра сломаны, а левый глаз разбит. Ругал себя, не понимал, почему оказался таким дураком, почему вмешался, почему не дал брату избить слугу. Внезапно он почувствовал, что удары прекратились, вес чужого тела больше не удерживает его. Здоровым глазом Восьмой увидел возвышающуюся над ним темную фигуру. Стефан лежал на земле рядом без сознания. Восьмой тут же попытался встать, но боль в боках была слишком сильной. Кем бы ни был незнакомец, он только что спас его. Стефан был так зол, он бил с такой ожесточенностью, что мог забить до смерти или навсегда сделать калекой. - Спасибо, - сказал Восьмой, слова выходили с трудом и больше походили на хрип. Он хотел попросить незнакомца помочь ему подняться, но тут внезапная мысль поразила его. - Осторожней, второй стоит за воротами. Восьмой испугался, он с легкостью мог представить, как Стеллан подкрадётся сзади к незнакомцу и ударит его чем-нибудь тяжёлым, вроде балки. - Виделись, - ответил высокий голос. Незнакомец наклонился и цокнул языком. - Да, - протянул он, - знатно тебя отделали. Я вас, ребята, помню, вас же вызвали из Южного селения. - Верно. Укреплять стену и помогать с заготовкой мяса, - ответил Восьмой. Незнакомец фыркнул от смеха. - До сих пор не пойму, зачем просили новых работников на скотобойню. Лучше бы всех отправили на стену, было бы правдоподобней. - Что? - удивился Восьмой. - Ничего. Ничего. Позволь представиться. Хелле, я стражник в крепости. - Я, восьмой сын рода Олафа из Южного селения - твой должник. - Церемонии нам ни к чему. Я хочу узнать твое имя. На секунду Восьмой смутился. Он давно не произносил своё имя вслух. - Расмус. Хелле улыбнулся и его черты преобразились, строгое и внимательное выражение стало приветливым. - Наше знакомство не назовешь приятным, учитывая обстоятельства. Но я всё же рад встрече. Когда увидел, как тебя бьют, думал, ты уже без сознания. Я рад, что ошибся. Ты крепче, чем кажешься. Восьмой действительно чувствовал, что вот-вот провалится в забытье. Он не хотел навязываться новому знакомому. Его нужно было поблагодарить и отправить восвояси как можно скорее. Восьмой не знал, когда Стефан придёт в себя, но знал, что к тому моменту должен быть как можно дальше от брата. Он собрал все силы и попытался приподняться. - Благодарю тебя, Хелле, - его удивило, насколько хриплым был голос, - я не смею задерживать тебя. У стражника крепости много обязанностей. Он с трудом оперся на руки, но встать никак не получалось, ноги дрожали, в них совсем не было силы. Внезапно он почувствовал, как его тело тянут вверх. Хелле закинул его руку на плечи, принимая вес тела на себя. - Как же я могу бросить раненого? Доведу до лекаря. На счастье идти недалеко, - он осторожно приобнял его за талию, и они медленными шагами направились к выходу. - Но мой брат, - начал Восьмой. - Не беспокойся, Расмус, как только дойдём до лекаря, вызову подмогу. Хотя, нужно будет ещё разобраться, что произошло. Думаю, за драку его отправят в темницу. После того как подлечат, конечно. Они вышли за ворота. Восьмой почти ожидал увидеть Стеллана, но никого не было. - Так значит брат? Вот бы не подумал. Что вы не поделили? - спросил Хелле. Восьмой смутился. Рассказать незнакомцу о семейных делах он не мог. Но оставить вопрос без ответа было бы слишком непочтительно. - Это старая вражда. На этом, казалось, он смог удовлетворить интерес стражника. Они быстро дошли до бревенчатой хижины. По пути им попалась несколько людей, изумлённо смотрящих вслед и перешептывающихся. Расмус мог только представить, какое представлял из себя сейчас зрелище. Лекарь, седовласый старик с выцветшими глазами и длинными бородой, усадил его на скамью и принялся обрабатывать раны. Хелле ненадолго вышел из хижины, но вскоре вернулся. Когда лекарь вытер кровь и обвязал торс чистой тканью, Хелле помог ему дойти до кровати, и вскоре Расмус заснул. Пробуждение было не из приятных. Грудь и бока ужасно саднило. Дышать приходилось мелко и часто. Расмус медленно огляделся по сторонам. Воспоминания о вчерашнем дне были как в тумане. Сколько он проспал? Как же его работа? Что скажет отец? Известно ли ему о том, что произошло? Пугающие вопросы всплывали в голове один за другим. Из задумчивости его вывел голос старика лекаря. - Ты пришёл в себя, юноша. Это хорошо, хорошо, - старик подошёл к нему из другого конца комнаты. Вид у него был весьма обеспокоенный. - Тебе знатно досталось, знатно. Мне пришлось использовать не мало отваров для твоих ран. Расмус приподнялся на кровати. - Я очень благодарен вам, - сказал он от чистого сердца. - Да, да, - нетерпеливо перебил его лекарь. - Однако же, юноша, веьма любопытно, весьма. Не все мои отвары имели эффект, который я ожидал. Ты идешь на поправку быстрее, чем можно было ожидать. Он аккуратно положил сухую, жилистую руку на раненое колено. - Совсем быстро, юноша. Когда только Хелле привел тебя, я уж подумал, дела плохи, будешь хромать всю жизнь, был уверен, что сломана кость. Но, видимо, ошибся. Водяной лист снял за ночь все восполение. - Водяной лист, - переспросил Расмус. - Это дорогое лекарство? Я верну вам деньги. - Травка, травка, - старик отмахнулся от вопроса. - Только вот людям он так быстро помочь никак не может. А ты, юноша, человек, сомнений у меня тут нет. Да, - протянул лекарь, - сколько на свете живу, а есть ещё есть во врачевании тайны, которые мне не ведомы. Да, да. Он вдруг счастливо усмехнулся, - так и есть, юноша. Ты быстро идешь на поправку. Скоро совсем здоров будешь. - А что с ..., - Расмус неуверенно провел рукой по ребрами. - Ушиб, ушиб. Расмус потупил глаза, он был уверен, что Стефан сломал ему ребра. - Отец твой скоро прийти должен, - сказал старик. - Отец? - Расмус грустно посмотрел на лекаря. Значит, отцу обо всем известно. - Так родитель, как же не прийти. Гордиться тобой. - Гордится? - ошалело выпалил Расмус. - А как же, как же. Хелле все ему рассказал, на управляющего крепости напали воры, а ты его защитил. - Воры... - Тебе и награда причитается. Расмус вспомнил слугу, которого в спешке вытолкнул за дверь, чтобы тот избежал столкновения с его братьями. - Да... вчера я видел кого-то. - Не просто кого-то. Большого человека. Слова старика никак не складывались с тем, что произошло. Воры... но ведь это были его братья. И если вчерашний слуга действительно был важным человеком, страшно было подумать, что он мог оказаться управляющим крепости, почему он не донес на них. Несомненно, их ждало бы суровое наказание. От раздумий его отвлек стук в дверь. Старик поспешил открыть, и в комнату вошел его отец. Мужчина выглядел изможденным, усталым и обеспокоенным. Вслед за отцом в комнату вошел его вчерашний спаситель. - Добрый день, Курт! Как дела у нашего парня? Он обогнул кровать и встал подле Расмуса, закрывая собой яркий свет из окна. - И тебе добрый, Хелле. Неплохо, неплохо. Много лучше, чем можно было ожидать. Хоть сейчас готов встать на ноги. Отец схватил старика за руки и принялся неистово его благодарить. - Что вы, что вы, - добро рассмеялся лекарь. - Как же не помочь новому герою Приюта?