SpletniWesterosa.net

Эйгон с трудом смог отковырять свои непослушные конечности от сидения такси, настолько он не ощущал своего тела. В лифте он тотчас же сполз на пол, а когда двери с коротким звонком открылись на последнем этаже, резко просыпаясь, он ударился о металлический поручень. Потирая макушку, он вывалился на этаж, а после попытался незаметно проскользнуть в свою комнату в новой квартире. Он почти забыл как могут закончиться ночи, проведенные в баре по поддельным документам, однако не успел он миновать и половины пути, скрипнула дверь - из кабинета вышел Джон Коннингтон. — Эйгон, уже проснулся? - ни намека на шутку в голосе заставило плохо сображающего Эйгона поверить в тот факт, что дядя Джон ни о чем не догадывается, - Ты изучил те документы, что я давал тебе недавно? — спросил мужчина у своего подопечного. — Эм… Угу, — успешно соврал Эйгон, замерев на месте, хотя он даже не помнил, что за документы имел в виду Джон. — Отлично, — похвалил мужчина. — Тогда, у меня для тебя будет еще одно дело, зайдешь в кабинет? — Коннингтон не спрашивал, он говорил так, словно утверждал. Глаза Эйгона закрывались на ходу, но ему ничего не оставалось, как подчиниться. Они зашли в кабинет, где мужчина тут же начал рыться в многочисленных ящичках своего стола, а спустя несколько минут вытащил откуда-то оттуда толстую папку для бумаг, которую тут же протянул Эйгону. — Изучи их до завтра, — пояснил он. — До завтра? — Эйгон опешил. — Да, или ты забыл, что завтра мы отправляемся в Волантис, ведь тебе нужно понемногу вникать в происходящее в компании, — ну вот, снова этот вопрос-утверждение. Эйгон не выглядел радостным. — Послушай, мальчик, скоро тебе исполнится восемнадцать, а это значит, ты уже сможешь вступить в управление компанией, а уже по исполнении двадцати одного года ты станешь полноправным руководителем, и тогда я уже не буду тебя курировать, ты будешь полностью контролировать компанию, но чтобы грамотно это делать, тебе нужно войти в курс дела. Поэтому я и везу тебя в Волантис, ты должен произвести хорошее впечатление на Совет, к тому же мне тоже нужно решить с ними пару дел, пока я являюсь твоим опекуном, но так будет не всегда, я не вечно буду вести за тебя дела компании, поэтому ты обязан учиться управлять, поэтому изучи это до завтра, — закончил он свою длинную речь. — Хорошо, дядя Джон, я тебя понял, — сказал Эйгон, принимая папку из рук Коннингтона. — А где мы завтра остановимся? — Полагаю, в вашей старой квартире, но если ты не хочешь там оставаться, только скажи, я забронирую номера в отеле. — Нет-нет, все хорошо, я как раз хотел вернуться в дом Волантисе, давно там не был, тем более нужно забрать оттуда пару вещей. — Хорошо, вылет завтра в восемь, к семи будь готов. — Есть, сэр! — улыбнулся Эйгон, шутливо отдавая честь. — Иди, — даже уголки губ всегда сурового Джона Коннингтона, кажется, поползли вверх, и он поспешил скрыть это, отворачиваясь. ______________________________________________________________________ Робб совсем забыл, что теперь все их карточки заблокированы, и поспешно стал искать в карманах наличные. Нашарив в кармане куртки пару оленей, он поспешно протянул одну из купюр продавцу и даже дождался сдачи, в виде горки медяков, посыпавшихся в его открытую ладонь в кожаной перчатке. Он взял свой стаканчик кофе и поспешил на улицу. Шоколадного цвета лавочка манила к себе отсутствием вокруг людей, и поэтому Робб с радостью воспользовался таким предложением. Он сел на холодное крашеное дерево и, открыв стаканчик, сделал глоток обжигающего горло напитка, что было очень кстати, потому что еще вчера он заметил, что у него адски болит горло, в кармане, кажется, лежала парочка мятных леденцов, но он воспользуется ими позже. Глоток за глотком он потреблял содержимое бумажного стаканчика, сжимая его в руках, чтобы руки тоже грелись, посматривая по сторонам, вокруг был лишь пустой парк. Настроение было ниже плинтуса. Леди Вестерлинг только узнав о банкротстве семьи Старков и аресте его отца, запретила Джейн общаться с Роббом, и при встрече сказала Роббу, чтобы он к ее дочери даже близко не подходил. Не то чтобы они с Джейн полноценно встречались, но он любил ее, и хотел быть с ней. А теперь все было испорчено. Кофе показался теперь слишком горьким. Денег нет, девушки нет, и даже кофе закончился. Отлично! Хоть иди и вешайся. А что Санса? Санса веселится с Маргери в Долине! Мама не хочет больше видеть Джона в их доме, и тот, кажется, совсем хочет перебраться к дяде Бенджену, его больше ничего не держит в их доме. Если еще и Джон уедет, то Робб скатится в черную бездонную яму под названием: «Депрессия». Почему столько проблем? Почему именно сейчас? А еще скоро экзамены, к которым Робб вообще не готовился, учитывая, что этот год был одной сплошной вечеринкой. Он поднялся со скамьи и хотел пойти где-нибудь напиться, пока у него есть деньги, как вдруг в кармане завибрировал телефон. Робб взял трубку, на том конце послышался взволнованный голос Сансы: — Алло, Робб? — Привет, Санса, что-то случилось? — Бейлиш. Он обманывал отца, мать, нас всех! — Не понял. Бейлиш? Объясни. — Петир Бейлиш, адвоката нашего отца на суде. Он вовсе не собирался защищать отца, он с самого начала договорился с Серсеей об исходе дела. Она заплатила ему, чтобы вину отца доказали. Папа рассказал ему все, что знал, думая, что тот его защитит, но Бейлиш продал информацию Серсее, которую использовали против него, были подкуплены свидетели, проведена огромная работа, и Бейлиш сыграл там не последнюю роль… — Ты уверена? Откуда вообще ты все это знаешь? — спросил ошеломленный новостями Робб. — Сначала я слышала их разговор по телефону о каком-то договоре и деньгах, а потом я нашла их переписку на компьютере. — Сука!.. — Робб был вне себя от злости, а потом до него дошло. — Погоди, а что ты делала у Бейлиша? Или делаешь? — Робб, только не сердись, я сейчас у него дома, но его самого здесь нет, он куда-то уехал, а мне нужно было кому-то рассказать о том, что я узнала. — Что? Ты у Бейлиша? — Да, — робкий голос сестры. — Что ты там забыла? Ты же должна быть в Долине с Маргери, разве нет? — Я в Долине, в Перстах, но без Маргери, в поместье Бейлишей. — Ты что продалась ему, словно шлюха? — догадался Робб. — Робб! Я не хотела, чтобы мы были в долгах! — Поэтому спишь с этим стариком? — Да не сплю я с ним! Мы просто проводим время вместе, он только пару раз меня поцелова… — Я убью его! Значит, он тебя шантажирует? — Ну… он говорит, если я уеду, то это не пройдет просто так для моей семьи, что мне делать, Робб?.. — нет ответа, — Робб? — Надо сообщить в полицию. — Нет! Моя репутация будет разрушена. — Санса, то что он целует тебя — это называется совращение малолетних или, проще говоря, педофилия! Это нельзя так оставлять, мы должны рассказать! Хотя бы матери! — Нет, не говори, пожалуйста, маме! — Санса, ты с ума сошла? А что ты собираешься делать, если не рассказать об этом, а если он тебя завтра изнасилует? — Нет, пока этого не было. — «Пока» — ключевое слово. — Робб, пожалуйста, придумай что-нибудь, но, заклинаю, не говори об этом никому! — Санса, я расскажу. — Зря я тебе позвонила. Значит, сама разберусь, по… — Стой! Не смей класть трубку! Хорошо, — Робб перевел дыхание, — я что-нибудь придумаю, но никому не скажу об этом, только не делай глупостей, я приеду в Долину с первым же самолетом, но… Но! Санса, слышишь, если он к тебе прикоснется, пообещай, что сразу же позвонишь в полицию, иначе я собственноручно придушу этого педофила, и меня тоже посадят в тюрьму, — Робб понял, что Санса улыбнулась. Хорошо, хоть они еще могут шутить в такой ситуации, иначе бы он точно повесился. ______________________________________________________________________ Стена была как всегда великолепна, она словно огромный драгоценный камень сверкала на солнце, и слепила глаза. Джон смотрел на нее, пока глазам не стало совсем больно. Он прикрыл их и сразу же почувствовал чьи-то ладони на своих глазах. Джон аккуратно прикоснулся к жестким, покрытым цыпками, рукам и улыбнулся. — Эмбер? — Неа, — отвечал веселый голос. — Рейна? — Я сейчас обижусь! — Ну, хорошо, Барбара? Его легонько стукнули по плечу. — Это я, придурок! — перед ним стояла Игритт в своей неизменной старой серой куртке с настоящим мехом и внутренней теплой овечьей подкладкой. Игритт очень любила эту куртку, и в ней она никогда не мерзла, в отличие от Джона в его черной куртке без капюшона. — Почему ты снова без шапки? — укоризненно посмотрела она, — Это тебе не юг! — она схватила его за руку и повела в неизвестном направлении. — Эм… Игритт, куда мы идем? — поинтересовался Джон. — Расслабься, я хочу тебе показать, что такое настоящая вечеринка, а не то дерьмо, где вы — богатые детишки лордов и леди вливаете в себя дорогой коньяк и обжираетесь фуагра. -Я вообще-то не пробовал фуагра, — как бы, между прочим, заметил Джон. — Плевать, пришло время тебе, зеленый, узнать, что такое настоящая тусовка. Мы пришли, — они оказались перед обшарпанным зданием, но на этом еще не все, Игритт, взяв Джона за руку, завела его за здание, и когда они остановились перед дверью ведущую в подвальное помещение, она гордо сказала. — Добро пожаловать! — и открыла перед ним железную дверь. — Расслабься, Кей, он свой, — сказала она бугаю на входе, и Джон вошел внутрь. В комнате был приглушен свет, и этот теплый оранжевый свет исходил от гирлянд, развешенных по стенам. Из колонок, стоящих в углу доносился тяжелый рок. В воздухе витал запах пиццы с сыром и… курицы? Кто-то курил, кто-то танцевал, вокруг творилась сплошная вакханалия. Но, как оказалось, Игритт вовсе не думала оставлять его в этом помещении, она открыла какую-то дверь, и Джон оказался в другой комнате, тут было темнее, чем в прошлой комнате, и ему понадобилось несколько минут, чтобы привыкнуть к темноте. Когда он, наконец, привык, он различил мужчину, сидящего в углу, он играл на гитаре и напевал что-то себе под нос, недалеко от него сидел другой — бородатый мужчина, пьющий пиво и заедающий его курицей, а в противоположном углу целовалась какая-то парочка. — Знакомьтесь, это Джон, — представила его Игритт, — А это Манс, Тормунд, и вечно сосущиеся Ярл и Вель, просто не обращай на них внимания, — Игритт подошла к бородатому и схватила со стола две бутылки пива, ловко их открыла и подала одну из них Джону. Джон отпил из бутылки немного и слегка поморщился. Отвратительное пойло. Бородатый расхохотался, и игрок на гитаре тоже, кажется, слегка улыбнулся. А затем наступила тишина. — Так, у вас что-то типа группы? — аккуратно поинтересовался Джон, желая разбавить неудобную паузу. -Т ип того, — ответил страшный (он реально был страшный — лысый, и взгляд такой, прям до дрожи), сначала Джон его даже не заметил. — Стир, придурок, не пугай так! — крикнула Игритт. — Точно, а то глядишь, парнишка в штаны наложит, — Тормунд снова дико расхохотался, и его поддержали уже все, даже Игритт. Джон смутился. — Ладно, хватит, Джон, не парься, он все время так шутит, и да, мы играем, я на клавишных, Рик на гитаре, Манс тоже, Стир на басу, Тормунд на ударных, Вель поет, а Далла… Кстати, Манс, а где Далла? — спросила Игритт. — Она пошла отдохнуть, говорит, что вечная вонь сигарет может плохо повлиять на ребенка, — хмыкнул Манс. — Ясно, — протянула Игритт. — Нам пора — сказал Рик, входя в комнату. — Здорово, пошли, — Тормунд вытер жирные руки о свою футболку, что было отвратительно. После чего достал откуда-то из-под стола бутылку с прозрачной жидкостью и сделал глоток, передавая следующему. Когда очередь дошла до Игритт, та тоже выпила, после чего предложила и Джону, Джон отпил и понял, что это ничто иное, как водка. В итоге выпили все, кроме Вель и ее бойфренда, а затем ввалились в ту комнату, в которой первоначально были Джон с Игритт. Игритт потянула его куда-то влево и поставила прямо перед импровизированной сценой. Потом все участники группы взяли свои инструменты, Вель подошла к микрофону и громко крикнула: — Ну, что хотите послушать хорошую музыку? Тогда вперед! И тут же Манс заиграл, потом подхватил Рик и вступил Стир, послышался стук барабанов, Игритт ударила по клавишам, и Вель запела, красиво запела, ее голос был такой нежный и красивый, ей бы петь гимны в септе с таким голосом, но она вместо этого кричит текст песни под тяжелый рок, играемый ее друзьями. Джон завороженно смотрел, но отнюдь не на Игритт, Джон был заворожен голосом Вель и ее красивым лицом и медовыми прядями, падающими на ее полную грудь. Вель была одета в черную майку с глубоким декольте с красной надписью «The free folk», кстати говоря, это и было название их группы, а также в черный жакет с погонами из золотых шипов и черные брюки с прорезями на коленях. Ох, она выглядела так сексуально. Джон знал, что это неправильно, что он поедает ее глазами, ведь там сейчас играет его Игритт, рыжая, милая Игритт, но Джон не мог оторвать взгляд от Вель и завис, пока его не дернули за плечо. — Ты заснул? — это была Игритт, — Ну, как тебе? — спросила она. Игритт вспотела, рыжие космы липли к лицу, грудь тяжело вздымалась и покрылась капельками пота. Игритт так же, как и Вель была одета в майку с надписью их группы. — Вы были великолепны, — Джон очнулся. — Ты была великолепна, — исправился он и поцеловал ее, и она ответила на его поцелуй. — Ну, что пойдем, — она жестом пригласила его в гримерку (ту, комнату, где они пили водку). ______________________________________________________________________ — Дерьмо! — в который раз за этот день повторил Ренли. Лорас сейчас в Хайгардене, отдыхает, получает от жизни все, может даже целуется с кем-то (хотя нет, он не может, Ренли уверен), но все равно жизнь жутко несправедливая штука, Ренли вздохнул. -Дерьмо, — вместо того, чтобы зависать с Лором, Рен вынужден что делать? Правильно! Сидеть дома с нудным Станнисом, постоянно ноющим о том, что Серсея не имеет никаких прав «Железный Трон», слушать проповеди Селисы о новых курсах йоги, и посещать долбанного психолога, наверное, это бесило больше всего. — О чем поговорим сегодня? — спросила леди Мелисандра, постукивая ручкой по блокноту. — Может, просто помолчим? — предложил Ренли. -Этот вариант исключается, мне платят за то, чтобы я помогала Вам, лорд Ренли, а не просто сидела и смотрела, как вы разрушаете себя, — сказала спокойно она. — Разрушаю себя? Что Вы несете? — Ренли был реально поражен. — Да, разрушаете, или Вы считаете, что наркотики не разрушают организм? — спросила она с совершенно серьезным лицом. — Да вы достали! Не наркоман я! Сколько можно говорить! — Ренли был взбешен. — А еще Вы слишком агрессивны! — заметила леди Мелисандра. — Не пойти ли Вам куда подальше! — предложил Ренли. — Я бы с радостью, но у нас есть еще целый час, о чем поговорим? — эту леди невозможно вывести из себя. «Может, поразвлечься?» — Вы можете мне сказать, какие наркотики употребляли? — спросила леди Мелисандра, приготовившись записывать. -Хорошо, записывайте, — Ренли с серьезным видом приготовился рассказывать, — Первым делом, конечно, кокс, потом экстази, LSD, диазепам, и вообще все, что заканчивается на пам, и по праздникам героин, — закончил Ренли свою пламенную речь. — А еще, — начал он таинственным шепотом, — я иногда наедаюсь антидепрессантов и запиваю их водкой! Но не говорите никому! — закончил он так же серьезно, как начал. — Все ясно, — улыбнулась Мелисандра. Время, проведенное у психолога, тянулось словно улитка. Ренли чуть уже волосы на себе не рвал, так все достало! Хотелось совершить что-то безбашенное, противозаконное, то, что повергнет Станниса в шок и вызовет сердечный приступ. «Кажется, где-то у меня была заначка из косяков», — она осталась еще с того времени, когда Ренли было шестнадцать и они с Лорасом решили впервые попробовать наркотики. Именно тогда они повзрослели, они пустились тогда во все тяжкие, каждую ночь алкоголь, сигареты за школой, косяки в туалете (и как их никто не засек?) кокс на вечеринках, как раз после одной из таких вечеринок, под кайфом они и переспали и это предопределило их жизнь. Ренли не жалеет. Ренли благодарен коксу за ту ночь. «Итак, где же заветная заначка?» — в столе и шкафу быть точно не может. Ренли не положил бы их туда, учитывая то, что с ним в одном доме жил правильный Станнис, который и в вещах может порыться, если захочет проверить братика на принадлежность к наркоманам. — «Где же?» Ренли ходил туда-сюда, и одна половица регулярно поскрипывала, когда на нее наступали. — Чертова дощечка! — не вынес Ренли, и тут же посмотрел на ненавистный объект. «Дощечка! Ну, конечно!» — Ренли подошел к креслу, оно всю жизнь тут стояло, Он совсем забыл, как они с Лорасом двигали его, а затем вскрывали пол, чтобы спрятать свои «сокровища». Ренли повторял давно заученные движения, двигает кресло, в котором даже никогда не сидел, достает из нижнего ящика письменного стола игрушечный меч, который был подарен Робертом на седьмой день рождения. Выученным движением вскрывает пол, измученная дощечка отскакивает в сторону и перед Ренли их с Лорасом тайник, на дне старая шкатулка. Ренли достает ее, сдувает пыль и открывает. Внутри бумажный конверт с косяками годовалой давности, но Ренли уверен их еще можно курить. Таблетки, которые украл Лорас у своей матери, пара презервативов, сигареты и старый телефон (такие смартфоны уже два года как вышли из производства). «Хм, почему бы и нет?» — Ренли ставит шкатулку на стол, помещает половицу на место, обратно двигает кресло, и забывает о тайнике. Ренли достает один косяк из конверта, не особо беспокоясь о том, вдруг кто-то зайдет, он просто подпирает дверь стулом и разваливается на кровати, затягиваясь и параллельно включая телефон. Раздается писк (мелодия включения), появляется заставка, Ренли открывает плейлист и морщится: — Какое же дерьмо я слушал! Дальше он заходит в папку с видеозаписями, парочка гей-порно и еще какие-то видео, снятые на устройство. Ренли включает одно из них. Музыка, пьяные выкрики, и… Семеро! Голая Дейенерис Таргариен танцует на столе. Нагишом! На столе! Ренли потерял дар речи. Он открывает следующее видео, там не так все криминально, Маргери целует Таргариен, а та гуляет руками по ее телу, Лорас одобрительно свистит на заднем фоне. Боги! Ренли вообще не помнил об этом, он посмотрел остальные видео, но на них ничего интересного не было, просто конкурс «Кто кого перепьет», а на другом вообще половину не видно, Ренли видимо нечаянно включил камеру. Он прекрасно помнил, что Маргери с Дейенерис раньше дружили, но о подобных подробностях давно позабыл  — Ренли вообще ничего не помнил из этого, сколько же он выпил тогда или принял и чего, что на следующий день ничего не вспомнил? Надо будет спросить об этом у Лораса! Ренли спрятал телефон в карман и глубоко затянулся. Секретов становится все больше. ______________________________________________________________________ Громкая музыка режет уши, но Джону все равно. Сколько он выпил? Он уже не помнил. Игритт танцевала, энергично мотая головой, из-за чего ее рыжие локоны двигались из стороны в сторону. — Будешь? — спросил Рик, размахивая перед Джоном пакетиком с чем-то белым, — Соль первого сорта! — гордо сказал он. — Я, пожалуй, откажусь, — заплетающимся от выпитого языком проговорил Джон. — Как хочешь! — беззаботно ответил Рик, уже выискивая, кому бы толкнуть дурь. Джон обессилено рухнул на один из диванчиков. — Скучаешь? — спросила какая-то девушка, присаживаясь рядом, только через пару секунд Джон узнал ее, это была Вель. — Нет, все ок, — ответил Джон. — Может, хочешь повеселиться? — спросила она. — Тоже предложишь мне наркоту? — поинтересовался Джон. — Хах, — она улыбнулась, — Нет, я говорю о взрослых развлечениях, если ты понимаешь, о чем я, как Игритт в постели? Джон резко дернулся. — Расслабься, красавчик, я же видела, как ты меня пожирал взглядом во время концерта, так вот она я, и предлагаю тебе одну ночь, без обязательств, все просто и никакого подвоха! — А как же твой парень? — засомневался Джон. -Ярл? — Вель рассмеялась, — Да его уже вставило! Ему сейчас на все плевать, — Вель показала на своего парня, который, расслабившись, сидел за барной стойкой. — Все равно не могу, Игритт…. Я не могу с ней так поступить, — говорил Джон, хотя очень хотел прикоснуться к горячему телу Вель. -Ей сейчас по барабану где ты и с кем ты! Поверь мне. — Вель усмехнулась, Джон непонимающе взглянул на нее. — Не говори только, что ты не знал, что Игритт уже довольно давно прочно сидит на колесах, — Джон опешил, Вель рассмеялась, — Ничего себе, надеюсь, Игритт простит мне то, что я открыла ее маленький секретик. Ну, так что? — после некоторой паузы спросила она. Утром Джон проснулся от адской головной боли, рядом лежала Вель, абсолютно голая и сладко посапывала. Джон с ужасом вспомнил вчерашнюю ночь и понял, какую ошибку он совершил. Мучаясь от боли и телесной и душевной, Джон быстро оделся и с трудом найдя выход, вышел в общую комнату, кругом лежали тела, на барной стойке обнаружилась спящая Игритт, и Джон понял, она не видела, ей было все равно, вчера она была под кайфом. Но Джон все равно чувствовал свою вину, поэтому в тот же день, собрав вещи, он уехал обратно в столицу. ______________________________________________________________________ Городская квартира встретила его оглушительной тишиной. Здесь никогда не было шумно, но еще никогда Эйгону не приходилось заходить сюда и быть невстреченным никем. В первую очередь он, скорее, по привычке даже направился в свою комнату. Сколько раз он делал это, даже не удостаивая близких и словом, взбегал по лестнице и громко хлопал дверью собственной комнаты. Теперь даже извиниться не перед кем. Разумеется, ничего не изменилось за время его отсутствия. Неряшливый хаос, который он оставил здесь, прежде чем уехать, встретил его с распростертыми объятиями, когда он споткнулся об оставленный у самого порога школьный рюкзак. Эйгон пнул его, отчего тот улетел в угол комнаты, врезавшись в мусорное ведро, под завязку забитое смятой бумагой. В итоге, все, что он забрал отсюда - парочку любимых толстовок, которых ему особенно не хватало в его новом гардеробе, полном той одежды, которую он еще пару недель назад ни за какие коврижки бы не не надел. Запихав все нужное в один из рюкзаков, Эйгон вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Оставив собранный багаж в прихожей, он решил для разнообразия выполнить поручения дяди Джона. С этой целью он направился в кабинет отца, который всю жизнь до этого сознательно игнорировал. Дверь оказалась открытой, и Эйгон беспрепятственно вошел внутрь. Занимавший наибольшее пространство в команте большой стол с черной полированной крышкой был завален разными бумагами и папками, которые, тем не менее, лежали ровными стопками. Как только Эйгон подошел к столу и сел в мягкое кресло черного цвета, в которое никогда до этого не садился, его руки сами потянулись к ящикам, в которых обнаружились бесконечные белые листы бумаги, бумаги и еще раз бумаги! Боги, да в этих бумагах утонуть можно было! Эйгон продолжал бесцельно открывать незаметные, на первый взгляд, ящики, когда обнаружил в самом верхнем кое-что более интересное, чем просто бумаги. Несколько ежедневников в магких обложках, на страницах которых самые обычные записи о назначенных встречах, сделанные красивым отцовским почерком. Под ними яркие рекламные буклеты и проспекты. Рядом в специальных нишах скрепки, кнопки, карандаши и разномастные визитки. Какие-то нераспечатанные письма, в одном из которых Эйгонов табель с оценками из старой школы, а также извещение об отстранении. Эйгон закинул их подальше, и стал рассматривать другие письма. Когда ему это наскучило, то он обратил внимание на еле заметную дверцу, что раньше была скрыта под корреспонденцией. Потянув ее наверх, как крышку, цепанув короткими ногтями за угол, он смог открыть ее, а внутри обнаружил кольцо и маленький красивый серебряный ключик. Кольцо не представляло для него никакого интереса, родители никогда не носили обручальных колец, а вот ключик его заинтересовал, от чего он мог бы быть? Взгляд его стал метаться по кабинету, выискивая то, куда бы этот ключик мог подойти. «Может, есть какой-нибудь тайный сейф?» — думал он, но пока не мог его обнаружить. Что же, кажется, Эйгону предстоит большая работа, ведь каждый ключ имеет свою дверь, а может и не дверь, а какую-нибудь шкатулку или железный сейф за семью печатями…