Собутыльник
Сколько месяцев молчал старый мобильный телефон, небрежно брошенный когда-то на кожаное сидение? Неделю, месяц? Сколько не было слышно ответа по ту сторону звонка? Полтора месяца, два? Вот уже около трёх месяцев Дин регулярно заряжает телефон брата как свой собственный. Как тогда, после смерти отца. Так же, и в то же время не так. Сейчас не нужно думать о том, для чего было предназначено это средство связи когда-то. А ведь раньше ни один из звонков не сулил ничего хорошего: очередное дело — очередную добровольно навязанную себе проблему. Теперь лишь бесконечная тишина: Бобби позаботился, чтобы его, Дина Винчестера, не беспокоили. Три месяца прошло. Три ужасных месяца, а он так и не смог найти способ всё исправить. Так, как это всегда получалось, когда они действовали вдвоём. Вдвоём против всего мира. Теперь он — один. Именно сегодня он — один. Ещё вчера Лиза, прихватив Бена, уехала к сестре: так бывает, давно не виделись. Всё правильно, Дин понимает. Вот только сейчас он впервые после смерти брата один на один со своими мыслями, которые и до того никогда ничего хорошего ему не приносили. Секунды, минуты, часы отчаяния и тупого бессилия. От нечего делать он слоняется по дому, ищет к чему привязать своё внимание, чтобы отвлечься, хоть немного забыться. В былые времена Дин обычно приходил к своей «детке», и за ремонтом тяжёлые образы не так довлели над его измученным сознанием. А что сейчас мешает поступить ему точно так же? По старой памяти он возвращается к ней, к той, что пережила всё вместе с ним: секунды радости и годы печали и потерь.***
Он почти закончил перебирать мотор, когда вдруг услышал смутно знакомый звук. Очевидно, телефон. Оглядевшись, мужчина, наконец, замечает на приборной панели заботливо им же самим заряженный недавно мобильный. Не его мобильный. Быстро вытерев руки о пропитанную маслом тряпицу, Дин лезет в салон, но опаздывает: экран телефона гаснет. А вместе с ним гаснет и надежда. Надежда на что? И почему, вообще говоря, гаснет? Да и чего он, собственно, ждёт? Мужчина не успевает найти ответы на все эти вопросы, не успевает проверить, кто звонил, как устройство в его вспотевших от странного волнения ладонях начинает вибрировать: входящее сообщение. От кого: Собутыльник SMS: Привет, собутыльник! Неужели напиваешься без меня? Я сейчас в Топике по делам. Где пересечёмся? Напиши, если ещё актуально. С минуту он тупо вглядывается в светящиеся строчки на экране и отказывается поверить в возможность происходящего. Ого! Это шутка? Что ещё за «собутыльник»? Разве могли быть такие абоненты у Сэмми? Друг? Охотник? Тогда почему он не знает о его…? Чёрт, что за ерунда?! Поборов желание позвонить и разобраться прямо сейчас с неизвестным, Дин поспешно набирает ответное сообщение. Кому: Собутыльник SMS: Привет! Ещё как актуально! Знаешь бар «У Эдди» в Топике? Невозможный бред. Бред — то, что он задумал. Зачем ему это? Зачем ему это сейчас? Возможно, затем, чтобы выяснить, что это за таинственный абонент и как он связан с его братом. А ведь «собутыльник» может оказаться весьма полезным в деле знакомства с таким Сэмом, с которым, по всей видимости, не был знаком он сам!.. Мужчина верит, что именно это им и движет. Однако может случиться и так, что сейчас незнакомец попросту оказался очень кстати. И, вероятно, это и есть основная причина. Дину это нужно. Нужен хоть кто-нибудь. Без разницы, кто именно. Потому что напиваться в одиночестве — это уже алкоголизм. Ответ приходит через десять минут, уже когда Дин с давно забытым напряжением вдавливает в пол педаль газа своей «малышки». От кого: Собутыльник SMS: Знаю. Минут через 40 буду на месте. Ты уже там? «Детка» снова на ходу и радостно урчит мотором, со щенячьим восторгом несясь по пустынной трассе в угоду своему водителю. Почти не отрываясь от дороги, Дин набирает короткое: «Нет. Буду через час», — и бросает телефон на сидение. Через час он действительно уже был там. Но кого ему искать? И почему он раньше об этом не подумал?***
Бар был заполнен до отказа: ещё бы! — сегодня пятница! Народ, доведённый до барной стойки изматывающей трудовой неделей, за бутылочкой пива предвкушал долгожданные выходные. Затеряться в такой толпе совсем не сложно: особенно, если жаждешь этого. Тарелка с арахисом меняется второй раз, но «питейного товарища» пока не наблюдается. А ведь его не так-то легко просмотреть: высокий парень под два метра ростом виден издалека. Внезапно телефон, покоящийся на просаленной столешнице, начинает вибрировать. От кого: Собутыльник SMS: Ты где? Я тебя не вижу. Странно. Приходит понимание, что что-то явно упущено: он здесь? И где же? Но, на всякий случай, всё же стоит ответить. Мало ли. Кому: Собутыльник SMS: Столик в самом углу, за барной стойкой. Сообщение отправлено. Спустя пару минут за столик подсаживается неизвестный, но интересный мужчина с чётко очерченными скулами, пухлыми губами и ёжиком русых волос. Он выглядит слегка удивлённым: в глазах читается недоумение и озадаченность, а брови плавно изгибаются, добавляя к спектру эмоций едва улавливаемое любопытство. Однако мужчина быстро справляется с собой и уже спустя пару минут принимает как будто расслабленный вид. — Извини, мужик. Ты, конечно, охрененно красивый, но я друга жду. Девушка (а может, уже и женщина, кто её знает) равнодушно оглядывает незнакомца и переводит взгляд в зал, где под влиянием пятничной ауры уже не протолкнуться. Но незнакомец медлит: напротив, он даже устраивается поудобней и заказывает себе бутылочку какого-то пива. — Значит, «собутыльник» — это ты? — скорее констатирует, нежели спрашивает мужчина, и девушка резко оборачивается к бесцеремонному собеседнику. — Интересно. — И кто ты? — спокойно, даже как-то безэмоционально откликается она. Без капли чувства, совершенно пустые глаза. Настолько холодные, что, кажется, вполне физически могут порезать. Бесперспективно. И что, Сэмми, вот с ней ты пил? А что ещё? — Дин Винчестер. — Неужели внутри неё вакуум? — Жаль тебя огорчать, детка, но вместо друга сегодня я. Нет. Всё же нет. В глазах мелькает секундное беспокойство, а затем они вновь затягиваются плёнкой равнодушия. Но этого хватает, чтобы Дин понял: значит, живая — значит, можно зацепить. — Ясно. А что с моим «собутыльником»? — Неважно, — небрежно бросает он, а в памяти одна за одной начинают всплывать картины прошлого. — Гораздо важнее, кто ты ему? — Могу спросить тебя о том же. Вполне очевидно опытному бывшему «ФБР-овцу», что что-то не сходится, не складывается в выстроенную им гипотезу. И вот оно — озарение. — Ты даже не знаешь, как его зовут?! — Девушка качает головой в подтверждение сей догадки, а на его лице вновь отражается недоумение. — И сколько вы…? Стоп! Она вглядывается в его черты, пытаясь сообразить, откуда может их помнить. Что-то неуловимо знакомое… Девушка уже не столь режуще холодна: в пустоте зарождаются сомнения. Ещё не хватало! Эти сеансы не для этого! — Не знаю и не хочу знать. Да и твоё имя мне без надобности. — В ответ на озадаченный взгляд вконец сбитого с толку мужчины она добавляет: — Мы просто вместе выпивали в течение, вот уже, четырёх с лишним лет. Я — всего лишь «собутыльник». Не больше и не меньше.***
Ночные сумерки постепенно сменяются предрассветными, но никто из собутыльников не следит за этим. Мерно течёт беседа ни о чём и обо всём сразу. — И часто вы с ним встречались? — Дин тих, спокоен, даже умиротворён, чего последнее время с ним почти не случалось. Разве, что когда он был с Лизой… — Вы… только пили? — словно невзначай роняет он. Мужчина ловит на себе весело-удивлённый взгляд и, отводя глаза, неоднозначно ухмыляется. — Позволь спросить, — сдерживая улыбку, начинает девушка и, получив молчаливое согласие, продолжает, — ты тащишь в постель всех, с кем пьёшь? Их взгляды встречаются, и они синхронно издают весёлые смешки. Дин крутит бутылку, отхлёбывает и уже ровнее произносит: — Вообще-то, именно в барах я раньше и знакомился с девушками. Зачем он это сказал? Да и вряд ли это может быть интересно этой странной особе. Хотя она же странная… Взять хотя бы то, как она на него посмотрела после этой фразы. Нет обычной пошлой заинтересованности в глазах, как у тех, кого он обычно цеплял в питейных заведениях. Никаких попыток флиртовать и навязывать свои прелести, от которых раньше, честно говоря, тот никогда и не отказывался (ну, в большинстве случаев). Они просто беседуют. Боже, оказывается, это возможно: просто болтать с неизвестной девушкой о всякой ерунде. Если бы это Дин встретил её четыре года назад, то наверняка она просто пополнила бы список его «побед», заняв в нём, бог знает, какое место. Сэмми же всегда лучше, чем он сам, умел находить общий язык с людьми любого пола. И кто бы знал, что сейчас, когда младшего брата уже нет, это его качество вновь окажется спасительным… Уже нет… и сердце болезненно сжимается. — Герой-любовник, значит? — Она изгибает бровь дугой, но не от удивления и не осуждающе. — Знаешь, и я когда-то находила себе приключения на одну ночь именно в таких заведениях… Дин с интересом смотрит на неё и слегка недоумевает: откровения? Ну, давай, Винчестер, похоже, кто-то готов вскрыть карты. — А что изменилось? — А у тебя что изменилось? — в тон ему вопрошает девушка. Мужчина тут же слегка напрягается, но, как вскоре оказалось, напрасно. Хотя, быть может, его реакция и остановила её. Кто теперь узнает? — Встретила твоего друга, когда собиралась подцепить очередного мужика. Кто ж знал, что он у тебя моралист и мозгоправ. — Её губы трогает лёгкая печальная улыбка, и, кажется, будто девушка уже мысленно вернулась в тот день… Просто она совершенно не с ним, не с Дином. Но из задумчивости она выходит также скоро, как и погружается в неё. — А ты, я так понимаю, пас? Отчего-то хочется ей всё рассказать, но кем он потом себя чувствовать будет? Хотя кто знает? Никто. Вот именно, никто никого не знает. Становится понятным, зачем вся эта анонимность и шпионские игры, поначалу так скептично им воспринятые. Это странным образом расслабляет: всё останется здесь, в тёмном закутке бара, небрежно набросанное на липкую столешницу. Он вновь делает глоток и смотрит прямо в неожиданно тёплые проницательные глаза собутыльницы, ещё пару часов назад грозившие ему увечьями. — Не угадала, — отвечает мужчина и замечает в обращённом на него взгляде сдержанный интерес и готовность услышать своего собеседника, что бы тот ни захотел сказать. — Ты спрашивала, что изменилось у меня? — Риторический вопрос, но она всё равно еле заметно наклоняет голову в знак согласия. Дин подается вперёд и кладёт руки на столешницу, в одной всё ещё сжимая недопитое пиво, а другой машинально проводя по волосам. — Наверное, я сам. Особенно, после смерти Сэмми. Короткий выдох: он всё-таки это сказал. Очень долго не было ни сил, ни желания смирятся, признавать окончательность потери. Где-то глубоко внутри ещё теплилась надежда, которая, как известно, всегда умирает последней. Однако, как правило, в страшных мучениях (как неизвестный очень тонко подметил). Дин сделал шаг к осознанию, но упрямая надежда (словно это он сам) всё ещё корчилась, пытаясь пробиться к холодному рассудку, закованному в жестокую реальность. Между ними висела плотная, вполне осязаемая тишина. Она не была гнетущей: каждый погрузился в свои мысли и даже не замечал её. Но тишина разрасталась, наглела и нахально тянула свои руки к собутыльникам. И первой коснулась девушки. Почти неуловимым движением головы она откидывает лезшую в лицо надоедливую прядь. Поджатые губы, плотно прикрытые веки, напряжённо сжимающие холодное стекло пальцы — всё говорит о какой-то внутренней борьбе, которую ведёт с собой девушка. Дин тоже вернулся в настоящее в ожидании ответной реакции. Вся её поза приводила его в недоумение: нет, не этого он ждал. Да? А чего тогда? Уже привычно мужчина не успевает ответить на свои же вопросы, когда она, наконец, открывает глаза. В них дымка, серость и… что-то ещё. — Значит, нас изменил один и тот же человек. — Дин безотрывно смотрит на девушку, которая вновь зажмурилась. Неужели так она пытается справиться со своими эмоциями? — Хоть и по-разному… Слеза, которую ей не удаётся удержать, одиноко скатывается по щеке. Это так плохо сочетается с холодно-спокойным выражением на красивом лице. Жалость или нет — какая, в сущности, разница? Неожиданно даже для самого себя он протягивает руку и накрывает ею девичью ладошку. Уголки её губ дёргаются, изображая мимолётную благодарную улыбку, однако глаза по-прежнему закрыты. И Дин позволяет себе сжать её пальцы. Но лишь когда её собственная ладонь также ложится поверх этой незамысловатой конструкции, девушка внутренне подбирается и решается взглянуть на «собутыльника». О, собутыльника… — Всё же вы теснее общались, чем за бутылкой пива? — Хотя Дин не спрашивал — Дин утверждал. В его голосе слышался лёгкий укор и глубинная горькая усмешка. — За бутылкой виски, — так же горько и печально проговорила она. — С ней общение всегда теснее. Как я поняла, ты не любитель подобных, словесных, контактов, а ему о многом хотелось поговорить. — Заметив на лице Дина немой вопрос, она добавила: — О многом, Дин, очень о многом. Сколько бы ещё продолжалась эта непривычная для обоих сентиментальная сцена, если бы их слуха не достиг голос бармена, никто не знает: — Почти шесть утра, ребята. Не хочется вас прерывать, но мы закрываемся. Не сговариваясь, оба поднялись, бросили на стол купюры и скрылись один за другим за дверью бара.***
Уже светало. Одинокие прохожие — счастливые ранние пташки или же те, что ненавидят весь мир — уже бредут по своим делам. В субботу их немного, но они есть. А куда они денутся: Апокалипсис ведь так и не наступил… Из бара медленно, не пророняя ни звука, вышли двое не молодых, но и не старых людей — парень и девушка, а может, мужчина и женщина. На улице никого, кому бы до этого было хоть какое-то дело, поэтому неважно и нам. Они медленно пересекли парковку в направлении каждый своего автомобиля: тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года Шевроле Импала и тысяча девятьсот пятидесятого года Студебекер Пикап. Отойдя уже на расстояние в несколько шагов, мужчина резко разворачивается и бросает в освежающий утренний воздух: — Ты так и не скажешь, как тебя зовут? Его вопрос догнал её на полпути к автомобилю, и девушка застыла, склонив в задумчивости голову набок. Спустя несколько томительных для мужчины секунд она неторопливо разворачивается всем корпусом вслед за головой. На лице застыла мягкая, дружелюбная улыбка, а в глазах даже на расстоянии различаются столь необычные для неё довольные озорные огоньки: — Возможно, в следующий раз, собутыльник, — негромко выкрикивает она, и у мужчины отчего-то теплеет в районе груди. — Если он потребуется, конечно. Знай, я всегда рада поболтать, — подмигивает девушка и уже почти повернулась, чтобы уйти, как вдруг оглядывается через плечо. — Но, пожалуйста, прошу тебя, не пиши больше с номера Сэма! — серьёзно добавляет она. Уголок рта невольно дёргается, когда девушка замечает подозрительную озадаченность на лице «собутыльника». Пару раз указательным пальцем она стукает по кончику носа и легонько трясёт головой. А затем, не сказав больше ни слова, садится в машину и уезжает, оставляя интересного мужчину с чётко очерченными скулами, пухлыми губами и ёжиком русых волос провожать её недоумённым взглядом неуловимо знакомых родных зелёных глаз.