Сказ о том, как Владыка умерших женился

По всей огромной зале проносились леденящие кровь звуки. Мраморные стены сотрясались, отражая блики от огоньков сотен маленьких свечей. Эти свечи никогда не гасли. - Цербер недоволен, - тихо произнёс один из великих судей. – Как и наш господин в последнее время. Второй судья, тот что следил за весами, бросил на него понимающий взгляд. - Плохи наши дела, Толис. Я редко видел господина настолько подавленным. Как бы он не решился на ещё какие-нибудь ужасные вещи. - Ох, не нравится мне это… Третий судья подошёл ближе к ним и вскинул меч. - Толис, Райвис, прекратите разговоры, - шикнул он. – У нас много работы. - Да, ты прав. Толис тут же вернулся к своим свиткам. Ни минуты покоя в вечно холодном и страшном Царстве Всех Мёртвых. Особенно у трёх великих судей. Работы и правда было много. Души умерших то и дело прибывали. Они выстроились в длинную, почти нескончаемую очередь. И ведь со всеми этими ребятами разбираться должны были именно они – судьи. Эдуард подводил каждого по очереди к Толису, Верховному судье, а тот смотрел в свитках подробные отчёты о делах их прижизненных. После Райвис взвешивал на весах хорошие и плохие поступки. Тех, у кого хороших поступков было больше, отправляли в лучший мир, плохих же бросали в Лету, дабы мучились до скончания веков. Работа у судей была, скажем это прямо, нелёгкая. Куда легче было мойрам. Ольга и Наталья то и дело следили за всем миром с помощью своего всевидящего ока. Ольга натягивала нить, если кто-то оказывался на грани жизни и смерти. А Наталья решала, перерезать эту нить или нет. Если учитывать то, что эта мойра была девушкой далеко не сердобольной, нити жизни перерезались довольно часто, а потому было много умерших, и много работы у судей соответственно. Однажды Толис хотел было попросить хоть иногда жалеть людей и не столь часто их убивать, однако удар по голове массивными тяжёлыми ножницами напрочь выбил из него всякое желание просить о чём-то подобном у Натальи. - Грррраааа!!! Души умерших в ужасе завизжали, услышав этот жуткий вой. Толис невольно прикрылся свитком, а Райвис спрятался за весы. Ольга и Наталья резво кинулись под стол. Один лишь Эдуард остался стойко стоять, невзирая на то, что топот лап монстра был всё ближе к залу. Вот Цербер забежал в зал и громко рыкнул на умерших. Те кричали в ужасе, не зная, куда бежать. Да, к слову. Цербер – не собака с тремя головами. Это крайне суровый здоровенный медведь. Чёрный, словно сама ночь, с сияющими подобно вспышке молнии клыками и когтями. Этого медведя боялись все обитатели Царства умерших. Не только потому, что это был свирепый монстр, но и потому, что это был любимец Владыки, его ручной «пёсик». Медведь распугал всех умерших, наделал шуму и, покричав вдоволь, побежал дальше. - Эх… - протянул Толис, кладя на место свиток. – У Владыки явно очень плохое настроение. Тем временем Цербер вернулся в тронный зал. Здесь, в этом практически тёмном и всегда прохладном помещении, располагался выкованный из серебра трон Владыки Царства всех умерших. Медведь тут же спрятал коготки и чуть ли не подполз к хозяину. На сей раз он не рычал, а жалобно скулил. - Всё равно скучно, - протянул Владыка, погладив любимца по гладкой шёрстке. – Даже это больше не радует. Владыка Царства всех умерших Иван, которого прочие олимпийские боги называли Гостеприимным (никто не принимал гостей больше, чем бог мёртвых), был очень грустным в последнее время. Он то и дело обходил свои владения и осознавал, что чего-то ему не хватает для полного счастья. Понять бы ещё, чего именно. - Поднимусь я на Олимп, братьев повидаю да сестёр божественных. Быть может, развеюсь. На том Владыка и порешил. Не ведал Владыка, отчего ему так грустно. Вроде ведь и есть всё – подчинённые, которых можно мучить, любимый ласковый зверь, который кого угодно разнесёт в щепки, свои угодья, на которые точно никто не нападёт. Так чего же не хватает? Вот братья его – громовержец Альфред и колебатель морей Франциск, - явно были счастливы. Франциск, самый старший из братьев, жил в своём океане, изменял своей жене со всякими тритонами (как правило, мужского пола) и радовался жизни. Младший же брат, властитель Олимпа, имел сразу несколько жён, и при этом умудрялся всем им изменять. Поговаривали, что едва ли не каждая богиня имела ребёнка от него. Решение посетить именно младшего брата пришло словно само собой, и Иван Гостеприимный запряг лошадей, сел в любимую колесницу и поспешил в путь, оставив за главного любимого Цербера. Громовержец Альфред явно не ожидал увидеть брата. В последний раз они виделись лет триста назад, да и то не смогли вдоволь пообщаться. В любом случае, встрече с Иваном он порадовался. - Брат! Как же здорово, ты решил навестить нас! Он так и кинулся на шею Владыке Подземного Царства, по привычке не соблюдая элементарные правила приличия. А впрочем, он же главный тут, кто его упрекнёт… Иван лишь сдержанно кивнул и бегло оглядел остальных присутствующих. Вот их с Альфредом общая сестра, которая так же приходится громовержцу женой – богиня брака Алиса. Грубо говоря, старшая жена и главная, королева Олимпа и дамочка со скверным характером. Вот стоит милая дева Аличе, ещё одна сестра, покровительница домашнего очага. Она, в отличие от Алисы, брата из подземного царства очень любила, а потому подошла, чтобы обнять его. А вот и третья сестра, богиня плодородия Моника, светловолосая и ясноокая, ещё одна из жён Альфреда. Странная у них семья, ничего не скажешь… После званого пира в честь гостя, громовержец потащил брата в свой кабинет для серьёзного разговора. - Присядь же, брат. Поведай мне, что случилось? Иван сел на ложе для отдыха. - А что случилось, брат? - Я тебя не узнаю! – воскликнул Альфред. – Где твоя извечная улыбка, от которой леденеет вода, где взгляд, от которого погибают птицы? Ты совсем не похож на себя! Что ж, громовержец был прав. Владыку Царства Умерших даже великие судьи и мойры еле узнавали, уж очень тот изменился. - Ох, не знаю, брат. Грущу я в последнее время, сам не знаю, отчего, - признался Иван. – Потому и пришёл к тебе, грусть-печаль развеять, да тебя с сестрами повидать. Альфред задумчиво покачал головой. - А я знаю, что тебе нужно. Владыка покосился на брата. - И что же? Громовержец так и сиял от мысли, что осенила его. - Жениться! Олимпиец даже на ноги вскочил и, спешно поправив задравшуюся тогу вычурно-красного цвета, украшенную серебряными звездочками, схватился за свой плод амброзии (нечто круглое с мясной начинкой). Привычку брата чуть что, сразу жевать эти вот плоды Иван давно принял, как данное. А вот настрой брата в конкретно данный момент его смутил. - Жениться? - Ну конечно! – воскликнул Альфред. – Какая вообще жизнь у мужчины без хорошей бабы рядом? - Спокойная, - отозвался Владыка, прекрасно понимая, что вопрос был скорее риторическим. Громовержец вновь присел. - Вот то-то же, - с умным видом сказал он. – Такая спокойная, что аж скучно так, что волком выть можно. Иван задумался. Перед глазами точно призраки из его царства пронеслись все многочисленные женщины младшего брата. Например, Алиса и Моника, которые так же являются их общими сёстрами, или Астрид с далёкого плавающего острова, которая родила ему близнецов – бога солнца Тино и богиню охоты Тару. Ну, или смертная Данайя, что родила главного винодела Олимпа – лучезарного Антонио. Список-то в общем внушительный. Неужели в этом заключается отрада громовержца? - Послушай меня, брат, - вновь заговорил Альфред. – Ты же мужчина, у тебя должна куда-то энергия выходить. Ясное дело, ты чахнешь без плотских утех. Владыка хорошенько подумал, прежде чем сказать: - Возможно, ты прав. Довольный донельзя, повелитель Олимпа вновь вскочил. - Конечно, прав! Я же великий властелин мира, грозный орёл, которого боятся исчадия Тартара… - Я понял, - прервал эту речь Иван. – Но, брат, я никогда в жизни не приведу в своё Царство Мёртвых женщину. Вот только истерик женских мне не хватало. - Хм… - дожевав свой плод амброзии, Альфред сказал. - Так женись на мужчине. - На мужчине? – удивился Владыка. – А разве так можно? Громовержец хихикнул: - Если я разрешу, можно всё. Так вот – тебе можно. Над этими словами пришлось изрядно задуматься. Да, женщину в своё царство Иван повести не может. Это не Олимп, и даже не глубины океана. Это место, в котором царят тьма и мрак. Тут нужен кто-то с нервами покрепче. Предложение Альфреда показалось Ивану невероятно соблазнительным, но был ещё один момент, который его сильно тревожил. - Даже если и так, кто пойдёт за меня? Ты ведь прекрасно знаешь, в каких владениях я живу. Альфред вновь извлёк непонятно откуда очередной плод амброзии и старательно жевал его. Иван невольно поморщился – он терпеть не мог такую пищу. - Как будто кого-то надо спрашивать, - хихикнул олимпиец. – Громовержец и властитель мира я или кто, в самом деле? Один мой приказ – и у тебя будет самый очаровательный муж в мире. Обещаю. Владыка даже невольно подивился. Каким бы порой легкомысленным ни казался Альфред, обещания свои он держал. А стало быть, будет скоро у Ивана обещанный муж. Кто знает, может тогда Владыка царства умерших обретёт долгожданный покой? - Что ж, раз так, кого даруешь ты мне в супруги, громовержец? Тот вновь задумался, стараясь вспомнить, остался ли на Олимпе или на земле хоть кто-то, на кого бы он сам не положил глаз. - Так есть хороший вариант, - сказал он. – У Моники, сестры нашей, сын от меня. Как раз созрел, прелестным юнцом стал. Думаю, он будет тебе прекрасным супругом. Иван кивнул, полностью доверяя словам брата. - Как же зовут его? - Гилберт, - ответил Альфред. – Отдаю его тебе в супруги – слово олимпийского громовержца. На том и порешили. Моника поспешила на луга с утра пораньше, разумеется, прихватив с собой слабо сопротивляющегося сына. Гилберт не горел особым желанием собирать плоды или поливать цветы, хотя природу он любил. Но куда больше он любил животных, например, резвых породистых скакунов, которых у бога войны Родериха были целые табуны. Жаль только, что вездесущая Элизабет, любовница Родериха и богиня любви, никого к ним не подпускала. А потому приходилось ходить по полям на своих двоих и проверять, везде ли цветут цветы и растения и нет ли где засухи. Такова нелёгкая доля богини плодородия. Моника, дама более чем серьёзная и ответственная, всегда следила за тем, чтобы всё кругом цвело и благоухало. - Ма-ам… - протянул Гилберт. – Может, дальше уже как-то без меня, а? Я устал… Богиня сперва хотела было отругать сына за лень, но взгляд её сразу смягчился. Что ни говори, а сына она просто обожала. - Ну, ладно, можешь отдохнуть. Но постарайся быть дома до темноты, ладно? Обрадованным сим разрешением, Гилберт тут же кивнул: - Конечно! Я просто поваляюсь тут и сразу домой. Моника спешно поцеловала сына в лоб и пошла дальше, а тот счастливо заулыбался и тут же прилёг на зелёную траву. Погода была просто чудесная, и всё кругом просто волшебным. Парнишка и сам не заметил, как задремал. Тем временем Владыка Царства умерших Иван Гостеприимный буквально места себе не находил. Он уже приказал отлить из серебра второй трон для будущего супруга, подготовил будущее брачное ложе и всех оповестил о скорой свадьбе. Однако было кое-что, что сильно его беспокоило. Ведь будущий супруг до сих пор не знает о том, что у него скоро свадьба. Это плохо. А как он вообще отреагирует на это? Уж точно не обрадуется. Конечно, выбора у него не будет, но всё же… - Полагаю, надо с ним поговорить, - сказал Владыка, обращаясь к Церберу. Тот согласно зарычал в ответ, и Иван решительно направился к своей колеснице, запряжённой четырьмя адскими скакунами. Нашёл он своего жениха сразу. Сын богини Моники лежал на траве среди благоухающих цветов. Он спал. Владыка впервые видел одного из детей своего олимпийского брата. Едва лишь его взгляд скользнул по ладному молодому телу юноши, властитель душ умерших не смог удержаться от восторженного вздоха. Ах, до чего же он был красив! Самый прелестный цветок в мире. И вот эта красота обещана ему, Ивану Гостеприимному. Владыка мысленно поблагодарил брата за такой подарок. Однако на смену восторгу пришёл липкий страх. А вдруг кто-нибудь уведёт эту красоту раньше, чем громовержец объявит его наречённым Владыки царства умерших? Вдруг кто-то посмеет опорочить эту прелесть? Нужно было немедленно забирать его в подземное царство! И не имеет значения, что Моника ещё не знает о планах мужа на её единственного сына. Гилберт уже принадлежит Ивану. Усмехнувшись собственным мыслям, Владыка провёл ладонью по своему шлему. Затем он снял его с головы. Были у этого шлема свои особенности. Самая главная и единственная всем известная – он мог сделать своего хозяина невидимым. Но были и другие интересные качества. Так, например, Иван мог чудесным образом достать из неё любую необходимую мелочь. Так и сейчас… - Иди и разбуди его. Поведи к оврагу. Теперь оставалось только ждать у того самого оврага. Совсем скоро он заберёт своего Гилберта. Гилберт проснулся от очень странного звука. Открыв глаза, он обнаружил, что солнце уже склонилось к горизонту и близится вечер. Стоило поспешить домой, но те странные звуки мигом овладели его вниманием. В зарослях травы обнаружилось нечто маленькое и жёлтое. Заинтересовавшись, Гилберт подкрался чуть ближе. Поняв, это же перед ним, он невольно расплылся в умилительной улыбке. - Какая лапочка! Никогда прежде не видел ничего подобного. Решив, что такая редкостная прелесть должна принадлежать такому замечательному Ему, Гилберт поспешил оказаться как можно ближе к жёлтому комочку, коим оказался маленький цыпленок. Однако едва лишь сын богини плодородия оказался ближе, цыплёнок вспорхнул в воздух и полетел в сторону. - Эй, а ну стой! Юноша тут же поспешил за этим, как оказалось, летающим комочком. Вот луг закончился. Дальше – овраг и хилая речка. Цыплёнок уселся на самом краю и замер. - Не сиди там, упадёшь! – взвизгнул Гилберт и тут же засеменил к краю обрыва. В ту же секунду он ясно почувствовал сильный толчок, от которого едва не упал на землю. Птичка вмиг исчезла из его поля зрения. Земля у ног буквально разверзлась, и из её глубин показалась колесница, запряжённая жуткими на вид скакунами. Не сразу, но Гилберт признал в ней колесницу Владыки Всех Умерших, ведь кто ещё мог прийти из-под земли, да ещё с адскими лошадями. Вот толчки прекратились и юноша увидел повелителя всех мёртвых. Иван Гостеприимный, как звали его олимпийцы, был одним из самых жутких божеств в мире. Одетый в чёрные закрытые одежды, со сверкающим шлемом на голове и развевающимся на ветру плащом, он в самом деле выглядел устрашающе. Когда колесница оказалась так близко к перепуганному юноше, как только вообще могла, а великий Владыка вытянул руку вперёд, почти касаясь светлой тоги Гилберта, тот, словно очнувшись от транса, произнёс: - Дядя, ты чего творишь? Тот даже еле заметно усмехнулся. - Не противься воле Альфреда-громовержца, сын Моники! – внушительным басом произнёс властитель мёртвых. – Он отдал тебя мне в супруги. Гилберт, как и ожидалось, завис на этом моменте, не сразу поняв, о чём ему толкуют. Но едва он открыл рот, чтобы спросить что-то, властная рука схватила его за край тоги и потянула к колеснице. Секунда, и вот Владыка закинул его, отчаянно сопротивляющегося, себе на плечо. Гилберт кричал, что есть силы, но ему это никак не помогло. Стояла глубокая ночь. Так и не дождавшись сына домой, богиня плодородия не смогла более сидеть сложа руки. Ведь каким бы порой проказником ни бывал Гилберт, он никогда не смел ослушаться слова матери. Моника прекрасно понимала, что сын попал в беду. Придя тихой ночью на тот самый луг и не обнаружив там следов сына, несчастная женщина подняла панику и отправилась на поиски своего единственного чада. Не было конца возмущению юного Гилберта, когда привели его силком в мрачное царство умерших. Как он только ни вырывался, как ни клял брата отца своего, громовержца, да и самого громовержца тоже, за то, что смели те вот так решить за него и обречь на ужасную долю. - Похититель! – кричал он на того, кто возомнил, что может так просто взять его в супруги. – Растлитель, совратитель! Но Владыка на крики эти лишь усмехался. - Ты можешь кричать, но от этого ничего не изменится. Готовься к свадьбе, ибо так решил сам громовержец. Но Гилберт не собирался успокаиваться. - Да чтоб ему с Олимпа упасть! Сволочи вы оба! - Успокойся и привыкай, - спокойно отозвался Иван. – Свадьба будет завтра. Сказав это, мужчина покинул комнату, плотно закрыв за собой дверь. Гилберт, конечно, мог и дальше кричать, возмущаться и биться в истерике, но одно он понимал – его судьба решена. Что же теперь будет с мамой? Всю ночь и целый день его не беспокоили и не выпускали из комнаты. Приносили еду, но сын богини плодородия демонстративно не притронулся к ней. Он не был намерен проявлять покорность или ещё что-то в этом роде. Вот ещё! Пусть все знают, что его тут держат против воли. Ближе к ночи, на которую была назначена его же свадьба, он задремал. Однако сон этот был не настоящим… За дверью застыли Владыка и молодая женщина с белокурыми волосами. - Ты уверена, что это поможет, Яна? Богиня чародейства лишь усмехнулась. - Это немного притупит его эмоции и поможет смириться с неизбежным. Твоя же задача, мой господин, показать ему свою любовь и ласку, дабы и он проникся и прикипел к тебе ответным чувством. Иван кивнул: - Полагаюсь на тебя. Гилберт и сам не понял, как так получилось, что его просто переодели в белоснежную тогу и повели в огромный тронный зал. Ведь он намерен был отчаянно вырываться и кричать, дабы избежать этой свадьбы. Однако он смирился со своей участью. Так странно для него, и так просто. Их поженили быстро, не успел сын богини плодородия даже удивиться такой спешности. И даже царство мёртвых не казалось ему больше страшным и ужасным. Владыка Мёртвых повёл его за собой в их общую, как оказалось, опочивальню. Гилберт растерянно смотрел на своего теперь уже супруга и не понимал, как к нему относиться. Этот бог похитил его, забрал у матери столь жестоким и мерзким способом и силой сделал своим. Но Гилберт отчего-то не испытывал к нему ненависти. Просто кроткое смирение и немного усталости – вот всё, что было у него на сердце. - До чего же прекрасен, - шепнул Иван, подойдя к нему непозволительно близко и проведя ладонью по щеке. – Мой прекрасный земной цветок, самый совершенный из всех. Прислушавшись к его словам, Гилберт с восторгом выдохнул. Мало кто знал, что сын богини плодородия испытывал невероятную слабость к подобным речам. Он безумно любил, когда о нём так говорили. - Да… - выдал он. – Я такой… Владыка чуть слышно усмехнулся, но проложил: - Ты самый красивый в мире. Такой безумно желанный… Он запустил пятерню в пепельные волосы супруга и приблизился ближе, чтобы уткнуться лицом в эту шевелюру. - Ты так приятно пахнешь. Должно быть, это аромат рая. У Гилберта аж ноги подкосились. Когда Иван склонил голову и заключил на устах супруга первый поцелуй, сын богини плодородия решил, что вполне может позволить этому мужчине стать для себя первым. Почему бы и нет, если он проявляет столько нежности? Это ведь всё равно ничего не изменит. Мама найдёт способ вытащить его из этой преисподни, и тогда всё будет, как прежде. Непременно. Однако время шло. Как ни умоляла обезумевшая от горя Моника вернуть ей сына, Альфред был непоколебим. Ведь он дал клятву и обязан был сдержать слово. Богиня плодородия горевала всё сильнее с каждым днём, тоскуя о сыне, не имея возможности хотя бы увидеть его. От её горя начали увязать трава и деревья. Луга пожелтели, стали сохнуть некогда зелёные листья на деревьях, пропадать плоды. Гибли посевы, стали хиреть реки. Казалось, сама природа погибает от горя богини. Громовержец сидел на своём троне, бросая внимательный взгляд на пожелтевшую землю. - Да что же это такое происходит? – спросил он в пустоту. Появившаяся непонятно откуда Алиса чуть злобно усмехнулась: - А сам как думаешь? Моника больше не заботится о природе, и та увядает вместе с нашей бедной сестрой. Ты отнял у неё самое дорогое. - Молчи, женщина! – огрызнулся Альфред. – Меня не волнует твоё мнение. - Даже если и так, - сказала богиня брака, - сделай с этим что-нибудь. Если не вернёшь Гилберта матери, всё живое на земле погибнет. Ты ведь и сам это понимаешь. Да, громовержец понимал. Всё зашло слишком далеко. Придётся нарушить данное слово. - Позови Хенрика, да поживее, - властным тоном сказал он жене, давая понять, что ей лучше удалиться. Найти Хенрика было легко, достаточно лишь свистнуть, и бог воров явится быстрее ветра. Так и сейчас. Один из многочисленных сыновей громовержца, он чуть поклонился олимпийцу, даже из приличия не пытаясь скрыть ухмылку на устах. Он всегда был одним из самых странных детей Альфреда. Покровитель воров, покровитель торговли и божественный вестник в одном лице. - Отправляйся немедленно в Царство всех умерших. Расскажи брату моему о том, что с природой происходит. Вели Гилберта матери вернуть, дабы земля совсем не погибла. Хенрик лишь кивнул: - Будет исполнено. - Так значит, они заберут его? – спросил Владыка. Яна кивнула: - Когда земля будет обескровлена. Это лишь вопрос времени. - Что ж… - Иван задумчиво отвёл взгляд. – Не я буду проигравшим в этой скорбной схватке. Повелитель умерших не был намерен отдавать своё прелестное чудо кому бы то ни было. Уж слишком сильно тот запал ему в сердце и стал слишком дорог. Да, с ним его жизнь стала полной, и Иван, наконец, понял, чего ему так не хватало всё это время. Добровольно отречься от самого дорого, что есть в его жизни? Ни за что. Владыка вернулся в спальню. Прежде, чем навестить в покоях супруга, он спустился в сад, дабы взять с собой несколько зёрен граната. Это должно было ему помочь. Гилберт как раз проснулся, услышав шум. Едва лишь увидев, чем занят его муж, он гордо скривился. - Я не буду есть! Голодовку никто не отменял. Иван даже не повернулся к нему. - Любовь моя, ты слишком давно ничего не ел. - Голодовку никто не отменял! Владыка лишь оставил на столе миску с едой и обернулся к супругу. - Скоро тебя заберут на землю, - сообщил он. – Твоя мама так переживает, что даже громовержец не в силах ничего сделать. Гилберт застыл на месте. Уловив суть того, что ему сказали, он широко распахнул глаза. - Правда? - Да, - кивнул Владыка. – Возможно, это последний день, что ты проводишь подле меня. Так прошу, хоть сегодня не откажи – поешь немного. Дай мне хоть малость самую. Такая новость сына богини плодородия осчастливила, но через мгновение ему стало стыдно. Ведь Иван был так нежен к нему и говорил слова любви. Говорил, что лишь с ним он чувствует себя счастливым. Понимая, что поступает несправедливо, Гилберт кивнул: - Ладно. Раз так, я отведаю твоих яств. Он поднялся на ноги и подошёл к столу. В миске были щи со сметаной, в которые Иван предусмотрительно добавил растолченные зёрна граната. Юноша на самом деле давно не ел, а потому накинулся на еду и с большим аппетитом опустошил миску. В тот же момент Гилберт вдруг осознал, что ему было очень хорошо в этом царстве. Он был в почёте у служителей смерти, супруг буквально пылинки с него сдувал. Ему даже удалось подружиться с Цербером, этим жутким ручным медведем Владыки. Более того, у Гилберта появился друг – маленький пушистый цыпленок, который всё время был рядом с ним. Рядом с Иваном он был на своём месте. Тот дарил ему нежные ночи, ласкал слух сладкими речами и заставлял чувствовать себя самым желанным в мире. Но с другой стороны, там, на земле, была мама, у которой нет больше никого в этом мире. Гилберт безумно тосковал по ней и не знал, что ему делать с этой болью в груди. Богиня плодородия Моника стояла рядом с троном громовержца, поддерживаемая под руки сёстрами. Она совершенно постарела от горя и исхудала, так что Альфред чувствовал перед ней вину. Но он уже решил всё исправить, пока ещё не поздно. И какого же было его удивление, когда Хенрик вернулся на Олимп без Гилберта. - Великий громовержец. Обычно улыбающийся, сейчас вестник богов был бледным. Моника невольно всхлипнула, решив, что произошло нечто ужасное. - Где Гилберт? – спросил Альфред. – Неужели Иван отказался вернуть его? Хенрик мотнул головой. - Нет, но произошло кое-что важное. Гилберт уже вкусил пищу царства умерших. Теперь он не сможет долгое время жить на земле. Услышав это, богиня плодородия заплакала. Громовержец вскочил с места и сказал ей: - Успокойся. Сегодня ты увидишь сына. - Но… - женщина еле держала себя в руках. – Но как же? - Пусть он теперь принадлежит царству тьмы, но он дитя земли. А моё решение выше всех законов. Так что я повелеваю – пусть Гилберт будет жить на земле с матерью две трети года, а остальное же время – подле мужа своего в царстве тьмы. Таково моё слово. В тот миг, когда истосковавшаяся по своему чаду Моника смогла прижать к груди сына, она тотчас помолодела и расцвела, и вместе с ней расцвела земля. Поля вновь стали изумрудно-зелёными и плодородными, реки омыли берега, распустились цветы. Природа была спасена, потому что богине вернули её любимого сына. Но не всегда цветёт земля, и не вечны её цветения. Так же, как не вечны весна и лето. Ведь наступает момент, когда богиня Моника вновь погружается в пучину тоски и отчаяния, а пресветлый Гилберт покидает чертоги земли и возвращается к своему супругу. - Здравствуй, животное! – радостно бросил юноша Церберу. Медведь явно рад его видеть. Неподалёку, перед строем душ умерших, стоят великие судьи. Они видят Гилберта и улыбаются ему. Наконец-то к ним вернулась их радость. Теперь Владыка не будет грустить. Кивнув всем в знак приветствия, юноша спешит дальше. Тот уже ждёт его, восседая на троне. - Гилберт… Наконец-то, спустя столько времени, он снова улыбается, видя любимого супруга. - Ты цыплёнка кормил? – спрашивает тот. Владыка с усмешкой перевёл взгляд на пустующий трон супруга. Там, на мягкой темно-бордовой обивке, гордо восседал тот самый цыплёнок. - Кормил. - Молодец! Подскочив к трону, Гилберт скоро чмокнул в щёчку поднявшегося на ноги супруга и схватил на руки птичку. - А ты молодец, что сторожил моё место, - сказал он цыплёнку. – А то мало ли, вдруг мужа уведут. Засмеявшись, Гилберт посадил птичку на правое плечо и переключил всё внимание на мужа. Тот буквально пожирал его глазами, словно узрев в первый раз. - Как же я скучал по тебе. - Я тоже. Да, Гилберт успел истосковаться по супругу за всё то время, что провёл с матерью. Он скучал по этому вожделенному взгляду, по тому обожанию, с которым смотрел на него Иван. Он скучал по сильным рукам, что всегда дарили ни с чем несравнимое наслаждение. А ещё он скучал по щам со сметаной и зёрнами граната. Так уж получилось. Раскинув руки в стороны, юноша громко сказал: - Разрешается любить и обожать меня великолепного! На сей раз засмеялся Иван. Пользуясь приглашением, он заключил супруга в крепкие объятия. - Ах, как же я люблю тебя. Гилберт обнял его в ответ: - И я тебя.