Противостояние

С революции Фортуны и рождения из-под его руки Вавилонской Империи – никто толком даже не понимал, а почему она так называется – прошло четыре года. В мире гремели восстания, войны... всё было по-прежнему. Как когда-то давно, люди рвали друг друга на куски, а здравомыслящие лежали на земле убитыми, воздавая в немой истерике один-единственный вопрос: «За что?» Но были и места, где ещё не лилась кровь. В лесах Предуралья был затерян город, не подчинявшийся никому, но и не воевавший ни с кем. Ведь в самом городе жители воевали друг с другом... Сначала в городе власть провозгласили поборники победившей революции. Их короткое правление было прервано ещё одним переворотом, в ходе которого власть над городом взяли сторонники всё той же революции, но из совершенно другой группировки с другим лидером. Так повторилось ещё несколько раз, пока в марте 2014 года власть окончательно не перешла в руки вавилонцев, поддерживавших прямое правление «императора». На какое-то время в городе затихли автоматные очереди и выстрелы снайперов. Но и это продолжалось недолго. В сентябре 2014 года в город плотными серо-зелёными шеренгами вошли войска третьей по счёту фракции, и после нескольких залпов тяжёлых артиллерийских орудий вавилонцы оставили город. Власть взял некто Андрей Сергеевич Коваль по прозвищу «Каудильо». Окрылённый успехами и идеями уральского областничества, он провозгласил Уральское Государство. Под его началом высунули голову спрятавшиеся под юбки своих младших сестёр и за спины младших братьев студенты и молодые специалисты, и жизнь в городе постепенно начала приходить в норму... Но в феврале 2016 года случилось страшное и величественное: «К городу подошёл Фортуна» Зима 2016 года на Урале была необыкновенно тёплой. Солнышко уже с середины февраля припекало по-весеннему, а в марте снег уже таял вовсю. А уже к середине апреля обнажилась земля, и взору предстало всё – и жёлтого цвета прошлогодняя трава, и неубранная листва, и полуобглоданные разложившиеся трупы тех, кому не посчастливилось пережить эту зиму. Нет, они не замёрзли насмерть. Уже давно в каждом жилом помещении установили по печке-буржуйке, или просто по жаровне из мусорного бака. Эти бедолаги были убиты другим – некачественным алкоголем, наркотиками, оголодавшими собаками, просто бандитами... От когда-то миллионного города осталось едва ли сорок тысяч. Улицы представляли собой чудовищное зрелище. Давно не убранный мусор, грязь, пустые окна домов и магазинов молчаливо вещали: «место это проклято...». Во многих местах виднелись следы пожаров, некоторые кварталы выгорели дотла. Часть зданий и вовсе обрушилась – это было уже напоминание о том, как в сентябре на город упали снаряды. В бывших корпусах университета было размещено правительство. Там же разместили слесарное училище, где более-менее взрослых парней школьного возраста обучали студенты-технари своему ремеслу. Методом «дерьма и чьей-то матери» начали изготавливать патроны и оружие по типу ножей. Однако в кабинете правительства, расположенном в одной из просторных аудиторий самого старого корпуса, где когда-то, во времена старой жизни, помещался историко-политологический факультет, шло совещание по поводу сложившейся ситуации. А ситуация складывалась просто аховая. – Вы понимаете, чем для нас это грозит, господа? – оглядел в очередной раз всех присутствующих Каудильо. Высокий голубоглазый шатен, носивший с какой-то целью коричневый мундир из переделанного пиджака, он возвышался над столом, за которым сидели все члены правительства. Глаза были устремлены на карту, на которой были маркером нанесены исходные позиции подошедших вавилонцев. Также рядом лежали донесения о численности «карательной группировки», её оснащение и прогнозируемые действия. – Да, Каудильо, придётся жарко, – протянул один из его советников, Остап Шнейдер. – Всего их там тысяч десять против наших неполных трёх. Подтверждено даже несколько танков, а наши бойцы не обучены пользоваться гранатомётами. Но шанс выстоять, думаю, есть. – Но шанс этот невелик, – сказал Каудильо. – Конкретно: какие у нас силы? – Основу армии составляет наша первая пехотная бригада Уральских Стрельцов, общей численностью до полутора тысячи человек. Собственно, как и до взятия города, – принялся перечислять кто-то из совета. – Кроме того, удалось сформировать батальон бывших любителей всяких стрелялок краской и пульками, общей численностью в пятьсот с гаком человек, и где-то столько же ещё довоенных вояк, которые отслужили сразу после школы. Ну и ещё всякие народные дружинники с ружьями и медики с аптечками, не считая десяти стволов артиллерии. – А как с командирами? – Бывшие суворовцы да разного рода прапорщики с довоенными сержантами. Каудильо оторвался от стола и отошёл к окну, углублённому в огромную нишу. Посмотрев немного на просторный двор университета, он произнёс только одно: – Хреново, одним словом, наше положение. Советники были абсолютно такого же мнения. Мало кто испытывал иллюзии о том, что всё удастся провернуть как полгода назад. Тогда у вавилонцев было чувство абсолютного превосходства и всего полтысячи человек, набранных среди всяких бандитов, а также население, которому власть откровенных бандитов и мошенников надоела. Кроме того, если они узнавали, что человеку уже исполнилось больше двадцати в 2011 году, то этого человека без объяснений убивали. В подворотне, врывались в квартиры... показательно не казнили никого, убивали просто, как только находили. И много какие ещё бесчинства учинили... – Если что, можем поставить под ружьё около шести тысяч молокососов, но... – протянул Шнейдер и тут же замолк. – «Но» – это что? – Боюсь, им только патрулирование улиц можно будет доверить. – Набирать всех, кому исполнилось пятнадцать и кто не занят в слесарях или иных делах, где срочно требуются обученные руки. Отберите несколько офицеров, чтоб устроили им небольшие курсы молодого бойца, главное – найдите людей. Советник вызвал адъютанта, передал ему все указания, и отправил исполнять их. Каудильо тем временем повернулся к остальным и сказал: – А теперь прошу всех гражданских советников вернуться к прямым обязанностям. Военных же попрошу остаться. Нужно продумать оборону города... Солнце светило вне зависимости от того, что творилось на окраинах или же в кабинете Каудильо. Как всегда, многие кварталы были пусты и тихи. Тихо было в домах, и лишь кое-где были видны играющие около луж дети. Мальчишки, девчонки... они просто играли, как когда-то в довоенное время. Об их безопасности заботились либо они сами, либо стоявшие где-то неподалёку дружинники и старшие братья и сёстры. За идиллией, что воцарилась на разбитом дворе какого-то пятиэтажного дома в некогда одном из самых красивых районов города, из-под тени огромного дуба наблюдал солдат. Он уже давно сменил шинель на простую солдатскую куртку, и сейчас, можно сказать, укрывался от солнца, что согревало всех так, будто предвещало скорый приход лета. – А ты, солдат, чего не на посту? – спросил внезапно подошедший дружинник. – А вот на детей смотрю, – ответил солдат. – У меня увольнительная до конца дня, так что на то имею полное право. – Ты смотри, – погрозил пальцем дружинник. – За дезертирство, как я помню, у вас, «стрельцов», батога, не? Солдат пожал плечами и не ответил. Дружинник, понимая, что разговор окончен, соизволил отстать. Солдат же тем временем погрузился в раздумья, глядя на детей. Зачем нужно было всё то, произошло? Неужели в стольких семьях дети были несчастны, чтобы затея прокатила? Да и, наконец, те дети, что сейчас бегали перед ним по лужам, вряд ли понимали, какое же зло совершили их старшие братья и сёстры, и какое зло ещё впереди. Всё, что они, наверное, знали, так это что нужно сидеть в домике и не высовываться, если в городе где-то идёт стрельба. Малыши жили сегодняшним днём, почти не смея думать о будущем... но иногда рисовали мелками домик, солнышко, навсегда потерянных маму и папу, велосипед, машину, собаку... Но больше солдата волновало другое. Скоро, как сообщали ребята из разведки, вавилонцы должны были начать атаку на город. Снова на улицах должен был воцариться ад, но теперь демонов будет много, а они не пощадят никого...