Волшебная ночь

Босыми ногами по мягкой траве. Легко, почти невесомо. Ветер нежно, с каким-то трепетом развевает волосы. Такие насыщенно-голубые, словно бескрайнее море, во мраке ночи они казались сапфировыми. Слишком темные. Слишком непривычные. Она сама сейчас была какой-то по-особенному отчужденной и далекой. Так странно, он ведь никогда не считал ее близкой или тем более родной. Ветер сушит слезы. Лямки простенького платья сползают с худых плеч, и их приходится поправлять. Она неотрывно смотрит себе под ноги, опустив голову, неловко переминается с ноги на ногу, но по-прежнему стоит на месте. Ждет. Летние ночи такие чарующе тихие и спокойные. А еще, они буквально пропитаны ароматом ночной фиалки и отцветающих лилий. И небо такое чистое-чистое, усыпанное множеством звездочек. В воздухе мрак вязкий, тягучий, неторопливо опускается каждый вечер и, кажется, еще более неохотно развеивается по утрам. Так безмятежно, и ни за что на свете не хочется разрушать это хрупкое умиротворение, которое может повредить даже один неосторожный шорох. Но сейчас совсем другое дело. – Ты пришел? – ее взволнованный шепот утопает в легком порыве ветра, становясь почти неразличимым. Но он слышит. Слишком громко. Слишком отчетливо. – Как видишь, - вздыхает. Извечно грубый и холодный голос звучит неестественно мягко, отдает приятным и таким нужным ей теплом. Он здесь, рядом. Стоит за ее спиной и терпеливо ждет, пока она обернется. И она оборачивается резко, порывисто, будто боится, что он может раствориться, оказавшись пустой иллюзией. Замирает. Смотрит прямо в янтарные глаза, дрожащими руками сминая подол платья. – Для чего? – буквально выдыхает. Слишком боязливо. С огромной надеждой в глазах. – Тебя увидеть. – Так неумело искренне. И не смог бы по-другому, глядя в эти бездонные синие глаза, смотрящие так по-детски наивно, с немым ожиданиям. Пирика улыбается. Совсем еще неуверенно, но просто невозможно счастливо. Они еще долго стоят так, неподвижно, смотрят друг на друга с каким-то трепетом и оба, словно чего-то ждут. Пирика делает навстречу маленький несмелый шаг и в нерешительности замирает, когда их разделяют всего какие-то сантиметры. Рен внимательно изучает ее. Она боится обжечься. Шаман слишком отчетливо это чувствует, а потому дает время свыкнуться. Такая маленькая, хрупкая, легкая, с растрепанными волосами и волнующим блеском в глазах. Она кажется Рену неземным существом, воплощением чего-то чарующего и непостижимого. Изящные плечики мелко подрагивают. Пирику от ветра колотит. А может вовсе и не от ветра. Может всему виной то щемящее чувство в груди, может именно оно отдается этой сладостной дрожью по всему телу… Глубоко вздохнув, девушка резко прижимается к обветренным, неестественно горячим губам шамана. Удивительно, в его теплых объятьях дрожь не прекращается, скорее еще сильнее становится, и теперь уже пробирает прямо до кончиков пальцев. И, кажется, весь мир вдруг резко замер. Никто не смеет помешать им, никто не смеет нарушить их уединение. Ведь у них так мало времени. Всего какая-то ночь, когда даже вечности кажется недостаточно, чтобы насладится обжигающими поцелуями, бессвязным шепотом на ухо и такими нежными объятиями. Спина касается мягкой травы. С губ срывается несдержанный тихий стон, когда шаман стягивает такое ненужное сейчас платье и все еще бережно обнимая, припадает губами к бледной коже. Руки, которые, возможно, еще совсем недавно держали гуандао, и вдруг такие нежные сейчас, сводят с ума в считанные секунды. Волшебная ночь, но уж слишком короткая. И единственное, что после нее останется, это воспоминания, которые она раз за разом будет прокручивать со стыдливым румянцем сидя перед зеркалом и выбирая травинки из небесно-голубых волос. И все же, каждый раз, когда в голове звучит одна единственная фраза, сказанная шаманом раннем утром на ушко: «Мы еще встретимся», лицо девушки вновь озаряет счастливая улыбка.