Неисчислимое

      Ангелам не нужен сон, и это еще одно их отличие от людей. Они не нуждаются ни в пище, ни во времени. Только такие особенности приносят больше проблем, чем пользы. Ведь чем больше дозволено делать, тем скорее хочется перейти на запретное. Вечность пугает своей стабильностью.       Раз в несколько столетий Михаил обязан уходить на покой. Для него — вынужденная необходимость, для воинства — временная смена власти. В предыдущий раз сон продлился дольше обычного и вызвал много проблем, связанных с неподчинением и протестами. С тех пор высшие ангелы основательнее подходят к подготовке, избегая неточностей. Составляется специальных план действий, собираются указания к работе, тщательнее выбирается новое руководство, все недовольства же заранее пытаются предотвратить.       Алейна всегда считала выполненные меры мелкими и незначительными, суть проблемы правильнее искать не на поверхности. Низших ангелов нередко эксплуатировали и лишали званий от лица архангела. Вот и причина нарастающей неприязни. Захариэль не верил её убеждениям, подвергал слова сомнениям, а её саму равнял с пустым местом. Херувим прекрасно знала, почему все оставалось безнаказанным.

I've fallen out of favour And I've fallen from grace Fallen out of trees And I've fallen on my face Fallen out of taxis, Out of windows too Fell in your opinion When I fell in love with you

      Когда-то она была сильнее его, Кастиэля, да даже старины Бальтазара, но мощь и независимость выветрилась из головы вместе с остатками разума. Остались лишь гордость и пыл, слишком мало, чтобы не быть беззащитной. Заместо того, чтобы пользоваться силой, наслаждаться свободой и присоединиться к падшим, она по уши влюбилась в того самого Михаила, лишившего ее крыльев и звания. Это истинная награда за беспрекословное подчинение. Она же и упала в его глазах, когда дала волю чувствам. Слабая никого не напугает, преданный ангел обратился в потрёпанного воробушка, привязанного за лапку к воротам рая. Архангел вручил эту нитку своему подчиненному, а Серафим знал, когда отпускать, а когда снова притягивать. Ей пользовались небрежно, неосторожно, так, что вскоре крылышки стали лишь сгустками энергии. "Спасибо, Михаил", — безустанно слетала с губ незаслуженная благодарность. "Спасибо, Михаил, что направил на праведный путь. Так будет лучше", — уже позже в слезах на пороге церкви лепетала она окровавленными губами, срывая пришитые к ним нити. Прощена.       Сполна ощутив солоноватый привкус крови, Алейна перестала верить в очищение. Нет его. Лишь по желанию небесных сил человек заслужит очищение. Не послушание и вера спасли херувима от неминуемого падения, а каприз архангела. Не небеса, не Бог решили ее учесть. Чертовски обидно. Она не может ему ни в чем отказать, и это заставляет херувима еще больше злиться.       Вины ангела за поступками Светоносного нет, и ответственности она за него не несла, но Михаил не слушал оправданий. Каждый слышит только то, что хочет. "Ангелы милосердны", — сказал он в тот злополучный день, занеся клинок над ее лопатками и даря желанное покаяние. Алейна всем телом ощутила на себе "истинное милосердие" и теперь не может без дрожи произносить это слово.       Бейте ее излюбленной плетью, ссылайте по кусочкам из отряда в отряд, царапайте только зажившие раны у лопаток, вырывайте с кожей обуглившийся крылья, посыпайте их солью и сожгите ее наконец-то. Она готова на все, чтобы однажды он поверил, но в глазах архангела немой укор и презрение. Алейна не уберегла его брата в тот роковой для небесного воинства день. Не простит.       Она стала слабой не тогда, когда упала на колени, и не тогда, когда молила о пощаде.       Пробраться в Эдем обманным путем — худшее преступление. Без приказа начальства ни один ангел не может и шагу сделать, но уверенность Бальтазара отчасти передалась и ей. Правил не существует.       Алейна не боялась нарушать общепринятые законы, кодексы всегда меркли в сравнении с ее собственными интересами. Стыд же давным-давно затерялся на задворках миров. Она оставила его в тот день, когда примкнула к командованию Захарии. Его методы рождали в ней возмущение, но подавляющее множество спокойно соглашались выполнять приказы. Он обвинял ее во всем, в чем она не была ни замечена, ни виновна, херувим же ответно пускала его в смех. Хоть чему-то их научил Люцифер, умевший давать отпор. Светоносный не смолчал бы, только вот он заточен в клетке, а смирившиеся - живы и здоровы. Она восхищалась им настолько, на сколько было возможно. Таким образом, ненависть к Серафиму оказалась отнюдь не односторонней и проявила себя в постоянных доносах и жалобах.       Архистратиг спит плохо, и сны ему снятся жуткие, херувим видела это по сбивчивому дыханию, руке, судорожно прижатой к груди, напряженному лицу. Каждый сон — поединок, сражение с самим собой. Никто не ведал, что именно ему снится, а архангел не торопился рассказывать о своих видениях даже ближайшим подчиненным. Кто-то называл его бессердечным, а кто-то жестоким, Алейна же замечала, как дорого он отплачивал за свои грехи. Но Михаил не сдатся, не бросит небесное воинство. Он зависим. Лишь иллюзия свободы и превосходства. Небо и святость — тот же наркотик.       Она не покинет его даже при поражении и прижмется всем телом, чтобы согреть. Он нуждается в этом, но никогда не примет. Херувим могла бы заменить ему все: друзей, советников, воинов.       Та же иллюзия независимости. Сами небеса — фикция, сборище ожесточенных и безвольных созданий. Существование здесь — самоубийство.       Женский голос нежно прошепчет, укрывая архангела одеялом:       — Я буду любить тебя вечность.       Вечность неисчислима. Алейна не отпустит его, потому что Михаил — единственная правда, за которую она готова сражаться. Смысла больше нет.