Ножи

Прасковья метает ножи. Коротко, без замаха. Первый попадает в самый край нарисованной углем мишени на бревенчатой стене и остается там. Второй попадает чуть ближе к центру, но почти сразу же падает на деревянный пол. Третий попадает в центр. Кажется, что вот оно, долгожданное попадание, но, подойдя к стене, Прасковья обнаруживает, что нож покачивается ровно в двух миллиметрах от центра. Девушка злится. Ещё бы чуть - чуть и... А что, собственно, и? Что произойдет от того, что нож попадет в центр? Видимо, этот вопрос слишком ясно отпечатывается на её лице, потому что она замечает усмешку на бледных губах. Виктор. Это он уже три дня заставляет её метать ножи по два часа. Зачем, спрашивается? Прасковья вопросительно смотрит на юношу. Тот понимает её без слов. Устало вздыхает и откидывается в кресле. Девушку охватывает раздражение. Ещё бы, она уже полчаса стоит и метает ножи - а она, между прочим, девушка! - , а этот... -Я же уже объяснял тебе. Так тебе легче будет отбиваться от стражей в случае нападения. Он не уточняет, от каких именно стражей ей легче будет отбиваться. Хорошо. А зачем ей тогда каждый раз при метании надевать это платье? Тёмно - синее, с длинным шлейфом и пышными рукавами, оно словно специально заставляет Прасковью путаться в нем и падать на спину. Хорошо ещё, что не на ножи. -Неизвестно, в какой одежде ты будешь во время нападения. Так что лучше тренироваться в неудобной одежде, - произносит Виктор. Решив, что взглядом ей ничего не объяснить, Прасковья берет блокнот и помаду. "Я уСтАЛа. У мЕНя бОляТ РукИ. НеудИВИТельНо, ЧтО У МЕня НичеГО Не полУЧАетСя." -Старайся, - жестко говорит парень. Подходит к ней и немного грубо поправляет её стойку. "ТеБе нИКто Не гоВоРИЛ, чтО Ты ПриРОЖДеннЫй трЕнер?" Виктор усмехается. Он уже усвоил, что на языке Прасковьи "тренер" значит "садист". - Ну хорошо, а если так? - говорит он и подходит к девушке. Прасковья даже не успевает понять, что он хочет сделать, а парень уже наклоняется к ней и целует её. Это первый их поцелуй с момента знакомства. Долгий и пронзительный, он проникает в душу девушки, впечатывается в сердце. Губы Виктора пахнут хвоей, зимой и ещё чем - то неуловимо - нежным. Прасковья силится вспомнить, но не может. Наконец юноша отпускает её и отходит. -Ну, теперь сможешь? - спрашивает он с улыбкой. И по этой улыбке девушка вдруг вспоминает аромат. Лилии, такие же, какие он один раз принес в общежитие и поставил на подоконнике. Они цвели три дня, и в эти три дня Прасковье казалось, что в комнате пахнет Эдемом. Прошло уже несколько месяцев, но аромат, так запомнившийся Прасковье, не выветрился. Более того, Виктор будто сохранил этот аромат в сердце, которое открылось ей в эти несколько сладких секунд. -Сможешь? - повторяет он. И девушка кивает. Все три ножа летят в цель.