Вызов

      Хё-альни всегда выделялся среди кланников. Ребенком он был слишком серьезным — так, что это даже пугало особо впечатлительных, подростком приобрел нечеловеческий взгляд и окутывающую его дымку нереальности. Не то чтобы в клане Призывателей можно было кого-то удивить вертикальными зрачками, полосой перьев на щеке или прочими знаками многочисленных контрактов, но в этом-то и была загвоздка. Хё-альни выглядел совершенно по-человечески, не имел ни одного заключенного контракта и даже не приступил к обучению — призыву начинали учить только после совершеннолетия, когда личность и сила достаточно сформируются, чтобы не терять кланников из-за их поглощения или слияния с призываемыми сущностями, — но окутывающая его аура была ощутима даже для патриархов клана.       Иначе как объяснить, что они заинтересовались еще не достигшим совершеннолетия юношей?       — Не думаю, что ему вообще понадобится обучение, — качнул головой Ра-энес после короткого разговора с Хё.       — Мастер? — Ти-майло встревоженно нахмурился.       Он ничуть не сомневался, что за время беседы Ра-энес успел досконально изучить Хё и теперь знает о юноше не меньше, чем те, с кем Хё постоянно общался, но такое решение? Неужели Хё может быть настолько опасен?       Отказ в обучении — клеймо изгоя или смертника. Доступа к клановым знаниям лишали тех, кто был слишком слаб, чтобы выдержать поединок воли с призванным существом. Тех, кто склонен к безумию.       И тех, чья жестокость не оставляла сомнений в том, как именно будут использованы эти знания.       — Не беспокойся, Ти, — Ра-энес специально использовал малую форму имени, подчеркивая, что говорит сейчас со своим учеником, а не подчиненным. — Твоему восприемнику ничего не грозит. Он силен, очень силен… но вряд ли его интересует борьба за власть. Хё выбрал кто-то из Великих Призывов, и соперников он явно не потерпит.       Ти-майло широко распахнул глаза. Великие Призывы даже в их клане были почти сказкой — слишком много сил требовалось даже для того, чтобы установить первичный контакт, слишком редко людям удавалось заинтересовать их в достаточной мере. О том, чтобы подчинить подобные сущности, и речи не шло — все равно без их содействия призыв был невозможен. Только наметить тропу требовало неимоверных усилий, а уж попытаться тащить силой кого-нибудь из них… даже не смешно.       Но что-то в людском мире подобные сущности все же интересовало. Вряд ли энергия, до которой падки призывы поменьше — каждый из Великих был сравним с полноценным магическим источником. Однако ж приходили, поддерживали тропки собственной энергией, берегли своих призывающих.       И ни с кем их не делили, просто задавливая все иные возможные призывы голой мощью.       Насколько же силен должен быть Хё-альни, если метка стоит на нем с самого детства?       Ти-майло очень хотелось расспросить Хё, чувствует ли он печать будущего контракта — загадочными голосами, странными образами или нереальными снами, но отчего-то так и не решился поднимать эту тему. Не из страха, скорее, из деликатности.       В конце концов, общение с призывами — очень тонкое дело, интимное даже. Все равно что спросить, в каких позах собеседник предпочитает любиться с супругой.       Правота Ра-энеса подтвердилась очень скоро. Хё-альни уже достиг порога того возраста, когда помимо общих умений начинают определять склонность к тому или иному типу призыва. Первая же попытка Хё начертить простейшую формулу-приглашение обернулась полноценным потопом, от последствий которого еще неделю избавлялись. Вода, что характерно, была соленой.       А ведь первая формула, которой обучали подростков — призыв чарика, безобидного светящегося сгустка, который многие использовали в качестве фонариков, а то и для освещения в домах. И до моря от земель клана было не меньше полусотни лиг.       При мысли о том, какими силами должен обладать выбравший Хё призыв, по телу Ти-майло пробегала сладкая дрожь. Ти помнил, как в первую встречу почти такая же дрожь пробежала по позвоночнику от не по-детски серьезного и какого-то будто бы даже потустороннего взгляда мальчишки в светлом кимоно. Их, тогда еще только-только осваивающих тонкости практического призыва, знакомили с детьми, готовящимися к первой инициации. Подобные встречи проходили постоянно: совпадающий вектор магических сил — вещь не такая уж распространенная, но для будущей связи восприемничества совершенно необходимая. Восприятель станет для инициируемого проводником и наставником, тем, кто покажет, как справляться с пробуждающейся силой. А толку-то от проводника, если у него будет карта только соседней тропы? Красивой, яркой, может быть — более удобной, но не той? Оттого и перетряхивали весь клан в поисках будущих восприятелей, а в особо сложных случаях не гнушались и чужаков привлечь. Помимо совпадения магических векторов было всего два условия отбора — возраст претендента и отсутствие кровнородственных связей с будущим подопечным вплоть до шестого колена*. Кровное родство напрочь заглушало формирующуюся связь восприемничества, а требования к возрасту объяснялись и того проще. Восприятель, помимо прочего, должен будет стать первым наставником, помочь освоиться во взрослой жизни. А чему сможет научить тот, кто и сам прошел не все ступени?       Поэтому — не меньше пяти лет разницы, чтобы к первой, подростковой инициации восприятель уже успел пройти вторую. К моменту, когда подопечный доберется до этого порога, восприятель успеет набраться необходимого опыта, но еще не успеет забыть собственные тревоги и впечатления. Поэтому, хотя формально ограничивалась только нижняя планка разницы в возрасте, старшее поколение старались привлекать, только если больше никого не находилось. Впрочем, звание восприятеля помимо почета влекло и немалую ответственность, так что кандидат мог отказаться, если не чувствовал уверенности в том, что справится.       Ти-майло сразу зацепил ненормально серьезный ребенок, и когда оказалось, что их магические вектора совпадают, не колебался ни минуты. Хё оказался интересным подопечным, и официальные отношения восприятеля-восприемника быстро переродились в глубокую искреннюю привязанность. За четыре года Ти многому научил подопечного, еще большему научился сам — и с полным на то правом считал своей заслугой то, что Хё перестал смотреть на мир так серьезно. А уж первыми шалостями восприемника Ти самым настоящим образом гордился. Впрочем, Хё гордился восприятелем не меньше — учеба ему давалась легко, но только когда было интересно. Ти-майло сумел сделать интересным весь общий курс. И он же посоветовал потратить освободившееся от отработки мелких призывов время на обучение классической магии.       Обычно призыватели магией не владели — особых выгод по сравнению с их основным искусством она не давала, а осваивать сразу два направления было слишком сложно. А к тому времени, как призыв становился досконально изучен, зовущий мог и архимагу плюх навешать при необходимости. Если, конечно, это был хороший призыватель. Но необходимые знания в клане были — магии учили тех, кто по слабости характера не получал доступа к призыву. По-хорошему, Хё-альни должен был учить кто-нибудь из старших, хотя бы тот же Ра-энес, который в силу возраста и природного любопытства в магии разбирался неплохо, но Ти иррационально не хотел отдавать восприемника в чужие руки. И потому выкладывался сам, заучивая необходимые связки, урезая время сна и вовсю пользуясь возможностями некоторых своих призывов по усилению памяти и выносливости. Давалось это непросто, нужно было ведь и про свое основное направление не забывать, но Хё смотрел так восхищенно, что Ти-майло просто не мог сдаться.       Вторую, самую важную инициацию, Хё-альни прошел блестяще. В дальнейшем он уже сможет обойтись без чужой помощи — инициации, если они и будут, коснутся лишь ступеней мастерства. Ти тоже получил свою долю уважения и восхищений, но мужчина так вымотался в последнее время, что его хватало только на то, чтобы отчаянно гордиться восприемником. Впрочем, Хё гордился весь клан — его призыв просто потрясал воображение. Рю-дзин*, сильнейший из драконов, хозяин штормов, владыка морей, управляющий приливами и отливами. Способный создать новое море в самом центре материка и осушить глубочайшее дно океана. Пусть в первый раз Хё-альни не смог проявить его полностью, но даже туманно-размытый образ великого дракона потрясал. Хотя Ти-майло не сводил глаз с самого Хё — сосредоточенный, слегка бледный от напряжения и окутанный облаком силы, он буквально завораживал. Куда там до него дракону, пусть и такому, как Рю-дзин. Хё хотелось поклоняться…       Ти-майло после инициации отсыпался почти двое суток, приходя в себя и отпуская долгое напряжение. А еще через пять дней Хё-альни уехал. Клан должен был держать своего представителя при доме императора — а представителю полагалась свита. В нее включали и убеленных сединой патриархов, и молодые таланты, которых стоило подучить искусству дипломатии и плетения интриг. Правда, сразу после второй инициации кланники уезжали очень редко. Но Хё нечему было учиться в клане — его призыв всегда будет в большей степени зависеть от Рю-дзина. В императорском же доме и магов намного больше, и возможностей для развития открывается множество. Ти-майло все это понимал и холодным разумом даже одобрял — Хё должен быть лучшим! — но не мог справиться с досадой от того, что самому ему путь за пределы клана заказан еще на несколько лет. И не потому, что Ти так уж плох в призыве — напротив, слишком хорош и слишком многие знания освоил. Теперь, пока не будет полной уверенности в безопасности этих знаний, земли клана ему не покинуть. Обычно это проблемой не становилось — клан был велик, разнообразен и имел долгую историю. Территории призывателей тоже отличались обширностью и богатством. Но Ти скучал по восприемнику и досадовал оттого, что несколько лет сможет судить о его взрослении только по ровным столбикам иероглифов.       Два года прошли спокойно — наполненные множеством событий, они, однако, не оставили яркого следа в душе. А потом громом разошлась новость о флоте восточников, сумевшем прокрасться мимо патрулей почти к самому императорскому острову — и напрочь потопленному огромным водяным драконом. Что это был за дракон, толком никто не знал — пошли слухи даже, что император тайно заключил договор с нингё*, и те послали сильнейшего своего заклинателя в подтверждение этого договора. Другие не соглашались, утверждая, что для нингё этот заклинатель слишком уж хорош собой, да и рыбьего хвоста у него никто не заметил. Император слухи не опровергал, однако клан призывателей наградил полной мерой. Хё-альни не стал особо приближенным лицом лишь, наверное, из необходимости сохранить в неизвестности личность заклинателя. Такая мощь всегда будет вызывать желание ею завладеть…       Ти-майло старательно отгонял вдруг вернувшиеся воспоминания о сладкой дрожи вдоль позвоночника.       Гораздо более беспокойно прошли еще два года. Ти, словно одержимый, осваивал новые и новые грани призыва, и все шло к тому, что он должен был стать самым молодым патриархом клана. Буднично, словно между делом, Ти-майло преодолел пятую инициацию — и тем обиднее было, когда Ра-энес, словно малолетку, выгнал его «проветриться», да еще и во внешний пояс, фактически на границы клана. И запретил возвращаться раньше, чем через месяц, под угрозой недопуска к рабочим площадкам призывателей. Особенно сильно эмоции играли из-за того, что Ти-майло не понимал, что именно хотел выразить этим его восприятель. Чтобы не сорваться на неподобающие ни его возрасту, ни его статусу возмущения, он целыми днями «проветривался» на берегу моря. И с каким-то совершенно мальчишеским удовлетворением отмечал, что густой загар и выгоревшие на солнце волосы превращают его в несолидного юнца, который никак не может быть одним из лучших призывателей клана.       Спустя неделю Ти отпустило напряжение, ставшее его неразлучным спутником в последнее время. Он стремился чего-то достичь, спешил, преодолевал… оказывается, давно уже стоило остановиться и выдохнуть. Позволить себе расслабиться. Теперь Ти-майло искренне наслаждался морем, солнцем и безмятежным бездельем.       А еще через неделю в клан вернулся Хё-альни.       Ти-майло не знал, благодарить наставника или злиться — неспроста ведь Ра-энес отослал его именно в эту часть внешнего пояса. Хё должен был прежде всего посетить главу клана, да и патриархи наверняка бы захотели с ним встретиться — это все грозило затянуться надолго, и к восприятелю бы Хё-альни смог вырваться не быстро. Ра-энес сумел подарить Ти эту короткую встречу с восприемником, не нарушая ни одного из неписанных правил.       Хё изменился за четыре года, повзрослел — но улыбка осталась та же самая, от которой невольно подрагивали кончики пальцев. Жаль, что пришлось ограничиться только этой улыбкой да коротким прикосновением — Хё ждали, и он задерживаться не мог.       Ти-майло посчитал, насколько может затянуться общение восприемника с верхушкой клана, и перебрался с побережья в сады главного комплекса. Проветриваться с успехом можно было и здесь, а шанс перехватить Хё возрастал многократно.       В садах же, на одной из террас, он впервые увидел того незнакомца. Темноволосый, завораживающе зеленоглазый… он лишь оглянулся, словно почувствовав чужой любопытный взгляд, но этого хватило, чтобы Ти почувствовал себя вышвырнутым с берега на безжалостную глубину. Пока призыватель приходил в себя, незнакомец уже исчез, словно растворился в подступающих вечерних сумерках. Только необычно длинные волосы на ветру плеснули.       А вторая встреча прошлась по сердцу когтями — зеленоглазый шел рядом с Хё, они то и дело соприкасались плечами и о чем-то разговаривали. Призыватель теребил в руках сорванную ветку цветущей сливы и отвечал, похоже, невпопад, его собеседник загадочно улыбался, а потом и вовсе растрепал Хё волосы покровительственным жестом. Ти поспешил отступить за разросшиеся кусты, а потом и вовсе уйти, несмотря на то, что несколько дней ждал этой встречи. Четыре года при доме императора, где собирается цвет кланов. Самые талантливые, самые сильные, самые блестящие. Неудивительно, что за это время Хё кем-то заинтересовался. Ожидаемым было и то, что Хё-альни выбрал кого-то себе под стать — темноволосый смотрелся рядом с ним очень гармонично. Правильно.       Не стала неожиданностью и острая вспышка ревности — Ти давно знал, что к Хё он слишком неравнодушен.       Но Ти-майло и под пытками бы не признал, что в тот момент он ревновал обоих.

***

      Хё-альни никогда не думал, что патриархи клана могут быть так похожи на стайку любопытных подростков. Он ожидал строго формализованного общения, сухих отчетов и много-много скучной бюрократии, но никак не того, что его будут теребить с таким откровенным любопытством. Патриархи клана — тоже живые и подверженные эмоциям, кто бы мог подумать! Хё невольно вспомнил свое первое знакомство с ними и то впечатление, которое произвел на подростка Ра-энес. Он показался тогда неземным существом — мудрым, сильным, не имеющим возраста, словно зачем-то обретший плоть великий дух. Такой контраст… впрочем, Ра-энеса среди прочих патриархов сейчас не было. А интересно было бы встретиться с ним, сравнить с детскими впечатлениями. Четыре года — не такой уж большой срок, но Хё казалось, что от совершеннолетия, когда он покинул клан, его отделяет не меньше десятка инициаций.       И Ти… непривычно-смуглый, с короткими волосами, выгоревшими на солнце почти до белизны. Такой неожиданно молодой — а ведь Хё привык видеть его наставником. Ти всегда знал ответы на все вопросы и, даже когда учил Хё шалить, был настолько умнее, опытнее, старше, что шоком оказалось осознание того что разницы-то у них всего пять лет. При продолжительности жизни зовущих — вообще не срок. Особенно учитывая, что при доме императора год за три можно считать.       — У тебя очень интересный восприятель, — негромко заметил Рью. — И так чувствителен к моей силе.       — Вы успели познакомиться? — Хё искоса глянул на собеседника.       — Нет. Виделись мимолетно… но этого хватило, чтобы он ощутил меня через все щиты.       Хё-альни затеребил сорванную ветку, обдирая с нее цветы. Рью привычным жестом взлохматил ему макушку:       — Не волнуйся так за своего призывателя. Ты же знаешь, я не люблю заводить игрушки.       Хё чуть слышно вздохнул и снова ничего не ответил. Рью не любил красивых и пустых кукол… но Ти-майло куклой никогда и не был.       Хё совершенно не хотел, чтобы кто-то еще успел рассмотреть то же, что и он.       И еще больше не хотел думать, что за четыре года его могли давно оставить позади.       — Хочешь, помогу его найти? — Рью опустил ресницы, скрывая взгляд. — В этих зарослях можно императорскую свиту спрятать, не то что одного призывателя.       Особенно, если он сам не хочет показываться на глаза — но об этом мужчина говорить не собирался.       — Помоги.       Хё вскинул голову, глядя прямо и даже с некоторым вызовом. Скрывать свою заинтересованность в Ти он не собирался. Да и бесполезно было бы — за эти четыре года Рью изучил его до капли и песчинки, так что мог читать мысли по мимолетно дрогнувшим ресницам.       — Не боишься, что я стану ревновать? — прохладное дыхание, коснувшееся кожи, заставило вздрогнуть.       — С чего бы? — Хё отстранился. Это только Рью мог нарушать чужое личное пространство и выглядеть при этом так естественно, что ни у кого не возникало и доли протеста.       — Тебе в ту сторону, — мужчина тоже отступил, удовлетворенно улыбаясь. — Свернешь у большого валуна и поднимешься наверх.       — Ты не пойдешь?       — Нет. Познакомишь меня с ним позже.

***

      Ти-майло казалось, что он сходит с ума. Казалось бы, причин нет — Хё вернулся и по-прежнему предпочитает его общество любому другому. Сейчас стало даже легче, потому что ушло прежде стоявшее между ними деление на старшего и младшего. Теперь можно было восхищаться Хё-альни без оглядок на авторитет, наслаждаться его смущением от похвалы, поднимать темы, прежде бывшие под запретом. И раз за разом улавливать знаки внимания — пока еще чуть заметные, словно прощупывающие почву. Вопрос о том, не появились ли у Ти-майло какие-нибудь отношения, был задан нарочито небрежным тоном и далеко не сразу, зато удовлетворение от ответа Хё и не подумал скрывать. Впору бы просто отложить все дела и наслаждаться неторопливым обоюдным обольщением…       Но Ти не давал покоя тот незнакомец.       Даже пожелай Ти-майло малодушно забыть о встрече в саду и тонких пальцах в волосах Хё-альни — не вышло бы. Зеленоглазый словно задался какой-то не до конца понятной целью, попадаясь на глаза Ти каждый раз после встречи с Хё-альни. Достаточно было перекинуться парой слов в коридоре, прежде чем разойтись по делам, и можно было не сомневаться, что вскоре где-то рядом возникнет зеленоглазое наваждение. Ти и сам не мог объяснить, отчего просто не спросит, кто прибыл с Хё, чтобы раз и навсегда лишить незнакомца его флера нереальности.       Наверное, он боялся услышать, что никто темноволосый и зеленоглазый с Хё не приезжал.       Но все же вопрос с неизвестным стоило прояснить, пока он не начал являться Ти-майло еще и во снах. Поэтому в следующий раз, когда зеленоглазый прошел совсем близко, почти задевая Ти шелковым рукавом кимоно, призыватель его окликнул. Вежливое недоумение, легкая растерянность, вопрос… Ти-майло поверил бы, что все эти встречи случайность, если бы сам не владел подобным искусством с филигранной точностью. Поэтому заговорил призыватель предельно прямо — словесные кружева можно плести до полуночи, но так ничего и не выяснить.       — Чего вы добиваетесь? На ревность к Хё это не похоже.       — Ревность? — кажется, зеленоглазого повеселило это слово. — Ревность — лишь чувство, что тебя забыли, уделяя внимание кому-то еще. Она невозможна, если уверен в обратном… — последние слова прозвучали вкрадчивым шепотом, прошлись по коже, словно касание мягкой кошачьей лапки.       Слишком длинные волосы — темные пряди спадали ниже колен — взметнуло порывом ветра. Ти моргнул, почти ожидая, что когда он откроет глаза, рядом уже никого не будет. Но зеленоглазый, вопреки обыкновению, не спешил исчезать. Напротив, он оказался так близко, что это было почти неприлично, гипнотизируя призывателя мерцающей радужкой.       — Можешь называть меня Рью.       Мужчина выдохнул это почти в губы Ти, фактически обласкав их дыханием — и спустя неразличимый миг уже оказался в нескольких шагах позади призывателя.       Или так показалось только самому Ти-майло, пытающемуся справиться с отчаянно колотящимся сердцем?       Когда Ти обернулся, поблизости уже никого не было.

***

      Дни покатились неспешной чередой. Хё заново осваивался в клане, Ти-майло приручал свой последний призыв, желая в том числе и покрасоваться. Вечера они обычно проводили вместе — за разговором, пиалой чая или неторопливой игрой в «Облачную встречу». Ти совсем не отказался бы перейти с легкого флирта к более откровенным намекам, но Хё не спешил, и мужчина решил не давить. Особенно пока не разберется со всеми странностями вокруг зеленоглазого гостя клана.       Рью и в самом деле существовал, вполне официально прибыв вместе с Хё-альни. Однако выяснить, кто же он такой, не удалось — что могло свидетельствовать только о его высоком положении. Даже полное имя держалось в тайне. Ти-майло искренне надеялся, что это не кто-нибудь из отпрысков императора, отправленный присматривать за Хё. Но и выбросить Рью из головы не мог.       Впрочем, последнее не удалось бы в любом случае. После своего «раскрытия» Рью перестал изображать призрака, хотя по-прежнему появлялся только в отсутствие Хё. Ти никак не мог понять мотивов этого поведения, и это раздражало — но и цепляло тоже, не давая выбросить Рью из мыслей хотя бы ненадолго. А еще оставалось то чувство зыбкой глубины, выбившее Ти-майло из равновесия в первую встречу. Сейчас оно порядком ослабло, словно бы Рью пытался скрыть свою сущность за щитами, но Ти всегда отличался высокой степенью эмпатии.       Огорчало лишь то, что в случае Рью эмпатия рождала больше вопросов, чем ответов.       — Ты так внимательно на меня смотришь, что я начинаю подозревать какие-нибудь проступившие на коже письмена, — голос Рью ласкал слух, пальцы, охватившие пиалу, могли довести до эстетического экстаза даже самого искушенного ценителя прекрасного. На него сложно было не смотреть.       — Я все еще пытаюсь понять, кто ты такой, — Ти отпил глоток чая, прикрыл глаза, наслаждаясь букетом вкуса.       — Разве тебя интересует ответ именно на этот вопрос? — Рью не двинулся с места, но Ти-майло окатило тем самым ощущением почти поцелуя.       Кажется, кто-то вполне разобрался в силе эмпатии призывателя и теперь вовсю этим пользовался. Рью любил нарушать чужое личное пространство — во всяком случае, в отношении Ти, — но теперь призывателю казалось, что он буквально втирается под кожу. Незаметно, медленно… и совершенно неотвратимо.       — Возможно, меня интересуешь ты, — спокойно признал Ти-майло.       Рью усмехнулся, опираясь на пол за спиной ладонями и слегка запрокидывая голову. Ти знал этот простенький прием, когда, желая удержать внимание собеседника, от него отстранялись вместо того, чтобы придвинуться. И с любопытством ждал, что же Рью скажет.       — Только интересую? Признай, тебя привлекает моя сила. Ты чувствуешь ее, даже через все щиты, — мужчина опустил лицо, ловя взгляд Ти-майло своим, — но тебе мало, слишком мало. Ты жаждешь распробовать ее полностью, окунуться в нее, позволить захлестнуть себя, — голос упал до вкрадчивого почти-шепота, от которого у Ти неизменно пересыхало в горле.       — Хочешь? — Рью все же подался вперед, непонятным образом за доли секунды огибая чайный столик. — Хо-очешь…       Прохладное дыхание обласкало губы, мерцающие глаза заслонили собой все остальное. Ти уже почти чувствовал уверенную руку на затылке, не позволяющую избежать поцелуя, но все же отрицательно качнул головой.       — Нет? — в вопросе не было ни разочарования, ни особого удивления. Лишь легкое любопытство.       — Нет. И ты знаешь, почему.       — Мы с Хё никогда не были любовниками, — усмехнулся Рью.       — Потому что этого не захотел он — или ты?       Рью на миг прикрыл глаза, становясь похожим на щурящегося кота, подался вперед, отметая те крохи расстояния, что еще были между ними. Поцелуй был неторопливым, ласкающим, но настолько пропитанным уверенностью в своем праве, что не ответить на него было невозможно.       — Спроси у Хё сам, — шепнул Рью ему на ухо, почти задевая губами мочку.       И буквально в два шага оказался у выхода из беседки.       Ти-майло медленно выдохнул, утихомиривая желание запустить ему вслед пиалу с чаем. То ли за то, что все-таки поцеловал, то ли за то, что одним поцелуем и ограничился. Это было бы очень… нерационально. Особенно учитывая, что ответ Ти в любом случае не изменился бы.       Следовать «совету» и спрашивать Хё Ти-майло не стал. Не хотелось думать о Рью еще и в то единственное время, когда можно было быть уверенным в том, что мужчина не стоит за ближайшим поворотом. Он и так слишком часто стал занимать мысли Ти.       Хотя, возможно, и стоило бы поднять эту тему раньше.       До того как Хё решил поговорить серьезно.       — Ты достоин лучшего, — качнул головой Ти.       — Лучшим всегда был ты! — вскинулся Хё.       Ти-майло снова покачал головой, привлек восприемника к себе. Объятие было легким, готовым соскользнуть — Ти ни на что не намекал, просто хотел поделиться спокойствием.       Правда, ему самому это спокойствие слишком напоминало затишье перед бурей.       — Так почему? — Хё упрямо нахмурился, не собираясь отступать.       — Потому что ты удивительный. И не должен никого ни с кем делить. Я же не смогу обещать, что мои мысли будут принадлежать только тебе.       — Мысли бесплотны, — Хё сжал губы в жесткую линию, сразу делаясь неуловимо старше.       — Тш-ш, — Ти-майло мягко накрыл его рот ладонью. — Вряд ли тебе захочется гадать, остаются ли они только бесплотными.       Хё нахмурился еще сильнее, змеиным движением вывернулся из-под руки Ти. Но вместо того чтобы разорвать дистанцию, сам прижал Ти-майло к стене. Неожиданно сильная ладонь сжала запястья, губы обжег короткий яростный поцелуй.       — Я уже не ребенок, Ти, — зло сверкнул глазами Хё-альни. — И если кто-то завладел твоими мыслями, я просто отвоюю их обратно!       Хё на миг сжал пальцы еще сильнее, словно желая оставить синяки. Ти наклонил голову, легко, почти невесомо целуя кривящиеся в гримасе губы.       — Мне не хотелось бы стать тем, кто тебя разочарует.       — И поэтому ты отказываешь?!       — Я не собираюсь лишать тебя выбора, Хё. Но хочу, чтобы ты сделал его с открытыми глазами.       Ти провел кончиками пальцев по скуле восприемника, изогнул губы в намеке на улыбку и молча ушел — нужно было дать Хё время, чтобы подумать.

***

      Делать вид, что ничего не произошло, Хё не стал, но и снова поднимать этот разговор не спешил. Однако Ти-майло начало преследовать ощущение чужого взгляда. Можно было бы, конечно, и Рью заподозрить, тем более что он тоже не спешил на глаза показываться, но Ти все же склонялся к варианту, что это Хё-альни. Пытается выследить конкурента, не иначе. Ти-майло юношу ни к какому решению не подталкивал — самому бы разобраться. Его одинаково сильно привлекали что Хё, что Рью. Да, Ти не был безвольной тряпкой, и если бы сделал выбор, смог бы ему следовать до конца, за исключением все тех же «бесплотных мыслей», но в том-то и дело, что делать выбор совершенно не хотелось. Ведь на ком ни остановись — это будет только лишь половина желаемого…       Хё, юное прекрасное божество, такой знакомый, родной до последней мелкой родинки. Тот, о ком мечталось так долго. Тот, кому хотелось почти поклоняться.       Рью, таинственный гость клана, ночное наваждение, скрывающее даже свое полное имя. Тревожащий мысли и чувства — его хотелось разгадать, распробовать до конца.       Как выбрать кого-то из них?       Невозможно…       А еще оставалась загадочная, но несомненно существующая связь между Хё-альни и Рью. Ти отнюдь не забыл изящные пальцы в волосах Хё. Но разгадать, какого рода эта связь, Ти-майло за все время так и не сумел.       Впрочем, трусом Ти никогда не был и молчать лишь из желания сохранить установившееся зыбкое равновесие не стал. Благо Хё не пытался его избегать.       — Кто Рью для тебя?       Хё-альни чуть вздрогнул — будто совсем не ожидал такого вопроса. Но уже через пару секунд скулы юноши отвердели, выдавая решимость:       — Это проще показать, чем объяснять… Идем.       Хё не оборачивался, не проверял, следует ли Ти за ним и не пытался придержать шаг. Ти-майло был уверен, что он не пытается уйти от ответа, но что значит – проще показать?       Тропка, выбранная Хё, вела на обрыв. Ничего примечательного в этой скале над морем не было, кроме разве что прекрасных видов да пронзительного ветра. Голые камни, не представляющие никакого интереса.       Однако Хё-альни, похоже, облюбовал скалу достаточно давно. Ти отстал от него всего на несколько шагов, но этого оказалось достаточно, чтобы Хё успел опуститься на небольшой коврик перед чжэном*. Призвать инструмент Хё не мог, значит, принес заранее и вряд ли для этой демонстрации. Странно только, что он не побоялся испортить чжэн влагой.       Но инструмент был в полном порядке, что подтвердила сходу сыгранная россыпь аккордов. Ти мимолетно отметил, что у Хё явно была богатая практика — такую мелодию на одном таланте не сыграешь. Музыка была тревожной, прерывистой и отчаянно-зовущей. При этом переборы струн совершенно вплетались в шум ветра и прибоя, дополняя их и звуча продолжением. И так же гармонично со всеми звуками сочеталась безупречно-прямая спина Хё, затянутая в сиреневый шелк. Ти только эту спину и мог видеть, да еще волосы, аккуратно перехваченные шнурком у самых концов. Красиво. Непонятно только, как все это связано с Рью, ну да не стоит перебивать, если тебе начали отвечать. Терпение, как говорится, благодетель.       Резкий порыв ветра взметнул волосы Хё и отброшенные им, чтобы не мешали играть, рукава кимоно. Словно в ответ на это, море вспучилось горбом — и секунду спустя Ти с замиранием сердца понял, что из глубины пугающе бесшумно поднимается величественный синий дракон. Хотя нет. Великий.       Хё, продолжая перебирать струны одной рукой, вытянул вторую вверх — и дракон подался ему навстречу, словно желая коснуться носом человеческой ладони. Ти-майло впервые пожалел, что не умеет рисовать. Забыть увиденное было бы невозможно и через два десятка лет, но хотелось, чтобы и другие смогли оценить. Хрупкую человеческую фигуру, огромного дракона, пышущего мощью, оттенки воды, стекающей с гладкого тела морского божества…       А текла уже не только вода. Дракон и сам словно бы перетекал на скалу, обрушиваясь обратно в море солеными водопадами. Когда же большая часть воды схлынула, стало видно, что рядом с Хё стоит кто-то еще.       — Знакомься, Ти, — Хё-альни тоже успел подняться на ноги. — Рью, вернее, Рю-дзин. Мой Великий призыв.       — Вот как, — Ти-майло наклонил голову набок, разглядывая такие знакомые мерцающие глаза и волосы до колен.       Дракон усмехнулся:       — Кстати, Хё, мне этот строптивец тоже отказал. Может быть, вдвоем мы его быстрее уговорим?       Хё-альни нехорошо прищурился.       — Вот как. Позже, значит, познакомлю? Скучно в садах в одиночку?       Ти-майло мысленно возмутился, что претензии высказывали дракону, а до хруста костей сжали его, но довольно вяло — Хё целовался жадно, словно отбирая у кого-то. А потом Рью стряхнул щиты со своей сущности, и Ти буквально захлебнулся его силой — той самой, чьи отголоски пускали по телу сладкую дрожь и будили желание подчиниться. Какие уж тут связные мысли, когда вот оно, что смутно желалось и снилось ночами. Дракон не был напорист, как жадничающий Хё, он лишь брал свое — но так, что колени слабели от его уверенной властности. Мелькнула мысль, что Рью и снизу будет выглядеть так, будто всех поимел — и это будет чистой правдой. А пока Ти просто позволил себе чувствовать, вздрагивая от того, как остро отдается в теле каждое прикосновение. Прохладные губы Рью на шее, горячие ладони Хё, скользящие по телу, шелковые волосы под пальцами — не разобрать, чьи, потому что глаза давно закрыты, затуманены бурлящей вокруг силой. И что с того, что кто-то решил, будто камни — неудобное ложе? Сейчас Ти не променял бы эту скалу даже на самую мягкую перину. Поцелуй в губы, неторопливый, уверенный — Рью. Затрещавший от сильного рывка пояс — Хё. Торопится получить все и сразу, еще не поверил, что никто от него не сбежит… Столкнувшиеся и тут же переплетшиеся пальцы. Наугад притянутый в поцелуй Хё — и губы Рью, скользящие совсем рядом, обласкивающие четкую скулу. Так много всего — чувств, эмоций, ощущений. Только мыслей совсем не осталось, и, похоже, не у него одного. Так ярко, так сильно…       Приходить в себя пришлось долго. И далеко не сразу Ти понял, что мягко покачивается на волнах, а скала осталась далеко наверху. Когда и как Рю-дзин утащил их в воду, в памяти не отложилось. Рядом с блаженной улыбкой раскинулся Хё, ничуть не стесняясь собственной наготы. Ти полюбовался немного, коснулся губами пойманного запястья:       — Это стоило того, чтобы столько ждать.       — О да, страстный мой, — облизнулся вынырнувший Рью. — Совершенно точно стоило.       Хё скосил на него глаза, тихо хмыкнул:       — И зачем же это было нужно тебе?       — Я дракон. Мне положено быть жадным, — Рью обнял обоих любовников и теперь довольно жмурился.       — Богатейшему существу нескольких миров недостаточно сокровищ? — иронично поинтересовался Ти.       Дракон медленно качнул головой и мечтательно улыбнулся:       — Недостаточно тех, к чьим ногам можно бросать эти сокровища.       *Шестое колено или шестая степень родства — троюродные братья и сестры. Степень определяется по числу рождений между людьми: между родителями и детьми — одна степень кровного родства, между дедом и внуком — две степени, между дядей и племянником — три, и т.д.       *Рюдзин — дракон, бог водной стихии, символизирует также верховную власть. Самый сильный и богатый из всех драконов, живет в огромном хрустальном дворце на дне океана, наполненном всяческими богатствами. Он — самое богатое существо в мире. Есть легенды о том, что Рюдзин часто посещал мир людей в человеческом обличье, оставив после себя множество детей — прекрасных юношей и девушек с зелеными глазами, длинными черными волосами и способностью к магии.       *Нингё (яп. 人魚 — «человек-рыба», часто переводится как «русалка») — бессмертное существо, подобное рыбе, из японского фольклора. В древности описывался с человечьим лицом, рыбьим хвостом и блестящей золотой чешуёй. Обладал тихим голосом, сходным с пением жаворонка или звучанием флейты. Его мясо имеет приятный вкус, и те, кто его отведал, достигнет необычайного долголетия. Однако поимка нингё, по поверью, приносила бури и неудачу, поэтому рыбаки, которые вылавливали этих существ, отпускали их обратно в море. Нингё, выброшенный на берег, был предзнаменованием войны или бедствия.       *Чжэн — традиционный китайский струнно-щипковый музыкальный инструмент. Подробнее здесь http://russian.visitbeijing.com.cn/play/playsecond/n214760177.shtml .