Не по своей воле

Маринка сидела напротив, с любопытством разглядывая подругу. — Ладно, колись, что там у тебя с боссом? — Что? – Рина от неожиданности проглотила леденец, который только минуту назад положила в рот. Неприятное ощущение, вдруг он там у нее в горле или в желудке что-нибудь повредит, но на вопрос Маринки надо же что-то ответить. А та подмигнула с самой заговорщической улыбкой: — Да ладно тебе. Мне можешь сказать. Я трепать не буду, ты же знаешь. — Ничего нет, Марин. Давал работу на дом, потом исчез. — Исчез? – зацепилась подруга за слово. – Вроде бы он где-то в европах, про «исчез» подробнее. Рина вздохнула. Они сидели за столиком открытого кафе с вазочками мороженного. Выходные действовали расслабляюще. Первое мая, праздничная толпа на улицах города, разукрашенного в честь праздников. Весело, шумно, даже интересно. А ей почему-то хотелось куда-нибудь за город, на природу. На травке полежать, ну – это образно. Ноги гудели от пройденных с утра расстояний. Хотелось бездумно сидеть и наслаждаться мороженным и покоем, так нет, от переутомления, жары или легкой головной боли есть ничего не хотелось. Вот кисленькие леденцы ещё могла, пристрастилась как-то к ним последнее время. Толик, соблазнитель, целый пакет принёс угостить ещё в прошлое воскресенье, вот и таскала в сумочке. Вообще-то идея прогуляться с подругой по Невскому, да к Петропавловке, вчера казалась очень удачной, но кто же знал, что Маринка потащит её ещё и в артиллерийский музей, да на экскурсию по крышам, а потом начнёт допросы устраивать. — Из моей жизни исчез, — вздохнула Рина, отодвигая от себя так и не тронутую вазочку с лакомством. И поправилась сразу: – Ну, стенографировать больше не звал. — Ой, не будешь? Я съем тогда? – Подруга шустро ухватила её порцию. – Значит из твоей жизни… Ну, Рин, было что? А? — Если ты про постель и прочие поцелуи – то нифига не было. — А чего покраснела? Ты не согласилась, или он не предложил? Арина даже хрюкнула, невольно хохотнув от такого предположения. Нет, ну кто о чем, а Маринка об одном. — Ни то, ни другое. Я ему неинтересна. Этого подруга и ждала, аж повеселела на глазах. Если бы Рина призналась, что Вадим ей параллелен, та бы просто не поверила, а то, что шефа не привлекла невзрачная подружка, понять куда легче. — Ну не переживай. Подумаешь. Найдётся ещё для тебя кто-нибудь. — Ага, не буду, — Рина поднялась. – Слушай, Марин, ты дальше без меня, ладно. Что-то устала. Пойду я домой. — Стоп! Мы же только начали. А чего устала? День только начинается, и двух ещё нет. — Да ну, не привыкла я к таким долгим прогулкам, честно, свалюсь где-нибудь. — А чего аппетита нет? — Так жарко, какой тут аппетит вообще? Вон, леденцы самое то, хочешь? — Давай, – подруга тоже поднялась, закинула в рот леденец, сунула Рине фантик и подхватила под локоть. – Тебя случаем на солёненькое не тянет? — Ха-ха, очень смешно. На сладенькое и кисленькое. — Не дуйся, я же любя. — Не с чего тянуть, — поморщилась Рина. – У меня уже сто лет ни с кем ничего не было, так что без намеков. — А хотелось бы? Ладно-ладно, пойдём, провожу до метро, что ли. Они не спеша шли в праздничной толпе. Ярко сияло солнце, небо синее-синее, почти без облаков, тепло. Казалось, радуйся жизни. Но ноги гудели, Маринкины разговоры стали навевать скуку, а веселый гомон со всех сторон лишь раздражал. Пусть она преувеличивала, падать никуда не собиралась, но вот оказаться дома, вдали от суеты, стало навязчивой идеей. Возможно, она просто нервничает из-за экзамена в ГАИ, который, чем ближе, тем казался страшнее. Очень надеялась сдать с первого раза. Для того и денег кучу потратила на дополнительные уроки вождения. А если совсем честно, отсутствие Вадима больше трех недель почему-то тоже беспокоило. Сказал лишь, что пропадёт на время, если что – звонить доктору. И просто исчез. Те три раза, что посещала диагностический центр одна, за ней заезжал водитель шефа. Глаза не завязывал, но так крутился по улочкам и переулкам, возможно, каждый раз по разным, что дорогу она не выучила, а спросить стеснялась. И в клинику провожал со стороны двора, где парковался, через задний вход, а там ни названия улицы, ни номера дома. С доктором лишь раз пообщалась по телефону – изжога замучила как-то, сладкого объелась, так он просто сказал попить дня три те таблеточки от тошноты – мол, они от всего, связанного с пищеварением помогают. Ну и сладкого велел есть поменьше. А на осмотрах только хвалил, что она молодец и всё путём, что бы это ни значило. С Маринкой пересекалась лишь в офисе, а там толком и поговорить не удавалось – Сева завалил работой перед праздниками. Но это и хорошо, лучшей подруги сегодня хватило за глаза. Толик тоже вечно занятой, не баловал своим вниманием. Забежит на чашку кофе, да и то не каждый день. И сразу к себе, заказ у него большой и важный. Ага, а еще срочный, которым занимается вот уже месяц почти, с того самого вечера, когда они столкнулись с Вадимом у неё в квартире. Не иначе, как правительственный заказ! Тоже ведь ничего не говорит. Секреты со всех сторон, а ты как хочешь, так и живи, да слушай музычку по ночам. — Ну, Рин, ты не слушаешь, — ворвался в мозг голос Маринки. — А, что? — Дед Пихто. Пришли уже. Ну, ты как, не передумаешь? А то я одного перца позвала, но могу отменить. Они действительно успели дойти до метро. — Нет, не отменяй, — улыбнулась девушка. – А хорошо погуляли, правда же? А что за перец? — Да так, есть один. Ромчик. Туповатый, но зато в этом плане – супер. И при деньгах. — В каком плане? А нет-нет, не говори, поняла. Ладно, я пошла тогда? — Иди, несчастная. А вот и он! Возле тротуара резко затормозил мотоцикл, распугав народ. Маринка томной походкой направилась к темноволосому, сияющему улыбкой, парню, а Рина поспешила в прохладное нутро подземки. До дома доехала без приключений. И хотя была лишь середина дня, тянуло спать. Настроение так и не пожелало подняться, голова по-прежнему слегка болела, и даже прослушанная в дороге музыка с плеера шефа навевала лишь печаль. Ничего не хотелось делать. И причин тоски не могла выявить. Ну, в самом деле, не может же она скучать по Вадиму и его деспотическому поведению! Не мазохистка же. Душ несколько взбодрил, голова перестала болеть, но аппетит так и не прорезался, а тоска напала с новой силой. Уснёшь тут, пожалуй! Так что сразу пошла к компу, надеясь посмотреть какую-нибудь патриотическую картину в честь праздника. «Рин, привет» — сразу включилась аська. Даже Толик не слишком обрадовал. Да что с ней такое? Хотела не отвечать, но пересилила себя. «Привет» «Слушай, народ на шашлыки едет, поехали, а?» При мысли о кусочках мяса на шампурах, внутри немедленно забурлило. Неужто голод-таки нагуляла? Заманчиво, конечно, на природу ведь самой хотелось. Вот только «народ» её пугал. Общества с неё на сегодня хватило. «Не хочется. Я только вернулась с прогулки, устала» «Эй, не капризничай, там отоспишься. Поехали, а то совсем зачахла со своей работой и курсами вождения» «Не, не хочу» «Ты там одна?» Ну и вопросец! И тут потянуло на откровенность, хотя уже давно Вадима в разговорах с Толиком не упоминала. «Если на Вадима намекаешь, так он уже третью неделю как в отъезде» «О как! Скучаешь по боссу?» «Ничего, если я матом отвечу?» — Вот блин, всем есть дело до её отношений с шефом. Даже Толику. «Всегда пожалуйста, — смеющийся смайлик немножко примирил с настырностью друга. — Значит, поехать тебе ничего не мешает» Вот ведь пристал! «А много народу-то?» «Правильный вопрос, — прислал кучу смайликов с цветами Толик, — друг с женой и парой детишек приглашает. Никого лишнего, и никто тебя общаться не заставит, если не захочешь. Дача у них в охраняемой зоне, лишних соседей вокруг не крутится. Дом на берегу чудного озера, с причалом и катером, кажется. Ну и возьми какую-нибудь одежку, останемся с ночевкой. Часа хватит на сборы?» Рина со вздохом оглядела комнату, бросила взгляд на кровать – поспать всё же не мешало. Но предложение друга становилось всё заманчивей, да и упускать возможность пообщаться с Толиком в реале внезапно показалось обидным. Так что, не думая больше, быстро напечатала: «Хватит!» Бросилась собираться, и сразу почувствовала себя лучше. Апатия исчезла. Стало легче на душе и немножко веселей. Может, она действительно заработалась? И не надо было брать столько дополнительных уроков вождения? Возможно, Толик прав, и ей просто надо как следует отдохнуть. А что может быть чудесней маленькой компании, шашлыков и озера в лесной зоне! Ну, может, и не слишком лесной, но всяко ведь не город. Интересно стало, что за друг такой. Друзей Толика она никогда не видела, хоть и знакома с ним, казалось бы, сто лет. Разве что с литераторами теми встречалась несколько раз, так ведь это чисто приятели не слишком близкие, и если бы кто-то из них пригласил, то сосед их по имени бы назвал? В общем, любопытство тоже сыграло свою роль в повышении настроения. В дверь позвонили, когда девушка шлёпнула в прихожей вторую спортивную сумку, тоже набитую под завязку, как и первая. Собираешься на неделю – бери на месяц, как любила говорить мама. В глазок заглянула, с последнего посещения Вадима она стала в этом плане осторожной. И слегка удивилась, как ёкнуло сердце, когда на миг подумала, что это вернулся шеф. Но на площадке весело скалился Толик, так что никаких сюрпризов не случилось. — Это всё? – смешно вскинул он бровь, поднимая сумки. – Пары чемоданов в комнате нет? — Зачем? – забеспокоилась она. — Да так, — хмыкнул парень, странно покосившись, — интересно. Ну, если готова, пошли. В машине у друга был климат-контроль, так что жара не мешала наслаждаться дорогой. Особенно, когда покинули город и помчались по трассе. — Поведёшь? – нарушил приятное молчание парень, сбрасывая скорость у какого-то редкого перелеска. – И да, можешь прогуляться, девочки налево, мальчики направо. — Ты серьёзно? – обрадовалась Рина. – А вдруг ГАИ? — Не трусь, тут их обычно нет. И вообще, не твои проблемы. Так что? В кустики и за руль? Глянула на него возмущённо, но решила воспользоваться случаем, дорога, по словам Толика, ещё долгая. — А ты молодец, — похвалил помалкивающий до этого приятель, когда по прикидкам Рины, отмахали уже километров пятьдесят. – Хорошо дорогу держишь, просто умница. Как устанешь, скажи. Одобрение неожиданно растрогало. Улыбка появилась сама собой, и не желала сходить с лица. Да и удовольствие самой управлять, без инструктора с раздражающими дополнительными педалями, оказалось просто классным. Так далеко и долго она ещё не ездила. И никаких комментариев от Толика. Сидит себе спокойно, копошится в смартфоне. Словно доверяет ей на все сто. Приятное ощущение. Уверенность в себе просто литрами вливалась внутрь, даря незамутненное счастье. Но скоро пришла усталость, нога заныла от долгого давления на педаль газа, да и просто насытилась самостоятельностью, захотелось расслабиться. — Я всё! — Крутая Рина, — хохотнул Толик, — я думал, продержишься в три раза меньше. Паркуйся вон там, как минуем горку. Видишь, пролесок? Потом, сидя на пассажирском сиденье, она, с чувством выполненного долга, отдыхала, приходя в себя. Не верилось, что ей вот так доверили вести машину. Пусть практически по прямой, без светофоров, но зато на четвертой передаче, и ведь даже пару раз совершила обгон – попались трактор и древний запорожец, а Толик и ухом не повел. Значит, всё делала правильно. Знаки не путала, педали тоже. На нерегулируемом перекрестке и то не растерялась, пропустила помеху справа, даже особо не задумавшись. Может, и сдать на права удастся так же легко? Парковку она не боялась, отработала все приемы бесконечное число раз. А теперь и за проездку по городу чуть меньше переживала. — Приехали! – раздался над головой знакомый голос, и Рина в удивлении подняла голову с плеча Толика. Сразу стало неловко, что заснула, да ещё мешала ему ехать. — Уже? — спросила, зевнув. Они находились в эдаком тупичке перед воротами в сплошном заборе, которые в данный момент медленно отъезжали в сторону, открывая уютный, полный зелени двор с множеством мощеных камнем тропинок. В глубине двора виднелся высокий дом из белого кирпича с открытой деревянной террасой. — Ага. Видишь, встречают. К ним и правда спешил высокий мужчина в просторном льняном костюме, смешным чубом и обвислыми усами. Почему-то сразу вызвал симпатию, едва поздоровался с широкой улыбкой: — Здоровеньки булы. Как добрались? Хозяин дома сразу усадил их за стол, хозяйка Елена, миловидная улыбчивая женщина поставила перед гостями по тарелке борща, сметану и аппетитные куски черного хлеба с салом. Белобрысые мальчишки лет по одиннадцать – двенадцать, Миша и Серёжа, лишь раз забежали, поздоровались и снова исчезли по своим мальчишечьим делам. Шашлыки ожидались вечером, так что Рину отправили в гостевую комнату отдыхать — Трофим Лукьянович Буряк оказался доктором и сразу углядел в ней усталость. Он и правда оказался славным, весело шутил, пересыпая речь украинскими фразами, которые Рина понимала через раз, хорошо так смеялся, подтрунивал над Толиком, не явившимся на его день рождения, но совсем необидно, да и парень в долгу не оставался. Проспала девушка почти четыре часа. Испугалась, что её забыли разбудить, но оказалось, что шашлыки только начали готовить. Ей предоставили на выбор несколько занятий, и Рина с удовольствием согласилась на предложение мальчиков прокатиться на моторке. — Мы уже давно умеем, — серьёзно сообщил старший Мишка. — С пелёнок, отож, — подтвердил их отец. Его спокойствие убедило в безопасности, и в лодку девушка полезла смело, но чутко прислушивалась к советам мальчишек, взявшимся её опекать. Оказалось, и правда, профи – на её взгляд. Мишка сидел на моторе, Сережка же с жаром рассказывал, какая здесь ловится рыба, да сетовал, что удочки не прихватили. Мальчики показывали ей разные заводи и хвастались, что где поймали, где какая глубина, сколько могут проплыть под водой и всё в таком духе. И про соседей узнала немало, особенно про девочку Катьку – мерзавку и паразитку, по словам младшего, нормальную и боевую из слов Мишки. Лодка шла ходко по окружности довольно большого озера, вспенивая воду. Рокотал мотор, то усиливая звук, то затихая. Мелкая рябь расходилась позади длинными волнами. Так и хотелось искупаться, но вода ещё была слишком холодной. А жаль. Потом были шашлыки, душевные разговоры и песни у костра под гитару. Трофим Лукъянович оказался прекрасным исполнителем, и романс «Нич яка мисячна» звучал очень так, романтично и в то же время мужественно. Его жена, Елена, вообще поразила. Голос у неё был низкий и сильный, а историю про Кудеяра Атамана с двенадцатью разбойниками девушка слышала впервые. Рину так и подмывало что-то спеть самой, не зря же училась. Но стеснялась признаться, что умеет. И если бы Толик не вручил ей гитару, наверное, так и просидела бы, слушая других. Заволновалась, конечно, давно ведь не пела ничего, да ещё среди новых знакомых. Но с первыми звуками гитары пришла уверенность. И спела так, как хотелось, целиком отдавшись мелодии и словам. Её «Лучинушка» была встречена молчаливым одобрением. А песню Селин Дион из «Титаника» прибежали слушать даже мальчишки, и по окончании бурно хлопали вместе со всеми. Потом уже пели все вместе. И «День победы», и другие военные песни, и несколько походных. Весело пролетел вечер. Рина удивлялась, как ей легко с этими людьми. Словно всю жизнь была с ними знакома. Или это потому, что её сразу признали «своей». Из-за Толика, конечно. Его здесь любили. Он единственный не пел, задумчиво слушал, разлегшись на покрывале полубоком и грызя травинку. Рина много раз ловила на себе взгляд его глаз, блестящих в отблесках костра. Понять, о чём думает друг, не смогла, да и не старалась. Ясно же, что ему тоже здесь хорошо и комфортно, а остальное сейчас разве важно? Разошлись уже совсем в темноте. Парень проводил её до комнаты на втором этаже. Ему самому отвели место внизу, на веранде. Прощаясь у двери, Толик, тихо смеясь, поинтересовался: — Жалеешь, что поехала? — Ну что ты! – серьёзно и с чувством ответила девушка. – Это лучший подарок! Спасибо! Он посмеиваться перестал, и Рине вдруг показалось, что сейчас он её поцелует. Выражение глаз в темном коридоре не рассмотреть, но напряжение в воздухе ножом можно было резать. — Спокойной ночи, Толик, — произнесла поспешно. Хотел или нет, это его дело. Но она решила не дожидаться повторения своей давней попытки затащить его постель. Вот уж не время, да и портить такой замечательный отдых просто грешно. — Сладких снов, — кивнул парень, отступая на шаг. Видно и сам что-то решил. – Завтра поедем назад после обеда. Отсыпайся. Уже засыпая в привычных наушниках, Рина вспомнила про забытый дома смартфон. Так и знала, что чего-нибудь оставит. Положила ведь у компа, заряжаться. Ага – перед дальней поездкой. Но переживать не имело смысла – звонить ведь никуда не собиралась, а будильник сейчас без надобности. Завтра выходной. А про Толика она подумает потом. Ну, почему он такой странный. Проснувшись, она не сразу поняла, где находится, и почему так спокойно на душе. Умывшись в маленькой ванной, спустилась вниз, где застала только Елену. — С добрым утром, — улыбнулась та, откладывая в сторону журнал со схемами и вышивку. — А мужчины все на рыбалке. Спозаранку встали. Садись, Риночка, сейчас накормлю завтраком. Тебя Толик просил не будить. Выспалась хоть? — Да, спасибо. После завтрака, не успела она устроиться в шезлонге с книжкой про животных, прихваченной из дома, как вернулись шумные рыбаки. Отловили несколько щук и двух судаков, да ещё всякой мелочи. Толик сиял, самая крупная щука попалась ему. А судаков поймали мальчишки. Рина вместе со всеми повосхищалась уловом, да вернулась к книжке. Солнце припекало, раздавались птичьи трели, шумел легкий ветерок в ветвях сосен и берёз. А какой чистый и даже вкусный воздух. Девушка никак не могла им надышаться, наслаждаясь покоем этого чудесного места. Рыбой занимались, как ни странно, мужчины, расположившись на вынесенном из дома столике поближе к воде, и обещая к обеду знатную уху. Книжка, прихваченная в библиотеке хозяев, нравилась. Хэрриота она и в детстве читала, и сейчас оказалось самое оно для беспечного отдыха. Смеялась даже несколько раз. Не вслух, конечно – зачем привлекать внимание шумных мужчин. А потом ей захотелось размяться и, резко поднявшись, Рина почувствовала, как закружилась голова. Вскинул голову Толик от столика у террасы. Это последнее, что Рина увидела, прежде чем потемнело в глазах. Очнулась она на диванчике в доме. Сразу увидела над собой друга с обеспокоенным лицом и слабо поинтересовалась, что случилось. Ответил доктор Буряк, который сидел на стуле у дивана: — Да ничего страшного, — улыбнулся он, — бывает у молодых барышень. Просто обморок. Воздухом свежим надышалась, или затекла шея, пока читала лёжа. Голова не кружится? — Не-е, — с сомнением ответила Рина, прислушиваясь к себе. Потом заметила повязку из бинта на сгибе локтя. – А что?... — Витаминчик укололи, — успокоил Трофим Лукьянович, — доктор я или где. Так что повториться не должно. Встать можешь? Рина села на диване, отказавшись от помощи Толика, улыбнулась мальчикам, топтавшимся на пороге. — Испугала я всех? – спросила смущённо. – Уха-то будет? Есть хочется. — Наш человек, — засмеялся хозяин. – Мать, как там ушица? В гостиную торопливо вышла Елена и обеспокоенность из её глаз сразу сменилось на улыбку: — Ну, живы все? Тогда за стол. Готова уха. И всё же на обратном пути Рина за руль не просилась. Да и Толик не предлагал. — Ты меня испугала, — признался парень где-то на полдороге. – Ты хоть нормально питаешься со своей работой и учёбой? А то у меня уже сильные сомненья. — Ну, Толик, может последнюю неделю и пропускала обед, но не от этого же. — Ага, а вроде взрослая, — нахмурился друг. — Если о себе не думаешь, то подумай хотя бы… Короче, обещай, что забывать не будешь. Весна же, авитаминоз. — Я витамины пью, — насупилась девушка. – И вообще, сдам экзамены, и всё наладится. Завтра уже. Толик пригрозил, что будет проверять. И сумрачно помалкивал остальную часть пути. Это не мешало девушке радоваться хорошему дню, надев наушники и откинувшись на сиденье. У своих дверей Рина отобрала у него сумки. — Всё, пока. Спасибо за поездку! — Может, зайду? Рина поглядела на серьёзного парня и покачала головой: — Не надо. Я одна побыть хочу. Он скептически её оглядел и кивнул. В его глазах ещё вертелся какой-то вопрос, но Толик тряхнул кудрями и улыбнулся: — Давай, не пропадай и много сегодня не учи. И так всё знаешь и умеешь! Он протянул руку, нежно коснувшись её щеки, подмигнул, развернулся и сбежал по лестнице. Рина улыбнулась и достала из кармана ключи. Но дверь отрыть не успела. Та распахнулась сама, а на пороге стоял очень злой шеф собственной персоной. От неожиданности, или от вида Вадима, сердце девушки ухнуло куда-то в желудок, а все слова улетучились из головы. И там, куда провалилось сердце, возникла горячая волна, водоворотом закрутившаяся в животе, и почти сразу мощным потоком хлынувшая вверх. Она пронеслась по рукам до кончиков пальцев, и рванула в голову, сделав все мысли прозрачными и чистыми, словно горный хрусталь. Но не холодный и застывший, а живой, горячий, переливающийся оттенками всего спектра цветовой гаммы. И Рина вдруг ощутила, как эти хрусталики, свободно выплывают из неё, где-то в районе волос, превращаясь в мелкую прозрачную пыль, окутывая её всю словно дымкой, состоящей из мелких прозрачно-цветных песчинок. Они облегали всё тело тонким слоем, но этот слой быстро рос, становясь всё больше и больше, не теряя очертаний её фигуры. И все цвета были понятны, словно это сокровенное знание всегда было с ней. А слой пыльцы цветных ощущений всё расширялся, увеличивая разноцветные вихри вокруг. Вот уже коснулся стены справа, открытой двери, легко пройдя сквозь неё, словно толстый кусок дерева совсем не представлял препятствия, никак не искажая всё убыстряющийся вихрь. И только одно смогло его исказить, заставляя обтекать препятствие, когда сияние стремительных частичек коснулось такого же вихря вокруг Вадима, разве что более плотного и насыщенного. Вот тогда она вдруг ясно увидела и его чувства. Вот эти колючие багровые хрусталики – ярость, он был в бешенстве, что не застав её дома, ему так долго пришлось ждать и пребывать в неизвестности, а она вернулась со своим соседом, едва ли не в обнимку после почти двухдневного отсутствия. Серые волны усталости говорили о том, что шеф успел известись, не спал ночь. Грязно-коричневые завихрения раздражения и злости рассказали, как страшно ему не понравилось, что она безответственно забыла телефон, он не может с ней связаться и абсолютно не представляет, куда могла исчезнуть. Оранжевые вкрапления досады на себя – почему он сам не позвонил, не предупредил, что вернулся? Сожаление, что не смог вырваться и приехать раньше. Что плохо изучил её связи, и не знает, кому звонить. Что пришлось даже выяснить у дворничихи номер квартиры Толика, но и соседа не удалось застать дома, да не очень-то и хотелось. Тут вкрапления были фиолетовыми, ему не нравилась даже предполагать, что Рина может быть с другом. Толик ему не понравился с первого взгляда. От него шеф ждал проблем, и возможно очень больших. А возможно, что и никаких. И эта неопределенность начинала бесить. И преобладал в этом вихре страх – яркие сиреневые хрусталики рассказывали, как он волновался, сколько ужасов напридумывал, пока её ждал. Боялся, что ей плохо, что её похитили, что она где-то заблудилась, или попала под машину. Она видела, что он хотел обзвонить больницы, нанять детективов для её поиска. Боялся, что убьёт её сам, когда она вернётся. Но перекрывая все потоки, его вихрь затопили крупные хрусталики серебристой радости и золотистого цвета облегчение, ведь она вернулась, живая и здоровая. Эти частички словно перерождали потоки страха и злости, ведь главное – она здесь. И он больше не станет так надолго её оставлять. Но самое удивительное, что и бирюзовые хрусталики нежности появились, робко снуя между серебристыми волнами. Он готов был её обнять и расцеловать. Рина словно во сне ощутила, как её схватили за руку, затащили в квартиру. Кажется, хлопнула дверь, глухо шлёпнулись на пол сумки, о которых девушка успела забыть. — Ты меня до инфаркта доведёшь! – услышала она его голос. И сразу досадливое: — Твою мать! И Рина тут же с разочарованием поняла, что больше не видит его вихря, словно и не было, как будто щёлкнули выключателем. А ведь её собственный вихрь всё ещё здесь. Никуда не делся. С удивлением различила сиреневые песчанки своего испуга – эти проще всего, она боялась злого Вадима. Бледно-голубое недоумение означало неприятие его злости. За что, почему, что такого плохого она совершила? Розовато-коричневые крупицы возмущения. Они появились от его беспардонного вторжения в её квартиру. Откуда у него ключи и кто дал право нарушать границу её жилища? Голубые вкрапления ясно показывали, как она удивилась, что он вернулся. Синие – любопытство, словно она очень хотела понять, какой он на самом деле. Но больше всего было серебристых песчинок радости, она на самом деле рада, что он вернулся, пусть злился, но ведь не пропал, не ушёл навсегда, а здесь, прямо перед ней стоит. Странно, что она так ему рада, но скрыть это от самой себя невозможно, когда картина такая чёткая. Стало жаль, что волшебная картинка стала бледнеть, почему-то её вихрь становился всё более прозрачным, грозя исчезнуть совсем. — Вадим?! – смогла тогда выговорить девушка. Как странно слышать себя словно со стороны. – Ты что, уже вернулся? Как ты сюда попал? Шеф странно на неё посмотрел, резко качнул головой, словно вытряхивая из неё ненужные мысли, и поинтересовался: — А можно узнать, где пропадала ты, дорогая беглянка? — Я не беглянка, я ездила в гости, — она всё ещё не могла прийти в себя, в шоке от увиденного. Но когда позволила отвести себя на кухню, точно маленькую девочку, усадить за стол и покорно приняла чашку горячего чая и шоколадку из его рук, поняла, что совсем её хрусталики-чувства не исчезли, напоминая о себе неяркими сполохами где-то на периферии зрения. — Ешь, — мягко приказал он. *** Возможно, со стороны Рина казалась совершенно спокойной, но это скорее от роящейся в душе кутерьмы вопросов, которые никак не желали устаканиться и превратиться в слова. Вот и молчала, методично жуя шоколадку и запивая горячим чаем. И в тот момент, когда сомнения в собственном рассудке отступили, и она решилась задать вопрос, чего он от неё ждёт, Вадим немного ошарашено буркнул: — Ну, всё хорошо, что хорошо кончается. Утро вечера мудренее — разберёмся завтра на работе. А пока отдыхай! — и стремительно удалился, захлопнув за собой дверь. Вот и осталось пялиться на пустую прихожую с криво лежащим ковриком, да с грустью улавливать мелькавшие на периферии зрения искры — только они и убеждали, что всё случившееся реальность, данная ей в ощущениях, а не с перепугу привиделось. Тем более, что Вадим безусловно прав — поспать ей точно не помешает. Добралась до комнаты, расстелила постель, даже не забыла надеть наушники и включить новенький плеер. Но какая бы усталость ни одолевала, сон почему-то не шёл. Ага, минут десять – пока не сработало что-то в программе, а потом сознание как отрубило. *** Но всё же, видать, не таким уж и крепким оказался этот сон. И звонок в дверь разбудил Рину мгновенно. — Ты? — в волосах Вадима маленькими звездочками блестели капли влаги. Вместо ответа он шагнул вперёд, и сильные руки легли на её талию. — Что...? Его губы оборвали вопрос на выдохе. *** Невозможно поверить, что он целует её! Вот так сразу. Не дав и слова сказать. По-настоящему — стоило ей чисто из протеста попробовать открыть рот. Но оттолкнуть, отвергнуть эту настойчивость нет ни смелости, ни желания. Почему? Неужели...? А потом и плотина внутри... ну не то, чтобы рушится, но трещину даёт — так неистово целоваться Рина раньше не решалась, а теперь это получается легко, словно дышать. Любопытство: "Что же будет дальше?!" — странно сочетается с отсутствием мыслей. Не остаётся ничего, кроме робкого желания получить и всё остальное. Всё, что он сможет предложить. Или самой отдать всё, что он захочет взять. Да плевать — потом подумает, только бы Вадим не прекратил ласкать её языком и губами. Ну почему хоть раз в жизни не отдаться желанию, такому сильному, как никогда? Только бы продолжал, и довёл дело до конца. Сегодня! Сейчас! Одно движение и куда-то исчезает футболка, а грудь и живот краснеют от ощутимо горячего взгляда. И попытку прикрыться пресекают сразу: — Не надо! — он просто смотрит, и это как пытка. Хочется, чтобы дотронулся, наконец. Или снова поцеловал. Но просить об этом страшно неловко, да и дыхание всё ещё не восстановилось. А взгляд ласкает, вызывая дрожь, едва ли не сильнее поцелуя. Зажмуриться Рине толком не дают — стягивают последнее, что ещё осталось из одежды, заставляя потрясённо охнуть и распахнуть глаза во всю ширь. Но невольный протест заглушается ещё одним поцелуем, после чего её сразу подхватывают на руки и относят в кроватку. Всего на несколько мгновений оставляют одну – Вадим быстро избавляется от одежды, не отводя взгляд. В потемневших карих глазах явно читается предвкушение и что-то ещё — не остаётся никаких сомнений в его намерениях. И в желаниях тоже – свидетельство его страсти заставляет полыхнуть от прилива крови щеки и шею и зажмуриться. Накатившее вдруг смущение вызвало попытку прикрыться простынёй. Но Вадим, улыбнувшись, пресёк этот протест. И прежде чем удаётся в панике откатиться в сторону, одним движением придавил сверху, позволяя вполне ощутить на себе тяжесть его тела. Теперь не то, что не вырваться, шевельнуться трудно, да и... не очень-то хочется. Ведь её снова целуют. Теперь можно обхватить его руками за шею, зарыться пальцами в волосах, и самой попытаться сделать поцелуй таким же глубоким, как первый. А потом, прерывисто дыша, беззастенчиво и жадно разглядывать такое близкое лицо. Какой же он красивый! Подушечки пальцев скользят по его бровям, скулам, шее. Со смешком, он скатывается и ложиться рядом, позволяя удовлетворять любопытство, как вздумается. Тело мужчины такое притягательное с рельефными мышцами и слегка смуглой бархатистой кожей, что хочется его целовать, пробовать на вкус, совершать то, что раньше никогда себе не позволяла. — Смелей, маленькая, — это внутренний голос, или его приказ? Нравится, как он реагирует на её поцелуи, как вздрагивает при шутливой попытке укусить за живот. Не успевает смутиться, глянув ниже, как её уже ловко поворачивают, укладывая на спину себе под бочок. Вадим осторожно касается её щеки, волос. Шепчет, какая она красивая и милая, лаская дыханием чувствительное местечко за ушком. Отчего приходится с силой втягивать воздух. И когда его зубы прихватывают мочку уха, потом какую-то жилку на шее, и наконец, добираются до груди, остаётся просто закрыть глаза и отдаться сладким ощущениям, словно жидким огнём, пробегающим по всем жилкам. Перехватывает дыхание, когда пальцы проводят по чувствительной линии на животе, и почти сразу осторожно опускаются ниже. Тело помимо воли выгибается самостоятельно, без участия воспарившей души, пытаясь вырваться. Но разве это возможно, когда руки заведены за голову и удерживаются там? Так что сладкая пытка идёт своим чередом. И снова его рот завладевает грудью. Тело превращается в дрожащее желе под горячими поцелуями. Накатывает ощущение абсолютной бесстыдности. Нет сил скрывать наслаждение. Не осталось ни смущения, ни опасений, ни страха – только мучительное удовольствие, становящееся всё сильнее и сильнее. От всё убыстряющегося движения умелых пальцев, обдаёт то ознобом, то жаром. Словно прибойная волна накатывает раз за разом, поднимаясь всё выше, подхватывая и унося. Ещё чуть-чуть – и звезды окажутся на расстоянии вытянутой руки, если она сама не разлетится на мириады маленьких кристалликов. Но это не пугает, а влечёт с невероятной силой. Просто невозможно сопротивляться нарастающим чувствам. Хочется полностью отдаться полёту. Но ей не дают, останавливая на самом краю. Вадим и нежен с ней и груб. Резко переворачивает на живот и кажется кусает за плечо. Заставляет встать на колени. Она так не хочет, становится страшно. Попытка увернуться ни к чему не приводит. Но страх мигом забывается, едва он прижимается всем телом. И вдруг оказывается, что всё на самом деле так, как и мечталось. Удаётся поймать ритм. Удовольствие всё ближе. Но попытка увеличить темп приводит к тому, что её предательски покидают. И, звонко шлёпнув по мягкому месту, лёгким нажимом переворачивают на спину. Дрожа от нетерпения, уже сама охватывает его ногами, прижимая к себе, но Вадим замирает на несколько мучительных мгновений, вызывая стон разочарования. Усмехается нахально, и тут же сам издаёт рычание, резко двинувшись вперёд. Боль, промелькнув, исчезает и заменяется ещё большим наслаждением. Лицо напротив с мелкими бисеринками пота закрывает собой весь мир — больше ничего и никого не надо. Только он! Ощутить в полной мере его силу! Прочувствовать каждое движение! Радостно встретить каждый удар! И мысленно, или вслух, умолять не останавливаться. Дышать и двигаться вместе. Сильнее и быстрее. Ещё и ещё. Вершина всё ближе. Кажется скачут уже потолок и стены, а ритм убыстряется. Доводит до безумия. Ещё немного и больше не выдержать. И это происходит! Как вспышка, которая всё длится и длится. Затмевает собой всё! Освобождает и одновременно наполняет удовольствием чудовищной силы. В нём даже кости плавятся внутри. Наслаждение горячей лавой растекается по каждой клеточке тела. От корней волос до кончиков пальцев ног. Даже в глазах темнеет.