Тату

Дин не считает себя ебанутым. Хотя с этим бы поспорило, как минимум, половина ростера. Но вот то, что с его головой что-то не то, он понимает, когда чертов Рэйнс заканчивает «рукав» своей татуировки. Даже не так: Эмброус сглатывает вязкую слюну, когда видит черепашку на смуглой руке Романа, а внутри этой самой черепашки — цветочек. Сначала у Эмброуса ладонь прикипает к лицу и он старается не отпустить пару дебильных комментариев к выбору, несомненно, самого сильного зверя на этой планете в качестве рисунка на своем теле, но потом понимает, что, блядь, ему безумно хочется провести по этой нарисованной твари языком. — Это же типа что-то значит? — Дин тыкает пальцем Роману в плечо, покрытое узорами, смачно чавкая жвачкой. Рэйнс поморщился, он ненавидел всю эту бесцеремонность Эмброуса, перехватив его руку за запястье и отведя в сторону, чтобы избежать появления синяка в том месте, куда настойчиво долбил пальцем Дин. — Ты же знаешь, он не любит, когда его трогают, — Роллинс усмехнулся, глядя на то, как Дин удивленно переводил свой взгляд с того места, куда только что тыкал пальцем и на руку Романа, что пережимала его запястье. На ту самую руку, чтобы была увита татуировками. — Чувак, — Эмброус вырвал свою кисть из захвата, — тогда ты выбрал не ту профессию. Он поднялся и, дойдя до мусорного ведра, выплюнул туда жвачку. Этой ночью Дину снились странные, страшные и такие горячие сны. Он видел поляны, что были полны не раскрывшимися бутонами цветов, и потом, когда они распускались, в каждом из них оказывалась маленькая черепашка. Все они тянули свои лапы-плавники в сторону Эмброуса, воздух заполнялся странными узорами, которые сливались в одну черную нить, обездвиживая, обвиваясь вокруг тела, почему-то принося жар и наслаждение. — Ахуеть, — сонно пробормотал Дин, приподнимая гостиничное одеяло и смотря на то, как расползается мокрое пятно на его пижамных штанах. — Кончить от такого бреда, — он стянул грязные брюки, вытер ими пах, откидывая пижаму в сторону, и вновь провалился в сон. На этот раз без сновидений. Теперь татуировка Романа стала каким-то наваждением. Эмброусу хотелось к ней прикасаться, хотелось ее трогать не только руками, но и языком, губами. Он ласкал взглядом черные линии, создававшие странные, завораживающие узоры. Дину хотелось знать, что они означают, что это означает для Романа, хотелось, чтобы Роман дал их ему погладить, облизать. А Рэйнс же, замечая странные, иногда весьма пылкие взгляды Эмброуса, расценивал их совершенно по-другому. Он, уже не стесняясь, прикасался к Дину в раздевалках, хлопал того пониже спины, зажимал по углам и каждый раз получал гневный, возмущенный взгляд и тычки под ребра. Сет, наблюдавший за этими павлиньими танцами, только тихо ржал в бороду, думая о том, не пора ли с другими парнями делать ставки, когда до Романа дойдет, что Дин совершенно не имеет в виду то, что кажется Рэйнсу. И дело было не в том, что Роман был туп. Рэйнс как раз правильно расценивал все взгляды и «зависания» Дина на нем. Единственное, что не учел самоанец, так это то, что он имел дело с Эмброусом, который не подходил под определение среднестатистического человека и его поступки и слова часто оказывались совершенно не тем, чем были. Татуировки Рэйнса заполонили все сознание Дина. Он рассматривал их утром на тренировках, вечером в раздевалке и на ринге, а после смотрел на то, как Рэйнс, если тот не уезжал сразу после выступлений в гостиницу, мылся в душе. Как вода стекала по этой смуглой коже испещренной узорами, которые просто орали — «Оближи нас, Дин!». Роман же пытался понять, почему Эмброус разглядывает его с каким-то гастрономическим интересом во взгляде, но при этом дает вечный отворот поворот. Самоанца это бесило и заводило. Ему все сильнее хотелось притянуть к себе строптивую тварь и нагнуть. Сначала оттрахать его рот своим языком, а потом уже трахнуть привлекательный зад, который и на ощупь тоже был весьма привлекательным. Роллинс продолжал наблюдать и уже скооперировавшись с парочкой других рестлеров, в тихую собирал с остальных бабло на то, когда же, наконец, свершится волшебство и до обоих его напарников дойдет, что же на самом деле между ними происходит. Развязка случилась совершенно неожиданно, и Роллинс потом горевал, что пропустил этот момент, так как и сам был в хлам, наравне со своими бывшими партнерами по команде. Роман, который стоял на ногах, в отличие от Дина, что порывался добраться до микрофона и спеть свою любимую песню, название которой разобрать так никто и не смог, утащил пьяную тушу в номер. Эмброус повалился кулем на постель и тут же вырубился окончательно. Рэйнс же, не будь идиотом в отличие от того, кто сейчас занимал половину его гостиничной постели и громко, пьяно храпел, добрел до мини-холодильника, доставая две бутылки с водой. Поставив одну из них со стороны Дина, а вторую со своей, Рэйнс упал рядом с Эмброусом и тоже отрубился, проваливаясь в пьяный сон без сновидений. Спасало только то, что завтра у бывшего Щита был выходной. Дин проснулся от ощущения дикого сушняка. Он приподнялся на локтях, осмотрелся по сторонам, в полумраке комнаты пытаясь понять где он, кто он и какого черта происходит, но наткнувшись взглядом на бутылку с водой, послал всем мысли куда подальше, жадно присасываясь к горлышку. Осушив ее почти до конца одним махом, Эмброус довольно выдохнул, еще пьяно улыбаясь. Жизнь, по его мнению, определенно налаживалась. Поставив почти пустую бутылку в обратно, Дин вновь повалился на постель. Рядом кто-то всхрапнул и перевернулся на другой бок. Эмброус с интересом полез под покрывало, чтобы понять, кого на этот раз притащил себе в койку или кто притащил в койку его. Не сказать, чтобы он очень сильно удивился, увидев Романа, Рэйнс был тем еще правильным парнем и просто не мог кинуть друга в баре пьяным. Дин смотрел на спящего Романа. Тот определенно был привлекательным, если не сказать, красивым мужиком. Бабы штабелями укладывались при виде самоанца, да и мужики тоже. Скользнув взглядом по татуированной руке, Дин почувствовал, как рот наполняется слюной, хотя несколько секунд назад там была Сахара. Облизнув сухие губы, Дин склонился над рукой Романа, ведя кончиком носа вдоль причудливых узоров. Не сдержавшись, Эмброс чуть высунул язык и коснулся им теплой кожи. Тело словно прошило электрическим разрядом. Дин закрыл глаза и принялся жадно вылизывать татуированную руку. Он тихо постанывал, наслаждаясь вкусом кожи Романа. Осознавая, какой же он ебанутый, если его до одури возбуждает и заводит эта татуированная рука, эта грудь с призывно торчащим соском в окружении рисунков, Эмброус не удержался и чуть прикусил сосок зубами. Роман приоткрыл глаза, сквозь пьяный сон пытаясь понять, кто или что ему мешает спать таким странным образом. Повернув голову вбок и скосив вниз глаза, Рэйнс несколько раз моргнул, пытаясь понять снится ему все это или нет? Эмброус жадно сосал его сосок, при этом одну руку запустив себе в штаны, явно дроча в процессе. Роман что-то рыкнул, отодрал того за волосы от себя и своей груди и опрокинул Дина на спину. Рэйнс навис над ним, опираясь руками по обе стороны от диновой головы. Эмброус тяжело дышал, взгляд его был расфокусированный, глаза слегка косили от возбуждения, руку из своих штанов он так и не достал, продолжая дрочить, смотря своими глазюками в глаза Романа. Рэйнс тяжело втянул воздух через нос, явно пытаясь привести себя в относительный порядок, успокоить свои нервы, но тихий стон Дина, то, как его пару раз существенно тряхануло в оргазме, послало к черту все попытки Романа взять себя в руки и не наломать дров. Он дернул «собачку» на своих джинсах, в которых умудрился пьяным завалиться спать, стаскивая их себе под задницу вместе с трусами. Тяжелый, возбужденный член лег ему в руку. Роман провел по нему пару раз вверх-вниз, обнажая головку и провел ею Дину по губам. Эмброус смотрел заворожено на татуированную руку, в которой сейчас находился член Рэйнса и приоткрыл рот. Он был расслаблен и мало что сейчас понимал после своего сокрушительного оргазма, поэтому Роман уцепился руками в спинку постели и принялся проталкивать свой член Дину в рот. Эмброус принимал легко в самую глотку, словно всегда занимался глубоким минетом и знал технику как свои пять пальцев. Рэйнс принялся трахать этот услужливый рот, запрокидывая голову, не думая о том, что имеет в глотку своего лучшего друга. Дин закашлялся, когда Роман задвинул очень резко, но продолжил сосать, принимая так, как не принимал никогда. Была у него парочка случаев минета мужикам, но это было давно, еще на заре его карьеры в рестлинге. И вот сейчас он смотрел своими глазами на Романа, что навис над ним, трахал его говорливую глотку и наслаждался происходящим. В заднице ныло от желания заполучить этого самца в свою дырку, анус произвольно сжимался и разжимался, просто умоляя, чтобы вставили. Роман задвигался резче, более мелкими толчками, он взрыкивал от удовольствия, каждый раз вставляя почти на всю длину, а потом опустил голову и взглянул на Дина. Этого оказалось достаточно для того, чтобы кончить. Эмброус, с покрасневшими, натруженными губами, сомкнутыми вокруг стоящего члена, для Романа это было самым сладким, что он когда-либо видел в своей жизни, самым красивым и идеальным. Дин закашлялся, пытаясь оттолкнуть Романа от себя, с себя, но тот схватил его за волосы и кончал в глотку, почти лишая Дина кислорода, видя, как сочится его семя из уголков диновых губ. — Мудак, — Эмброус отер рот и потянулся к воде, которой оставалось не так уж и много. Солоноватый привкус на корне языка был приятным, но все равно хотелось запить его, смыть. Язык чуть распух от трения, как и губы, но, в общем, Дину все понравилось. С другой стороны постели точно также жадно глотал воду Роман. Как только он осушил свою бутылку, то притянул Эмброуса к себе, целуя почти нежно, осторожно изучая языком рот партнера. Роман перекатил Дина на себя, облапив его за задницу, просовывая руки в джинсы, принимаясь мять аппетитные ягодицы. — Тебе уже трахали? — разводя те в стороны насколько позволяла ситуация, кончиком пальца постучав по дырке. — Давно дело было, — буркнул Эмброус, нехотя открываясь от плеча любовника, вновь вылизывая узоры на нем. — Считай, что я целка. — Завтра исправим, — надавив на дырку пальцем. — Смотря, как будешь себя вести, — сонно выдохнул ему в шею Эмброус. — Не выебывайся, а то не дам больше дрочить на мои татуировки. — Сука, — усмехнулся Дин и закрыл глаза, позволяя дремоте взять над собой верх. В конце концов, дать Роману себя оттрахать не такая уж и большая плата за то, чтобы постоянно иметь доступ к этой ахуенной татуировке.