И вспоминается же стих тот

Каким же маленьким кажется наш мир со стороны... И одинокий среди звёзд холодных... И полон он людьми с слезами белизны, Но в тоже время, ненавязчиво свободных. Война бы уничтожила его давно, Но пеленой из Рух он крепко связан. Она сверкает золотым... и всё же так темно Мне одному. И вспоминается же стих тот, Что стариками нам ещё рассказан. Он о волшебных существах невиданных красот, И тех, кому их охранять был свыше путь указан. О трёх Маги, что мир должны были вести вперёд, И лишь один из них, за жизнь свою наказан. Здесь холодно и одиноко, слишком тихо. Впервые, неохото разрушать. Да захотел бы, поздно, нечем. И сил уже почти не остается, чтоб дышать. Последние минуты жизни протекают. Не знаю, почему, но жаль. Ведь до конца тот стих и не был так рассказан. Хотя, я накрепко запомнил ту мораль. Как жаль, но воздуха уж в лёгких почти нет. И со слезами на глазах, почувствовал печаль, Что жил во тьме, не замечая как гаснет свет. И наступила тьма... Как сквозь туман я руку протянул, Пытаясь жизнь найти в кромешной тьме. А в голове крутилась мысль: "спаси, спаси..." Но не надеялся услышать я ответ Моей безмолвною мольбе. И призрачным казался мне мелькнувший свет. И голос что сказал: "Маги склониться может свету, Но не тьме". И солнца блик предо мной сверкнул. И слышу голос, тот же самый, в стороне. - Очнись, ты впредь лишь на свету. И мысль мелькнула: "Аладдин... вернул"...