Полный штиль

Полный штиль и неземное спокойствие Германии было нарушено еще с вечера. Людвиг, на первый взгляд, был малость раздражен всем происходящим, однако в глубине его души маленький нацист хотел всех прирезать к чертям собачьим. Или же создать свой маленький концлагерь прямо в собственном доме. Причина подобного была очень проста. Наверное, надо начать с того, что причины было три. Близнецы Варгас и любимый, добрый и ненаглядный старший братец. С какого перепугу вдруг эта странная компания появилась в Берлине, для Мюллера так и осталось загадкой. Нет, допустим, Гилберта понять можно, он тут, как ни странно, живет. По-крайней мере по факту. А на деле этот Самый Великий и Непревзойденный ошивается где угодно, скрашивая досуг абсолютно всех стран. Но что тут забыли оба Италии?! Вроде июль, особых праздников нет. И самое ироничное в этом то, что каждый из трех этих, по мнению Людвига, мягко говоря, оболтусов выбешивал немца по разным причинам. Тут некстати Мюллеру вспомнилась фраза о том, что все красивые женщины чем-то похожи, но любая страшная, страшна по-своему. В принципе, фраза тут мало подходила, но в последнее время Людвиг перенял эту привычку у России, говорить что-то умное, когда вокруг тебя творится всякая хрень. Успокаивает. Но это не отменяло того, что приехавший его навестить брат с безумными глазами бегал по дому в приступе Великой ностальгии, что один итальянец вечно что-то щебетал под ухом, порываясь каждую минуту обнять Германию, или, как Феличиано со времен Второй мировой любил говорить на японский манер, Дойцу, а второй ходил вслед за этой парочкой, посыпая Германию отборным матом второго сорта. Хорошо хоть не первого, или высшего, как Гилберт, который, в свою очередь, сделал симбиоз Великой англо-саксонской и русской матершины. И как же радовался Людвиг, когда все его "гости" собрались спать. Именно тогда Мюллер облегченно вздохнул, готовясь морально к следующему дню. Ведь весь этот его личный кошмар еще не скоро уедет, нужно ловить и наслаждаться каждой свободной минутой. Когда Германия проснулся, его встретила такая красивая тишина, которой суждено было нарушиться. Немец, посмотрев на часы, увидев там ожидаемое «06:00», встал с кровати, понимая, что все остальные спят. Каких-то тридцать лет назад Людвиг бы пошел будить всех, чтобы устроить зарядку, но сейчас Германия обзавелся мудрым опытом. Россия как-то назвал это: «Не буди лихо, пока оно тихо», когда в прошлый раз праздновался Октоберфест. Ведь тогда Мюллер, по привычке отправившись будить Байльшмидта, дабы устроить вместо опохмела порцию разминочных нагоняев (Брагинского немец предпочел не трогать), даже не ожидал, что Гилберт, в своё очередное отсутствие, обзавёлся новыми весьма интересными словами, фразами и оборотами, а еще научился метко бросать первые попавшиеся под руку предметы и нехило лягаться ногами. А в отношении братьев-близнецов, то тут, как говорится, «Говно не трогаешь – оно не воняет». Грубо, жестоко, но справедливо. Особенно в отношении Романо, который так и не потерял своей вредности и ненависти к Мюллеру. Германия иногда ловил себя на мысли, что часто стал вспоминать русские пословицы, поговорки и присказки. Возможно, что сказывалось частое общение с Гилбертом, который, в свою очередь, много общался с Россией, так еще и, непосредственно, частое общение с самим Иваном. А, может, просто потому, что Людвиг внезапно для себя осознал всю мудрость этих незамысловатых предложений. Привычка есть, и ладно. Зачем забивать себе голову о причине её появления? Она ж не мешает. Пока в доме тихо, немец решил доделать ту работу, которую не смог из-за внезапных гостей сделать вчера. И он настолько в неё углубился, получая долю внеземного кайфа, что не заметил, как минуло несколько часов. *** Гилберт проснулся, когда за окном уже всюду светило солнце, птички пели, травка зеленела, всё по Фен-Шую, сплошная идиллия. Было небольшое удивление по поводу того, что комната немного не его. Байльшмидт, несмотря на то, что бывал в этом доме в последнее время редко, всё равно помнил каждый уголок. Сплюнув всё на то, что вчера его могло просто вырубить в соседней комнате, поскольку он личность эмоциональная, харизматичная и эпичная, а, значит, много тратит энергии, следовательно, он может отключаться от реальности совершенно внезапно, Гилберт сел на большой двуспальной кровати. Рядом с ним на второй половине посапывал Романо, обнимая подушку. Бывший Пруссия где-то с полминуты смотрел на данную картину, пытаясь проснуться. А когда его мозг полностью загрузился спустя некоторое время, как девяносто пятая Винда на компьютере Брагинского, то Байльшмидт решительно скинул старшего Варгаса со своей постели (хотя, его ли?). Южный Италия, на удивление, оказался, так сказать, семёрочкой-восмёрочкой, если сравнивать пробуждение людей с той же операционной системой Windows, так как кратковременный полёт на жесткий пол пробуждает не хуже ведра воды. - Братец, ты чего творишь? – мягко возмутился Романо, с улыбкой глядя на Гилберта. - Волк тамбовский тебе братец, - огрызнувшись, Байльшмидт скрестил руки на груди. – Что ты вообще забыл рядом со мной? Варгас с удивлением посмотрел на немца как на ума лишенного. - Но мы же всегда вместе спим, ты чего. - Что ты вчера пил? Впервые слышу о подобном. - Фели, да что с тобой?! Ты никогда раньше себя так не вел. - Кто?! - возмутился было Байльшмидт как тут в комнату с громким воплем залетел... Гилберт? Нет, это кто-то в теле Гилберта. Тогда, по логике вещей, сам альбинос тоже с кем-то поменялся. А обдумав нехитрые умственные доводы, немец пришел к выводу, что он находится в теле младшего Италии. - Это худшее, что могло случиться за всю мою жизнь, - обреченно вздохнул Байльшмидт, смотря, как его тело кидается обнимать явно офигевшего Романо. - Братик! - взвыл Южный Италия, так и не догнав пока шутки, отбиваяся от собственного близнеца в теле Байльшмидта, при этом пытаясь вцепиться в Гилберта, который находился в теле младшего Варгаса. - Да отстань ты от меня, я тебе не брат! - Братик Романо... - Убери это дерьмовое выражение лица, которое никогда не появлялось на моем замечательном лице! Южный Италия, оказавшись меж двух огней, начал прислушиваться ко всем фразам каждой стороны, и до него начала доходить одна простая истина. Его любимый братишка поменялся телами со старшим братом Картошки! Словно какой-то бразильский сериал, а не жизнь. Но за то время, пока Романо был в своих мыслях, Гилберт и Феличиано успели в конец разругаться. Точнее, Байльшмидт орал на итальянца за то, что тот делает из Великого размазню, а сам Северный Италия с каждым новым обвинением пытался сжаться в комочек и зарыдать от безысходности. Не каждый день просыпаешься в чужом теле, для парня это был стресс. - Нужно срочно найти Дойцу! – внезапно в голову к Феличиано пришла неплохая идея, но вот разум и хладнокровие явно запоздали. - А ну стоять! – Гилберт резко поймал своё тело за руку, останавливая итальянца, который хотел, было, в трусах рвануть к Германии. - Сначала ты оденешься. И перестанешь вести себя как придурок! - Не ори на моего брата! – заступился Романо, поняв всю соль ситуации. – Сам попытайся хоть немного соответствовать его образу! - Быть сказочным идиотом? - Он не сказочный идиот! - А меня спросить не хотите? – встрял Италия, обиженно надув губы, но на него в один голос заорали: - НЕТ! *** Людвиг расслабленно сидел в кожаном кресле, перебирая свои бумаги. Как внезапно ураганом к нему в рабочий кабинет влетел его старший брат. Облокотившись об стол, экс-Пруссия прошептал с мольбой в глазах: - Спаси меня. Германия не успел даже удивиться, мягко говоря, малость неожиданным эмоциям Гилберта, как следом забежал младший Италия, громко матерясь, а за ним несся второй, Южный, итальянец, крича что-то на матерном, почему-то, испанском. И начался такой хаос, что вчерашний вечер показался Людвигу чем-то вроде примера для спокойствия. Однако данный случай был более чем странным: Гилберт был не Гилбертом, Феличиано был не Феличиано. Только у Романо одна стабильность. - Так, прекратить балаган! – немец хлопнул по столу, а трое его «гостей» замерли в разных позах. Гилберт хотел было расплакаться, а Феличиано выражал огромную ненависть к альбиносу. – Что тут происходит? - Этот. Гад. Забрал. Моё. Тело, - членораздельно выговорил младший Варгас, хлопая по столу, указывая на экс-Пруссию. - Я не знаю, как так получилось, не надо меня бить! – захныкал Варгас в теле Байльшмидта. - А кто знает?! - Не знаю. Впервые в жизни Германия, переглянувшись с Южным Италией, нашел в нём союзника. И в следующий момент они кинулись разнимать двух своих братьев. Точнее, они просто спасали Феличиано, которого порывался избить Гил. После того, как двух «жертв обстоятельств» связали, Людвиг посмотрел на одних из важных людей в его жизни, в мыслях угорая над несвойственными им физиономиями. - А теперь рассказывайте, как вы докатились до жизни такой? - Не знаю, - огрызнулся Гилберт в теле Италии. – У него спроси. - Веее, Дойцу, я тоже не знаю! – жалобно промяукал Венициано. - Тогда виноват этот! – Байльшмидт кивнул в сторону Романо. – А то, что он стоит там в стороне? Или ты, западный наш? – экс-Пруссия сощурил глаза, смотря с подозрением на сглотнувшего Мюллера. Гилберта всё бесило. Особенно то, что его великое тело сейчас не принадлежит ему! - С чего бы я? Зачем мне это? Нет, это не я! – Людвиг в страхе начал отходить назад, поскольку его старший брат начал медленно ползти в его направлении. - Это ты во всё виноват! – заорал Байльшмидт, разорвав верёвку, кидаясь на младшего брата. *** Германия проснулся в холодном поту. Ему снилось много разных странных вещей, но чтобы настолько... Твердо пообещав себе, что сегодня не будет допоздна засиживаться за работой, Людвиг вновь уснул, вспоминая забавные выражения лиц брата и Феличиано, которые поменялись местами. «А всё же, это могло бы быть забавным», - усмехнулся в мыслях Мюллер, вспоминая, что к нему вчера вечером действительно приехали Гилберт, Романо и Феличиано.