Почему следует налаживать личную жизнь с повышенной осторожностью

Я обладаю по жизни самой противной степенью неадекватности - справку не дают, а жизнь я себе в то же время порчу только так. Если бы были на свете соревнования по идиотизму, думаете, я бы их выиграл? Нет, я бы их создал. Потому что соревнования по идиотизму - это идиотская идея. Мой брат, впрочем, называет идиотские идеи неординарными, но у него это нечто вроде профессиональной деформации. Он - профессиональный член нашей семьи, а в семье у нас все малость того. Но некоторые того этого, а я вот - самое настоящее того этого самого, то есть совсем того. Говорят, у психов обострения по весне и по осени, а у меня они проходят на фоне острой влюбленности. Стоит мне встретить нормального мужика, так я сразу же начинаю его нормальность компенсировать собственной ненормальностью. И если я в чём-то действительно хорош, так в этом. Вот если мне кто-то не особенно нравится, так я вокруг себя такое обаяние распыляю, что птички начинают петь, деревья цвести и плодоносить одновременно, а хомячки взрываются и рассыпаются блёстками. Но если Вам не посчастливилось мне понравиться - всё, пишите завещание, пока Вы ещё в здравом уме и трезвой памяти. Если Вы в них, конечно. Сэму не повезло - он мне понравился. Иногда я думаю, что я - это определенная форма высшей справедливости. Знаете, человек просто не может получить всё и сразу. Красоту, ум, обаяние, хороший характер, высокий рост. И раз уж он их получил, то в комплекте к этому просто обязан идти некто вроде меня. Исключительно ради того, чтобы жизнь медом не казалась. Тем, кто сразу меня отшивает, везет. По характеру я напоминаю утреннюю подушку - мягкий, но настойчивый. Так что если кто-то твердо решил, что со мной иметь дел не хочет, то я совершенно бессилен это изменить. Сэму повезло окончательно и бесповоротно - он согласился на свидание. Опыт подсказывал, что оно станет не только первым, но сразу же и последним, поэтому именно в него я попытался вдавить всё, что у нормальных людей именуется отношениями. Первая часть программы прошла хорошо. Можно даже сказать отлично. Исключая, конечно, того небольшого инцидента в парке, о котором, впрочем, даже говорить не интересно. Я же предчувствовал, что идея покормить птичек ничем хорошим не закончится. Вот Вы можете со ста шагов попасть горбушкой утке в голову? Я могу. С ужином всё было сложнее. Хотя я умудрился ничего не уронить, не разлить и ни в кого ничем не швырнуть, Сэм, кажется, удивлен, что у меня ужин состоял не из закуски, горячего и десерта, а из десерта, десерта и ещё одного десерта, но, в общем и целом, там всё тоже прошло сносно. Настолько сносно, что крышу мне снесло напрочь, и я решил брать быка за рога, кота за яйца и всё такое. Мы зашли к нему домой, то ли на чай, то ли на кофе, я уже не помню. И тут, словно сама судьба подкинула мне знак - ему позвонили. Сэм человек вежливый, деликатный, прям как я люблю, а потому разговаривать он удалился в одну из комнат, да ещё и прикрыл за собой дверь, то ли на случай, если я любопытный, то ли на случай, если наоборот. И вот я в квартире. В моём распоряжении кухня, ванная и, что самое основное, спальня. Разумеется меня несет на крыльях бирюзового беспредела, и я врываюсь в святая святых так, словно терять мне уже нечего. В порыве одиночной страсти начинаю срывать с себя одежду - стараюсь за двоих, и уже через минуту лежу, как гусь на блюде, только яблочка в известном месте не хватает. И тут входит Сэм. Точнее не входит, а как-то робко замирает на пороге. Я лежу. Он стоит. Я лежу. Он стоит. Смотрю - по очкам проигрываю, и понимаю - надо проводить тактическое наступление. Вскакиваю, как в пузо клюнутый, и начинаю натурально метаться, собираю свою одежду по всей комнате. Сэм стоит. Вот это выдержка у человека! Мне откровенно завидно, и от зависти я теряю носок, но сам того не замечаю, потому что уже бегу, не видя ничего перед собой, в сторону выхода. Сэму надо отдать должное - он успел рвануться из прохода куда-то назад и влево, и я вылетел в коридор, как пробка из шампанского. В коридоре, путаясь в ногах, руках и всём остальном, чем меня обделила природа, я оделся раза в два быстрее, чем раздевался, и это даже с поправкой на носок. Его отсутствие меня, кстати, совершенно не смутило даже в момент обувания. - Дверь открой! - прошу я почему-то не своим голосом. Чьим - неизвестно, но этому товарищу остается только посочувствовать, ибо голосок у него сильно так себе. - Открыто, - отвечает Сэм. И у него голос тоже не его. Видимо, какое-то астральное смещение. Я толкаю дверь. Сначала слабо, потом всем телом. И почему-то ору. - Выпусти меня! - я рвусь к свободе в безумном порыве мотылька, и, говоря откровенно, мозгов у меня в тот момент не сильно больше, чем у насекомого. Сэм кидается ко мне, и я перехожу на какой-о совершенно ненормальный визг, потому что мне кажется... А чёрт его знает, что мне кажется, потому что я себя уже вообще не контролирую. И никто меня не контролирует. Очень зря, кстати. И вот Сэм легким, непринужденным движением открывает дверь... На себя. То есть на меня, конечно, но это не важно. Потому что я вылетаю за дверь, дергаю её за ручку и захлопываю. И стою. Стою не долго, секунд десять. Смотрю на дверной глазок, и меня пробирает такое раскаяние, что хочется попинать дверь для верности. И я пинаю, пока плохо представляя, зачем. Спасительная идея рождается секундой позже. - Носок... - не-мой голос переходит в постанывание. - Носок отдай... - а он дурак берет и открывает. В общем нельзя на свете быть одновременно красивым, умным, серьёзным, добрым, с хорошим вкусом и характером... Это всё должно как-то компенсироваться. И раз уж Сэму так повезло с достоинствами, то я у него надолго.