There is no love in King City

Черный асфальт плыл под ногами, Серсея чувствовала, как капельки пота стекают между грудями. Она не любила жару. Раньше — да. Раньше было иначе. Ветерок охлаждал разгоряченную кожу, испарина на лице не вынуждала то и дело украдкой поглядывать в зеркало: не потекла ли тушь, не расплылась ли помада? Тонкий ремень впивался в оголенное плечо, острые каблуки увязали в раскисшем гудроне. Серсея прибавила шагу. Проклятая машина все еще в проклятом ремонте, за который нужно еще заплатить проклятые деньги. Давно нужно было продать эту тачку, плевать на откидной верх и сиденья телячьей кожи — взять что-то новое, практичное, неброское. Серсея поморщилась, она ненавидела все практичное и неброское. Алый «Мустанг» был подарком Роберта на очередную годовщину. В очередной безрадостный жаркий вечер, когда она валялась в постели со стаканом виски, одетая в одни лишь узкие трусики и лениво наблюдала, как ползет стрелка антикварных часов в изножье кровати. Заказанный в «Мариман» столик давно и безнадежно пропал. — Где же ты шляешься, любимый? — равнодушно поинтересовалась Серсея у стакана, любуясь янтарным напитком. — Сегодня наш с тобой вроде как праздник… Она приподнялась на локте, подумывая одеться и пойти — куда-нибудь: в клуб, в бар, на теннисный корт, в круглосуточный магазин за сэндвичами — куда угодно, просто чтобы не лежать вот так — одинокой, пьяной и исходящей желчью. Телефон на прикроватном столике нерешительно звякнул, затем включился автоответчик. — Выйди на улицу, дорогуша, — прогрохотал Роберт. — Я знаю, что ты там. Надень что-нибудь потрясающее и выходи. У меня есть кое-что, тебе понравится. Серсея невольно улыбнулась воспоминаниям. Каким бы сукиным сыном ни был Роберт, случались у них и хорошие деньки. В переулке за клубом гулял раскаленный ветер, гоняя пыль и переворачивая картонные коробки. Мелкие острые песчинки секли лицо и липли к губам. Придется повозиться, снимая их с помады. После смерти Роберта все изменилось. Пачки денег в сейфе сменились пачкой счетов на холодильнике. Узнав, что Роберт оставил трастовый фонд на имя каждого из детей, Серсея испытала одновременно злость и облегчение. Облегчение — потому что не нужно было думать, чем оплачивать школу и одежду для Джоффа, Ми и Томми; злость — потому что Роберт не позаботился о ней, Серсее. Ты — сильная, малышка. Ублюдок. Все деньги Роберта достались напыщенной сучке Лианне. Чахоточной бледной как моль сестрице Неда. Бездетной, бесполезной, безликой. Лианне-тихий-голос, Лианне-леди-белые-перчатки. Лианне из роскошного особняка на Норт Хиллс. Особняка, в котором должна была жить она, Серсея. Сейчас бы ей не пришлось идти пешком, размышляя, где раздобыть денег на ремонт машины. У нее могло бы три новых машины, черт их дери. Клуб встретил ее мигающей лампочкой над дверью черного хода. Облупившаяся лестница вела вверх, в святая святых — кабинет владелицы. «Дворец» был гордостью и любимым детищем Серсеи. Однажды Роберт подколол ее, сказав, что она любит клуб больше, чем Ми и Джоффа — Томми тогда еще не появился на свет. Серсея в ответ рассмеялась, сказав, что они — ее белокурые ангелочки, которых она любит больше жизни, но клуб — это совсем другое. Спустя годы Серсея все еще готова была подписаться под каждым сказанным словом. После удушающей ночной жары, сырой кондиционированный воздух на лестнице приятно холодил плечи. Серсея поднялась на самый верх — через шесть крутых пролетов. Таэна уже ждала ее возле двери, неаккуратно стряхивая сизый пепел с сигареты на бетонный пол. — Сколько тебе повторять, — с привычной досадой сказала Серсея. — Привет, — Таэна белозубо ухмыльнулась и смерила ее взглядом. — Хорошо выглядишь. Ждешь особого гостя? Серсея ощутила растущее раздражение. Когда-то Таэна Мерривезер была одной из лучших танцовщиц клуба, не считая самой Серсеи, разумеется. Яркая гибкая брюнетка, сводившая мужчин с ума своими формами. Даже сейчас все еще красивая, несмотря на оплывшую талию и отяжелевшие груди. Губастая шлюшка, с легким презрением подумала Серсея. Сделав Таэну управляющей, она не однажды разочаровывалась в своем решении — Таэна была исполнительна, прекрасно ладила с девочками, умела найти подход к клиентам, но — господи боже мой — как же она глупа. Как пробка. — Прости, что? — Ничего, — Серсея отперла кабинет. — Я, кажется, просила не включать кондиционеры на полную мощность. — Знаю, — Таэна округлила глаза, — но на улице больше ста градусов, ты можешь себе представить? — А ты можешь себе представить, какой счет я получу в конце месяца? Таэна обиженно моргнула. — Посетителям не нравится жара… Но Серсея уже захлопнула дверь перед ее носом, давая понять, что разговор окончен. Пройдя к столу, она подняла столешницу красного дерева, открыв встроенный бар с десятком бутылок. Всю мебель в кабинете делали на заказ — Серсея настояла на этом, радуясь возможности создать каждую вещь в соответствии со своим вкусом. Все в этом клубе было продумано и одобрено ею. И щедро оплачено Робертом. Противоположная стена была полностью стеклянной — предмет особой гордости Серсеи — и открывала вид сверху на главный зал. Выступления девушек должны были вот-вот начаться, больше половины столиков были заняты. Неплохой вариант для любого вечера, но только не пятничного. Серсея прикусила губу: она еще помнила, как перед дверями ее заведения выстраивалась очередь из желающих попасть внутрь, а обворожительные хостес, которым хватало одного беглого взгляда, чтобы определить статус посетителя — умело руководили рассадкой гостей. — Дела не очень, правда? Она мельком глянула на наручные часы, обернулась, старательно улыбаясь. Что ж, Квиберн не заставил себя ждать. — О чем это ты? Все в порядке. Он подошел и встал рядом. Внимание Серсеи привлек перстень с крупным черным камнем на мизинце. Несмотря на кажущуюся простоту в одежде, Квиберн отличался вниманием к подобным мелочам. Никто точно не знал, чем занимается этот человек, но от него просто разило деньгами. Ходили разные слухи, от неприятных до омерзительных, но правды не знал никто. — Маловато для пятницы. Неужели так очевидно, что я иду ко дну, со злостью подумала Серсея. — Знаешь, это не проблема. — Она погладила стекло ладонью. Оно было прозрачным только с одной стороны, никому из посетителей и в голову не пришло бы, что за ним наблюдают. — Я не стремлюсь к массовости. Мне нравится атмосфера. — Атмосфера?.. — Квиберн ухмыльнулся. — Я думал, тебе нужны деньги, а не атмосфера. — Клуб приносит деньги, — Серсея и сама понимала, как жалко это звучит. На сцене появилась первая танцовщица. Серсея всегда предпочитала избегать слова «стриптиз», как ей казалось, это отдавало дешевизной. — Славная малышка, — заметил Квиберн. — Как там ее, Маргери, верно? Ты умеешь выбирать лучших. Серсея кивнула. Она ценила своих девочек. Не позволяла их унижать, как в других клубах, не торговала их телами. Слишком свежи были воспоминания. Ее клуб стал местом, в котором когда-то мечтала работать она сама. — Я плачу им больше, чем кто-либо в Кинг Сити, — с гордостью произнесла Серсея. — И как долго у тебя это будет получаться? Теперь, когда Роберта больше нет. Серсея промолчала. Снизу доносился зажигательный ритм, девушка на сцене кружилась в ошеломительном темпе, взметая вокруг себя вихрь блестящих каштановых волос. Ее острые маленькие груди прикрывала алая бахрома; дерзко разлетающаяся при каждом движении, дразняще обнажая темно-вишневые соски. В пупке вспыхивал крошечным огоньком бриллиант. Квиберн положил руку на плечо Cерсеи. — Ты же разумная женщина. Посмотри, во что превращается твое заведение. Когда последний раз ты видела аншлаг за барной стойкой? Господи, Сисси, когда вообще последний раз у тебя была полная посадка в зале? Музыка замерла, танцовщица распростерлась на полу, зал застыл в ожидании. Ударили барабаны, прожектор вспыхнул, мелькнуло тонкое девичье тело, обнаженное, гладкое, словно выточенное из камня. Свет погас, воцарилась тишина. Раздался воодушевленный свист. Серсея вздрогнула, как от пощечины. Такого еще не было — вульгарного свиста, точно эти кретины пришли в придорожный бар со стриптизом. Квиберн нашептывал ей на ухо, обдавая одуряющим запахом дорогой туалетной воды. — Ты удивлена? Но погляди, кто сидит за столиками. Здесь больше нет былого блеска. Я вижу твою невестку со своим бугаем-любовничком, там поодаль, на диванчике в нише. Ее бриллианты ни с чем не спутаешь, вспыхивают, как огни маяка… Знаешь, почему она здесь? Потому что опасается встретить знакомых, и оттого не может пойти в клуб пошикарнее, к тому же Мизинцу. В твоем клубе она не опасается встретить людей своего круга и поэтому таскает сюда своего дружка… А вот посмотри на столик возле сцены — вон тот парень, со взглядом, как у снулой рыбы. Это Рамси Болтон, и лучше тебе не знать, кто это. Если он протоптал к тебе дорожку, Сисси, то это конец. Такие как он чуют гниль и плодятся как тараканы; очень скоро тут не останется ни одного человека, у которого в кармане будет хотя бы двадцать долларов. Клуб — словно женщина, Серсея. С течением времени он увядает. Серсея дернулась, но цепкие пальцы Квиберна удержали ее. —… как и женщине, клубу можно помочь. — Он погладил Серсею по щеке. — Взять хотя бы тебя. Сколько ты вложила в себя, детка? — Немало, — хрипло ответила Серсея. — Волосы, кожа, кое-какие специальные процедуры... — Квиберн слегка сжал грудь Серсеи, ущипнул за сосок. — Я ничего не упустил? Ты могла бы и дальше выступать на сцене. Если так пойдет — только это тебе и останется. Она отстранилась. — Ты же не лапать меня пришел, Квиберн? Выкладывай, что у тебя на уме. — Как обычно, Сисси, все как обычно. Ты знаешь. — Еще раз назовешь меня Сисси — и я тебя вышвырну. Мы ведь выяснили, что твое предложение не представляет интереса. — Соглашайся. — Квиберн тонко улыбнулся и похлопал себя по лацкану пиджака. Чековая книжка в его нагрудном кармане приковывала взгляд. — Ты не просто спасешь клуб. У тебя будет столько денег, что ты сможешь оклеить ими свой новый гараж на три автомобиля. — Звучит потрясающе. — Серсея подарила ему сочувственную улыбку. — Правда. Но мне не нравится твоя идея, Квиберн. Она смердит. Извини. — Позвони мне. Квиберн уронил на стол визитку и вышел, оставив за собой загадочный запах сигар, кофе, одеколона и еще чего-то, внушающего Серсее смутное беспокойство. Она села на узкую кушетку, обняла себя за плечи, пытаясь справиться с противной мелкой дрожью: бестолковая Таэна так и не отключила кондиционеры. В дверь осторожно постучали. — Да?.. Черт бы вас всех побрал. — Маргери? — Серсея удивленно привстала. — Присядь. Налить тебе чего-нибудь? — Спасибо, но у меня сегодня еще два выхода… — она замялась, глядя на Серсею из-под полуопущенных ресниц. Шикарных ресниц, надо сказать. В Маргери вообще все было шикарно. Она накинула купальный халат, но даже в нем выглядела потрясающе. — Смелее, — Серсея ободряюще кивнула и пододвинула ближе шкатулку с сигаретами. — Кстати, отличное выступление. — Спасибо, — Маргери поправила безупречные волосы. Она была из тех, на кого все время хотелось смотреть. Не только мужчинам. — Сегодня я выйду на сцену «Дворца» последний раз. Я перехожу в другой клуб. — Прости, что? — Серсея рассмеялась. Надо завязывать с выпивкой на работе, оказывается даже два глотка виски могут привести к галлюцинациям. Маргери безмятежно смотрела на нее, накручивая локон на тонкий палец. — Я ухожу в другой клуб, Серсея. Мне нравилось с тобой работать. Я буду скучать. — Погоди, — Серсея все еще не могла поверить. — Но ты не можешь так просто уйти. Я взяла тебя на работу… я научила тебя всему. И… — Это правда, — Маргери ослепительно улыбнулась. — Я очень тебе признательна. Она перегнулась через стол и нежно поцеловала Серсею в губы. — Но теперь мне пора двигаться дальше. У мистера Бейлиша больше возможностей, понимаешь? Я не хочу провести свои лучшие годы в клубе средней руки, я достойна большего. Средней руки... Словно оледенев, Серсея смотрела, как она уходит. — Конечно же ты достойна… Она взяла карточку, которую оставил ей Квиберн. Простой черный прямоугольник с серебристыми тиснеными цифрами. Номер телефона, больше ничего. Сомнения охватили ее. Ты не просто спасешь клуб. До нее донеслась музыка, и вновь этот кошмарный свист. Овальное лицо Маргери вновь всплыло перед внутренним взором: аккуратный маленький рот с презрительно опущенными уголками, неожиданно жесткий взгляд кукольных голубых глаз. Я не хочу провести свои лучшие годы в клубе средней руки, я достойна большего. — Конечно, достойна, — повторила Серсея, набирая номер. — Большего, много большего. Квиберн ответил мгновенно, словно ждал звонка. Возможно, и вправду ждал. С Квиберном ничего нельзя было знать наверняка. — Я согласна, — коротко сказала Серсея и нажала «отбой». Откинувшись в кресле, она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Решиться — это всегда самое трудное, дальше будет легче. Год спустя Изнуряющая ночная жара объяла Кинг Сити. Асфальт плавился под колесами автомобиля, даже сквозь плотно закрытые окна Серсея ощущала запах раскаленного гудрона. Она поморщилась: запах бедности, нерешенных проблем, отчаяния. Кондиционированный воздух приятно холодил ноздри и обнаженные плечи. Больше никакого пота, стекающего между грудей, никаких взмокших подмышек, никакой влаги во впадине пупка. Автомобиль рассекал темноту фарами, едва слышно шелестя шинами. Серсея посмотрела на часы. Время ее не интересовало, его было сколько угодно, но мерцание циферблата, усеянного бриллиантовой крошкой, завораживало. Определенно, у Квиберна есть вкус. Серсея улыбнулась. Ей везло на щедрых подонков. Машина затормозила — так же плавно, как и ехала. Водитель поспешно открыл дверцы перед Серсеей, предложил затянутую в перчатку руку. Она благодарно кивнула. Черт подери, Роберт, почему ты не мог пожить еще немного? Ты бы увидел, что я могу быть настоящей леди, куда там твоей костлявой женушке. Защелкали затворы фотокамер, вспышки белыми огнями выплеснулись Серсее в лицо. — Миссис Ланнистер! — тощий вертлявый репортер вился вокруг нее, как собачонка. — Миз, — Серсея укоризненно улыбнулась. — Миз Ланнистер. Мы же современные люди. — Расскажите, каким будет «Дворец» после реконструкции? — О, это будет закрытое заведение, только для членов клуба и их гостей. Мы полностью сменили концепцию. Серсея шла дальше, расточая неопределенные улыбки. Охранник следовал за ней как тень, охлаждая пыл журналистов. Возле входа в клуб Серсея задержалась на полминуты, позируя камерам. Она знала, что выглядит отлично: легкий загар оттеняет золотистые волосы, платье-футляр от Margiela делает фигуру почти неестественно тонкой. Войдя, Серсея отмахнулась от сияющей, пронзительно щебечущей Таэны. — Квиберн уже приехал? Жизнерадостная улыбка Таэны мгновенно увяла. — Да, он наверху. Погоди! — она ухватила Серсею за запястье. — Тебя уже ждут, мы начинаем. Серсея вихрем пронеслась через зал, то и дело задерживаясь возле столиков, чтобы поздороваться с гостями. Ее каблуки утопали в мягких иранских коврах. Все вокруг было новым, с иголочки — от диванчиков, обшитых алым с золотом бархатом до веджвудского фарфора на столах. И это воплощало тот самый бесстыдный шик, который так нравился Серсее. Огни погасли, шоу началось. Серсея осторожно вышла, стараясь не привлекать внимания. Каким бы увлекательным ни было выступление, основные представления для членов клуба «Дворец» отныне были не здесь. Она поднялась этажом выше, к неприметной двери, ведущей в комнату, которая когда-то использовалась как репетиционный зал для танцовщиц. Набрав код электронного замка, Серсея скользнула внутрь. Помещение для репетиций было не таким большим, как танцпол клуба, но не уступало ему высотой потолка. Отделанное зеркалами, оно казалось состоящим из переплетения глубоких, поглощающих друг друга коридоров. Вдоль стен были установлены кожаные диванчики-ложи, скрытые тяжелыми бархатными драпировками. Зажженные свечи придавали полумраку одновременно загадочный и жутковатый вид. Посреди зала возвышался широкий подиум со сверкающим пилоном, освещенный неоновыми лучами прожекторов. Сидящие на диванчиках люди тихо переговаривались в ожидании начала шоу. В воздухе плыл аромат изысканных духов и спиртных напитков. У Серсеи пересохло в горле. Она даже мечтать не могла увидеть весь цвет верхушки Кинг Сити в своем клубе. — Привет, — Квиберн материализовался за ее спиной, увлек в угол, усадил на диванчик, обнял за талию. — Не стоит таращиться по сторонам, Сисси, ты же не школьница. Серсея шутливо закрыла ему рот. Зазвучала медитативная музыка. Каким-то невероятным образом пламя свечей взметнулось вверх, побежало по стенам, окрасившись в алый цвет, а затем потухло. На сцене появилась первая танцовщица, одетая в индейский костюм из мягкой кожи. Упругую маленькую грудь скрывал замшевый лиф, обшитый бахромой. Такая же замшевая юбочка обхватывала бедра девушки. В пупке сверкал бриллиант. Восхищенный вдох пронесся по залу. Девушка начала танец, медленно заскользила по подиуму. Ее тело ритмично раскачивалось в такт музыке, короткая юбочка задиралась, открывая гладкие точеные бедра и темную щель между ними. Извиваясь как змея, она подползла к пилону и обхватила его руками — вернее, тем, что осталось от ее рук — изящными мускулистыми культями. Короткими — примерно с полфута, начиная от плеч. Она поднималась по шесту, перетекая, словно ртуть, все выше. Сильные бедра танцовщицы сжимали металл шеста, позволяя удерживать равновесие. Ноги девушки заканчивались сразу под коленями, где смуглая кожа была сшита аккуратным тонким швом, как у тряпичной куклы. Серсея украдкой взглянула на Квиберна. Он улыбался, отчего его щеки прорезали глубокие складки. Глаза влажно блестели. Маргери — а это была она — добралась до верхушки пилона. Все мускулы ее стройного тела были напряжены, выступившая на коже испарина тускло мерцала в свете софитов. Серсея видела, как застыло ее лицо. Рот был растянут в бессмысленной улыбке, широко раскрытые как у куклы глаза невидяще смотрели вперед. Музыка смолкла. — Что происходит? — Серсея сжала предплечье Квиберна. — Что она делает? Квиберн посмотрел на нее таким же невидящим взглядом. Зрачки его расползлись, отчего глаза казались черными дырами на бледном сухом лице. В наступившей тишине Маргери разжала культи. Загремела барабанная дробь, заглушив глухой удар падающего тела. В какой-то миг искаженное болью лицо Маргери отразилось в сотне зеркал, наполнив собой комнату, а затем разлетелось на куски. Серсея завизжала, сжав виски ладонями. С подиума капала кровь. Казалось, она была повсюду — на стеклянных стенах, на бархатистых занавесях, на полу. Вязкий алый блеск метался по комнате, плескался в бокалах, отражался в кольцах, застывал в ожерельях. Зал взорвался аплодисментами. Серсея закашлялась, чувствуя, как желчь обожгла небо. Софиты погасли, опустился занавес. Работники сцены быстро и деловито приводили подиум в порядок, готовя его к следующему выступлению. Присутствующие восхищенно переговаривались. Квиберн поцеловал кончики пальцев Серсеи, сжал в ладонях, пытаясь согреть. — Потрясающая импровизация, — сказал он. — Конечно, жаль малютку Маргери, но это был именно тот самый штрих, который сделал шоу незабываемым. Это было ее лучшее выступление. Серсея встала и, пошатываясь, побрела к выходу. Ее мутило от увиденного. За спиной вновь зазвучала музыка, и Серсея обернулась. Следующую танцовщицу опустили откуда-то сверху на тонких золотых цепях, словно гигантскую марионетку. Ее тело конвульсивно содрогалось, словно от ударов тока, в непристойной пародии на танец. С меня хватит. Серсея закрыла за собой дверь и прижалась спиной к холодному металлу. Бриллиантовые часы были испачканы чем-то бурым, Серсея брезгливо вытерла их о платье, оставив маслянистое пятно на дорогой ткани. Странный запах щекотал ноздри, тот самый, смутно знакомый, тревожащий запах, исходящий от Квиберна. Запах больших денег и еще кое-чего. Если нищета пахла раскаленным гудроном, то богатство — отныне Серсея знала это — богатство пахло кровью.