Scars

Прошел ровно год с того дня, как Джеймс Барнс вернулся из Вьетнама. С шальной улыбкой смертника на губах и диким взглядом отчаянного бойца в глазах, Баки, кажется, не понимал, что война осталась позади. Где-то там, в сожженных дотла деревушках, среди тысяч трупов, в россыпи ярких звезд и трассирующих пуль, в жетонах убитых товарищей, в глазах сирот, вдов и матерей, чьи сыновья никогда не вернутся домой. Да, война осталась во вьетнамских джунглях, но следы, которые безжалостная сука оставила на сердце, в душе и на теле лейтенанта, он привез с собой. Прошло девять месяцев с того дня, как лейтенант Барнс выписался из военного госпиталя для военных ветеранов. Ему было двадцать пять лет, но внутри него жил дряхлый старик с расстройствами психики. Хотя, после реабилитации Баки, кажется, понял, что ночью можно спать, пусть и с кошмарами, а днем тратить энергию на то, чтобы забыть ужасы, которые он видел во сне, но, по крайней мере, быть уверенным в том, что шаги за спиной не вражеские, а он в безопасности. Кажется, Баки смирился с тем, что теперь вместо руки у него кусок пластика, пристегнутый к телу жесткими ремешками. Баки выслушивал обещания главного врача госпиталя, доверительно кивая головой. Барнс верил, что через несколько месяцев «игрушечная» рука будете заменена на качественный протез. Прошло полгода с того дня, как Баки вернулся в дом своего партнёра Стивена Роджерса. Казалось, что всё хорошо. Счастливое воссоединение двух любящих людей. Но это была лишь картинка. А на самом деле, день за днём, когда Барнс оставался в доме один, он выл от чувства безысходности, которое испытывал, когда видел в глазах любимого человека жалость. Излишняя забота, повышенное внимание, ненужная осторожность в движениях – всё это раздражало Баки в Роджерсе. Но никогда, ни разу за шесть месяцев Барнс не намекнул Стиву на то, что надо бы относиться к нему, как и раньше. До мобилизации армии США во Вьетнам, Баки точно также служил на благо Родины, лишь с тем отличием, что не был в горячих точках, не видел настоящей войны. Но у него тоже были травмы, он перенес перелом, но конечно, конечно ампутированная рука - увечье похлеще тонкого шрама под коленом. Инвалид на всю жизнь. Не исправить. Быть ущербным до конца жизни. Но это не значит, черт побери, не значит, что Барнс теперь другой, хрустальный, фарфоровый, жалкий. - Я не ребёнок, Стив, - сквозь зубы сказал Баки, отталкивая Роджерса от кухонного стола, за которым тот занимался приготовлением завтрака и размазывал мягкое масло по тосту. - Но, я просто готовлю завтрак для нас, - ответил удивленный Стив, отходя от Баки, который, казалось, тронь его, ударит неслабым разрядом тока. - Нет, Стив, ты мажешь масло на тост, потому что уверен в том, что я не могу сделать это сам, - Баки возил ножом по поджаренному ломтику хлеба, который, как конёк на льду скользил по гладкой столешнице, раздражая этим Баки до безумия. - Я делаю это каждое утро в течение шести месяцев, - тихо сказал Стив, присаживаясь за стол, с сожалением и горечью наблюдая за тщетными попытками Баки, справиться с тостом и маслом. – Если бы не злился сейчас, у тебя бы все получилось. Хлеб вылетел из-под ножа Барнса и упал под ноги Стива. Джеймс в два шага преодолел расстояние между ним и Стивом и приставил к его горлу жирное от масла лезвие столового ножа. - Может быть, масло на тост я и не намажу, но с глоткой твоей справиться смогу, - тяжело дыша, нависнув над лицом Стива, прошипел Барнс. Роджерс даже не дрогнул, однако сердце бешено колотилось. Но Стив не испытал страха, этот выпад агрессии любимого не был для него внезапным. Как только Стив узнал, что Баки вернется из Вьетнама, он обратился к психологу в том самом военном госпитале и узнал всё о расстройствах психики, которые может испытывать нормальный человек, побывавший и выживший в самом центре пекла. «Избегайте любых проявлений жалости» - сказала тогда немолодая серьёзная женщина в белом халате, завершая познавательную для Роджерса лекцию. Видимо, он плохо усвоил урок психолога, если сейчас Баки готов был перерезать ему глотку. - Не смотри на меня так! – прокричал Барнс в лицо Стива. – Не смотри, иначе я вырежу тебе глаза. Нож пред носом Стива дрожал, как и рука, которая его держала. По лбу Барнса стекали капли пота, в глазах стояли слезы, готовые вылиться отчаянной болью, Баки отлично понимал всю нелепость своего поступка. Баки не чувствовал нежное прикосновение пальцев к пластиковому запястью, не ощущал утешающие поглаживания. Только тогда, когда ладонь Роджерса прикоснулась к его щеке, вздрогнув, Баки выпустил ножик из руки и тихо опустился на широкую грудь любимого. На этот раз всё закончилось благополучно. Первый срыв за полгода. «Сколько еще таких будет?» - подумал Стив и обнял Баки, вдыхая родной запах. Роджерс понял, в чем заключалась его ошибка, и после этого случая перестал делать за Баки многие вещи. В глазах Джеймса он видел благодарность. Замечал, как Баки менялся, чаще улыбался, спокойней реагировал на более откровенные прикосновения Стива, не вздрагивал от бутафорских выстрелов, когда они смотрели фильмы. Баки больше не стеснялся отстёгивать пластиковую руку и ложился ночью в кровать без соединительных ремней, которые давили на грудь и шею. Он спал спокойней, не просыпаясь от кошмаров, задыхаясь, потому что снилось, что его душат. Баки снова чувствовал себя мужчиной, а не уродом и обузой. Он больше не отворачивался от растерянного Стива, раздраженно фыркая, когда тот гладил его по голове и тихо шептал: - Мы всё переживем вместе.

***

Стив дышал так, как будто его окунули в воду, лишив воздуха, и лишь спустя целую вечность дали доступ к кислороду. Он не мог надышаться. Перед глазами всё плыло, голова кружилась, а мышцы вздрагивали от нервного напряжения. Он сидел на кровати и никак не мог прийти в себя после сна, который разбудил его и Баки. Джеймс молча гладил Роджерса по спине, не решаясь что-то сказать первым, на собственном опыте зная, что кошмары не оставляют даже после пробуждения. Долго не оставляют, если только к ним не привыкаешь. Стив смотрел в стену перед собой, пытаясь осознать, что страшный сон закончился, и он проснулся. Успокаивающие прикосновения Баки расслабляли напряженное, скованное страхом тело. - Какой же бред может присниться, - голос Стива дрожал, но дыхание восстановилось и было ровным. - Вообще-то, ночные кошмары это мой бич, - пытаясь шутить, сказал Баки, запуская пальцы во влажны от пота короткие волосы Стива. - Это ужасно, Баки, - прошептал Роджерс. – Как ты терпел их? - Каждый раз, просыпаясь от очередного кошмара, я видел тебя рядом, - Баки сел на колени за спиной Стива, обняв его одной рукой, уткнувшись носом в теплую шею, промолчав о том, что страшные сны о войне мучают его и по сей день. - А если бы ты был один? - Вздёрнулся бы нахер. - Не говори так, - Рождерс положил руку на ладонь Баки, которая размеренно гладила его грудь. - Расскажешь, что приснилось? – Джеймс отстранился и снова лег, он дотянулся пальцами к пояснице Стива и легонько царапал кожу, сохраняя тактильный контакт, не желая разрывать его ни на миг. Стив кивнул и повернулся к Баки. Роджерс не лёг рядом, так и остался сидеть, глядя на Джеймса, как будто убеждая себя в том, что страшный сон растворился, что все, что он видел в той реальности, было всего лишь странным больным выкидышем его измученного подсознания. Стив вздохнул и начал рассказ: - Мы с тобой дрались. Всё вокруг взрывалось, а мы находились на каком-то странном летающем корабле, который был похож на самолет. Выглядело это все довольно фантастично. Казалось, что нам плевать на всё, что происходит вокруг: плевать на огонь и едкий черный дым, на груды металла, которые падали на нас с этого корабля-самолета, было плевать на то, что мы взорвемся. Тем, что меня действительно волновало, было то, что в твоих глазах я видел столько ненависти, она была настолько живой, что я ощущал ее физически. Баки. А еще ты смотрел на меня так, как будто не знал, кто я, а я … Я пытался сказать тебе, что я - это я. Но ты не понимал, не знал, не верил и не хотел слушать. Я был чужаком, врагом для тебя. Мы стояли в метре друг от друга, я держал в руках круглый тяжелый щит, а потом отбросил его в полыхающую бездну и сказал тебе, что не буду с тобой драться, потому что ты мой друг. А ты повалил меня и начал избивать, выкрикивая, что я – твоё задание. И твоя рука, Баки, она была сделана из стальных пластин, как будто на неё была надета огромная железная перчатка. Ты наносил удар за ударом, но я не чувствовал физической боли. Я смотрел в твои наполненные ненавистью глаза и хотел, чтобы ты, наконец, закончил со своим заданием, убив меня. Я думал о том, зачем мне жить, если я для тебя никто. И я упал. Вниз, в огонь… Умирая, но до последнего смотрел на тебя, смотрел, пока мог видеть. Стив замолчал. По его щекам текли слезы. Он наспех смахнул их с лица, но снова заплакал не в силах сдерживать зашкаливающие эмоции. - Это было страшно, Баки, очень, - закрыв, лицо ладонями прошептал Роджерс. Джеймс прекрасно понимал Стива. И, честно говоря, этот сон был волшебной сказкой, в сравнении с теми ужасами, которые сам Баки видел в своих снах. И ему очень захотелось выговориться, сказать Роджерсу, что это ерунда, что он сам сотни раз видел, как убивает Стива, расчленяет, свежует, разделывает, как пристреленного оленя, жарит мясо на огне и ест. Баки сглотнул ком тошноты, подступивший к горлу. Он сдержал себя в руках для того, чтобы помочь любимому, успокоить, избавить от эфемерного, но нелегкого испытания, которое ему пришлось пережить. Баки знал, что Стив еще долго будет помнить этот ночной кошмар. - Включи свет, - сказал Баки, кивнув на черный ночник на прикроватной тумбочке со стороны Стива. Роджерс дотянулся до небольшого светильника и включил его, не спрашивая у Баки, зачем ему понадобился свет в разгаре бессонной ночи. Тусклый и слабый, разукрашенный черным свет освещал лица Роджерса и Барнса. Стив был напуган до сих пор. Отголоски сна никак его не отпускали. Баки улыбался странной совсем неуместной улыбкой. Он откинул тонкую простыню, которая скрывала его наготу. Привычка Барнса спать голышом сводила Роджерса с ума. У них не было близости с момента, как Баки вернулся домой. А вообще, секса не было больше года. И сейчас, в минуту, когда Стив увидел обнаженное тело любимого, он зажмурился и отвернулся. - Не издевайся, Барнс. Мне тяжело без тебя, я скучаю, черт возьми. И ты об этом знаешь. - Стив. Я готов. Я больше не боюсь. Я серьезно, - и Баки не шутил. Роджерс забыл о своём кошмаре, но сердце билось также быстро. Волнение зашкаливало. Из огня, да в полымя. Из ночного кошмара, в кошмар наяву. - Я же затрахаю тебя до смерти, Баки, - как-то нерадостно сказал Стив. - Не торопись, здоровяк, - тихо сказал Баки и протянул руку к Роджерсу. Столько времени Баки не позволял к себе прикасаться. Отворачивал лицо в сторону, когда Стив пытался его поцеловать. Стыдливо прикрывался полотенцем, если Роджерс вдруг входил в ванную, когда Баки был там. Но при всём при этом, он спал голым. Абсурд. Стиви казалось, что он не выдержит, и, однажды, не выдержал. Пьяный жаловался подруге, сетуя на то, что Баки ведет себя, как недотрога. - Не насиловали же его там! По крайней мере, он не говорил об этом. Наташа, как быть? Я хочу его. Он такой красивый с этими длинными волосами, - говорил Стив, опрокидывая очередную рюмку текилы. Стив расклеился тогда, как девчонка, которая не получила мужика, которого хотела. Пришел пьяный домой. Наорал на Баки, чтобы тот больше не смел спать голышом. А утром просил прощения, отводя взгляд в сторону. Ему было стыдно за своё поведение. Ему было мерзко, что вместо того, чтобы поддержать любимого человека, он сорвался на нём из-за своей неудовлетворенной похоти. Поговорить же с Баки не мог, боялся обидеть, боялся задеть чувствительные точки. Обидел и без разговора. Но, Стив понимал, что отсутствие секса, по сути, было не самой большой проблемой, которая существовала в их паре. Роджерс успокоился. На неопределенный срок. - Только не кончи через минуту, ладно? – прошептал Баки, плавясь от ласковых жадных губ Стива. Поцелуи рассыпались повсюду. С минуту Стив целовал глаза Баки. Закрытые, открытые, брови, веки, ощущая щекотные прикосновения ресниц Джеймса. Щёки, скулы, уши. Под аккомпанемент громких стонов, Стив покрывал поцелуями шею Баки, намеренно лишая ласк его губы. Роджерс покрывал поцелуями грудь, играл языком с сосками. Было слишком хорошо, слишком жарко, у обоих кружилась голова от частого дыхания. Стив не верил, что получил доступ к любимому телу, ему казалось, что из своего кошмарного сна он прямиком попал в самый прекрасный сон в его жизни. Но, чувствуя солоноватый вкус кожи и пульсирующее вены, Стив понимал, что это явь. Взрывающая страстью реальность, которая пять минут назад казалось ему такой же жестокой, как и сон. - Я так давно хотел это сделать, - невнятно прошептал Стив и прикоснулся кончиком языка к исполосованному шрамами плечу Баки. Джеймс напрягся, попытался отстраниться, сжал плечо горячими пальцами, отталкивая его. Стив вывернулся и поднял взгляд на Баки: - Ты поэтому не подпускал меня к себе? – Баки не нужно было отвечать, чтобы Стив понял, что он прав. – Какой же ты дурак, Баки, какой дурак. Стив приподнялся на вытянутых руках, нависая над Джеймсом, и коснулся губами приоткрытого рта Баки. Стив нежно ласкал губы языком, медленно проникая в рот. Они целовались неторопливо, они целовали друг друга впервые за долгое время и не могли насладиться друг другом. - И всё же, - Стив снова опустился к тому месту, где раньше была рука. Он облизывал каждый шелковый белеющий в тусклом свете шрам, чувствуя, как возбуждается от этого еще сильней. Ощущая возбуждение Баки тоже. - Я хочу тебя, Стив, хочу, - сказал Баки, вдоволь насладившись нежными ласками. Роджерс поднялся и сел между широко разведенными ногами Баки. Стив смочил свои пальцы слюной и приставил к узкой дырочке Джеймса. Они смотрели друг другу в глаза, Баки стонал, а Стив изнемогал от желания войти внутрь горячего тела, толкнуться глубже и сунуть язык в раскрытый рот Баки, заткнув его стоны, и трахать до тех пор, пока скользкая влажность теплой спермы не заполнит пульсирующую дырочку Баки до предела. Стив сплюнул на головку члена, растер влагу слюны и толкнулся в неподатливое тело Джеймса. Баки отвернулся, прикусил свой палец, чтобы стоны не были слишком громкими, чтобы Стив не понял, что в них больше боли, чем удовольствия. Роджерс не собирался в угоду своим желаниям причинять боль любимому человеку. Стиву было достаточно того, что уже произошло. Кусая свои губы, он аккуратно толкался одной только головкой в уже расслабленное тело и кайфовал от этого не меньше, если бы вгонял член по самые яйца. Стив закинул руки за голову и, размеренно двигая бёдрами, трахал Баки аккуратно и бережно. Они оба были на грани оргазма. Стив смотрел на шрамы на плече Баки, а Джеймс ловил этот взгляд и сходил с ума от того, что его партнер может любоваться, как ему казалось, уродством. Головка члена Стива то пропадала внутри тела Баки, то снова появлялась. Баки дрочил свой член, глядя на идеальное тело Стива. Роджерс кончил внутри Баки, припав губами к росчеркам шрамированной кожи. Немного отдышавшись, Стив спустился вниз, лег между ног Баки и, лаская языком его мокрую от спермы дырочку, довел любимого до оргазма. Стив приподнялся и взял в рот влажный подрагивающий член. Услышал протяжный стон Джеймса и, выпустив его орган изо рта, притянул Баки к себе и поцеловал его в искусанные губы. - Спи и не бойся, такая херня тебе больше не приснится, - сказал Джеймс, дотянувшись рукой до ночника, чтобы погасить свет. - Почему не приснится? - Потому что вся дурь вышла со спермой, - Баки засмеялся и обнял Стива. - Я думал, тебя изнасиловали там… - Стив, ты нашел идеальное время, чтобы поговорить о войне и ее проблемах, блядь! - Я идиот. - Меня не насиловали. Ты уже понял, почему я не хотел, я думал, тебе противно заниматься любовью с одноруким чудовищем. - Заткнись, чудовище, - сказал Стив, уткнувшись в изувеченное плечо Баки. – Я люблю тебя.