Черничный джем

Она теперь могла смотреть на него только издалека. Наблюдать за его взлетами и падениями, переживать, сочувствовать и радоваться. Кана на большее просто не имела право. У него теперь есть бывшая, но, все же, жена. Девушка не могла даже предположить, из-за чего они расстались. Просто как-то спонтанно сошлись и разбежались. А чего еще ожидать от этой пустоголовой и легкомысленной танцовщицы Энно. А ведь Конбольт ее любил, и, скорее всего, любит до сих пор. К счастью, Ромео совершенно на нее не похож. У них до этого была достаточно внушительная разница в возрасте. Ей девятнадцать, ему двадцать шесть. А после семи лет сна на Тенрю она вообще превратилась в пропасть. Он давно уже взрослый разведенный мужчина с сыном, а она по-прежнему пьющая девчонка. Она его любила и была готова абсолютно на все. Даже бросить пить. Но своей женитьбой он только вынудил ее вообще погрузиться в беспробудное пьянство. Альбероне не больно. После десятой кружки боль обычно проходит. Она не может больше смотреть на этого статного мужчины, приглаженные волосы которого уже давно были измазаны сединой. Она прохлопала свое счастье. Она могла быть на месте этой низкорослой танцовщицы. Ведь она лучше. Гораздо красивее. И она его любит. А эта девчонка его просто охомутала, завлекла своим прекрасным телом и вертела им как ей вздумается. Кана фыркнула. У нее фигура гораздо лучше даже без этих танцев. Макао — непроходимый болван. Женился на стриптизерше. Крутила перед ссеми своим вертлявым задом. А он молод был, повелся. Гадалка вновь раскладывает карты на себя. Хочет увидеть свое счастье. Ведь она до сих пор потеряна. Она до сих пор не может смотреть на этого проклятого Конбольта. Ее щеки предательски краснеют, как у глупой девчонки. И даже сильнее, чем от алкоголя. Она продолжает отводить глаза и растягивает губы в наглой усмешке, когда он смотрит или обращается к ней, старательно делая вид, что все просто замечательно. Они оба знают, что это не так. Макао старается сводить общение к минимуму, чтобы стараться не делать больно, но просто не может смотреть, как она губит себя в полном одиночестве. Она здесь не нужна никому. Пустая пьяница, которую просто жалко выгнать. Она давно потеряла все. А после смерти Гилдартса на одном из заданий у нее вообще никого не осталось. Ей уже давно не больно. Она опустошена. Не осталось ничего кроме осколков сердца и пепла седины в густых каштановых волосах. Она слишком рано поседела, потому что слишком много потеряла. Она много раз задумывалась о самоубийстве, но каждый раз ее что-то останавливало. Макао изредка выпивал с ней, чтобы проследить, что все будет в порядке. Он не раз доносил ее до комнаты общежития и заботливо укладывал на диван. Он сидел с ней всю ночь, а под утро уходил, чтобы избежать никому не нужных вопросов. Он не знал, что чувствовал к этой девочке. Именно к девочке. Она молода и красива и полна жизни, а он очень быстро увядает. А когда его бросила жена вообще стал выглядеть лет на пятнадцать старше настоящих цифр своего возраста. Энно была его первой любовью. Кроме нее он никого не видел. Ее быстрый, хитрый лисий взгляд темных фиолетовых глаз завлекал и запутывал разум в паутине своих собственных чувств, а хрупкое гибкое тело сводило с ума страстными движениями. Нельзя было сказать, что на лицо она была красивее всех остальных девушек, но она брала именно глазами и телом. Он долго боялся ей признаться. Ведь вокруг нее всегда было столько мужчин, но, тем не менее, решился. Она согласилась, сдерживая усмешку. Уже после бракосочетания он понял, что эта девушка не создана для семьи. Слишком свободолюбивая и своенравная. Она отказалась оставить работу даже после рождения Ромео, из-за чего в семье были постоянные скандалы. Уже тогда мужчина понял, что эта не та женщина, которая должна быть рядом с ним. У них абсолютно нет общих тем. Им не о чем было поговорить. Они расстались по обоюдному согласию. Энно просто ушла из гильдии искать другую более интересную и прибыльную работу на основе своих талантов и хобби, оставив Ромео на отца. С тех пор она их даже не навещала, совершенно забыв, что у нее когда-то была семья. Макао неприятно вспоминать об этом. Ведь он ее любил. Пусть это было не более чем помешательство, но он ее любил и заботился. Он совершенно не жалеет. В какой-то мере он доволен своей нынешней жизнью. Ведь он не один. У него есть сын. Он знает, что Кана смотрит на него издалека, из-за дальнего столика, и живет вместе с ним. Знает, что она живет ради него. Ведь теперь у нее точно никого нет. Она чужая для всех. Для него же она была всегда кем-то особенным. Больше чем друг, но меньше чем возлюбленная. Она — Кана Альберона. И это говорило ему обо всем. Она — человек, которому он мог довериться и который собой прикроет спину. Она бросалась за ним в огонь и воду, когда он не просил об этом. И сейчас ему больно видеть ее настолько сломленной. Он давно не видел ее такой. С тех пор, как объявил о помолвке с Энно. — Она опять пьет, — вздохнул Макао, посмотрев на дальний стол, где шатенка в бирюзовом бикини обнималась с большой бочкой пива. — Чего ты удивляешься? — затянулся из трубки сидящий рядом Вакаба. — Это же Кана Альберона. Она с тринадцати пьет. Конбольт не мог точно сказать, из-за чего девушка начала пить. Но предполагал, чтобы казаться взрослее и приобщить себя к компании старших. И попробовать пообщаться с отцом. Но это не помогло. А привычка прочно въелась внутрь, не давая возможность освободиться. Он ведь помнил, какой она пришла в гильдию — маленькой, немного испуганной девочкой в клетчатом платьице и заколотыми волосами. Тогда она еще не была вечно пьяной дебоширкой, а просто девочкой, мечтающей стать волшебницей, достойной своего сильного отца. Но это ей так и не удалось. Гилдартс умер до того, как она смогла чего-то добиться. Бедная девушка. У него за нее сердце болит и душа страдает. Кана не могла ничего предложить Макао, кроме любви. У нее нет ничего. У него было все. И есть все. Пусть теперь и нет жены и путь свободен, она чувствует себя недостойной. Наверняка он все еще любит ее. Снова больно. Кана трезвая и вновь раскладывает карты, надеясь увидеть что-то новое. Ничего. Они ничего не показывают. Они совершенно не видят ее судьбу. Она убирает эти бесполезные цветные картонки в сумочку на бедре. Пустым взглядом осматривает гильдию. Боже, как ей все это надоело. Запускает руку в вьющиеся густые волосы и высматривает посеребреные волосинки. Их все больше и больше. Алкоголь и беспробудная депрессия выпивают из нее красоту и жизнь. Но только в пиве и саке Альберона может заглушить боль. Пусть этот эффект временный и от этого еще больнее, но хотя бы на мгновение она чувствовала себя счастливой. Макао вновь наблюдает за ней, делая это как можно незаметнее. Он переживает за нее. Он чувствует, что должен заботиться об этой девушке и как-то пытаться помочь ей. Он не делает предположений о природе данного чувства. Он достаточно взрослый и опытный, чтобы сразу все понять. Он не знает, как помочь ей. Не решается на какие-либо действия. Она все равно ему не откроется. Все равно будет грубо смеятся и кокетничать, делая вид, что все просто замечательно. Хотелось взять ее за плечи, хорошенько встряхнуть и крикнуть, что далеко не все в порядке, что она уже несколько лет в непрекращающемся запое и беспробудной депрессии и просто убивает себя. Но Кана не девочка и никто ему, чтобы так обращаться с ней. Она должна сама все это понять. Он не знал, что чувствовал к этой девочке. Именно к девочке. Она молода и красива, а он очень быстро увядает. Он не мог провести грань между любовью и состраданием. Но у него есть еще время что-то сделать. Она готова его ждать. Никогда не поздно что-то изменить. Макао это всегда знал. А Кана была точно уверена, что до сих пор его любит и будет любить. На ком бы он там не женился. Пусть он уже староват для нее, но у нее у самой уже проседь в волосах в свои девятнадцать. Она пережила слишком много, чтобы думать о такой мелочи, как возраст. Кого он интересует? Себе пасьянс она больше никогда не разложит. Ей карты все равно ничего не покажут. Только другим. Она сама должна строить свою судьбу. Она точно знает, что если он захочет, она с радостью изменится. Тогда эта боль пройдет и больше не будет причин пить. Она точно знает, что он захочет. Нужно лишь время. Пусть его итак осталось не особо много, но оно есть. Кана еще не окончательно потеряна для этого мира. Она хочет быть счастливой. Девушка отодвигает кружку и уходит. Сегодня она пить не будет. Макао смотрит на нее и губы трогает улыбка, которую не видно из-за усов. Все изменится.