Зачем принцесса, если есть дракон!

Гудвин уже несколько часов пробирался сквозь заросли Тарского леса, желая добраться до подножия Великой горы, где по слухам и обитал тот, кого он искал. А началось все с того, что его вызвали в это королевство через портал, считай с другого континента, где он вел охоту за сбрендившим предводителем орочьей орды. Обезвредить полоумного орка, по мнению рыцаря, было куда важнее, чем поиски истеричной девицы, попавшей в лапы дракона. Однако, приказ был отдан, и ослушаться самого короля Гудвин не мог, а потому, получив титулованный пинок под зад, он был выкинут через еще один портал прямиком к самому лесу, вместе с конем и небольшим запасом еды. Его верный конь остался у лесной опушки, поскольку тянуть за собой немалых размеров животное было практически невозможно, поэтому, оставив всю поклажу с ним, рыцарь двинулся в самую гущу, желая поскорее добраться до горы. И только к вечеру, выбравшись наконец-то из зарослей, Гудвин смог спокойно выдохнуть и осмотреться по сторонам. Первое, что бросилось в глаза уставшему рыцарю, было странное расположение пещеры. Выглядело это так, словно кто-то наспех прорубил дыру у подножия горы, пользуясь при этом достаточно сильной магией, о чем говорили едва заметные руны на шершавой поверхности камня. Дальше его смутил едва заметный огонек из глубины пещеры, что могло означать только одно: прятаться никто не собирался, и его вроде как ждали. Иначе бы умный дракон не стал так явно показывать свое местоположение. Вообще, история выходила какой-то глупой и нереальной. Биргин, король этого королевства, пожелал в наемники именно рыцаря и не кого-нибудь из своих приближенных, а именно его, сэра Гудвина, находящегося так далеко, что ради него даже открыли целый портал. Само же похищение юной принцессы было не менее странным, поскольку свиснул ее какой-то местный маг, оставив на попечение своему ручному дракону. Откуда все это знал король, Гудвин мог только догадываться, но то, что дракон был ручным, настораживало, хотя бы потому, что на таких «питомцев» накидывали магические путы и они в разы становились сильнее и свирепее. Поэтому нужно было быть всегда наготове, из-за чего Гудвину пришлось облачиться в полный комплект рыцарских доспехов, закрывающих все его тело, чтобы, не дай бог, сбрендивший дракон не опалил его еще до того, как он умыкнет принцессу. Почему умыкнет? А для чего, спрашивается, нужно вступать в кровопролитное сражение, если можно обойтись хитростью? К тому же, Гудвин имел несвойственную нормальным людям слабость: рыцарь был без ума от драконов. Поэтому единственное верное для него решение было освободить девушку путем обмана, чтобы ни одно живое существо не пострадало. Хотя девица может и пострадает немного, синяков там наставит, ногти обломает… Через такой лес явно без потерь не пройти. Так вот, осмотревшись еще раз, Гудвин устало вздохнул, поправил забрало и, переложив меч с одной руки в другую, храбро прошествовал ко входу пещеры. Откуда-то изнутри послышался истеричный вопль, лязг цепей и топот явно нечеловеческих ног. Ну, все ясно! Баба в цепях, дракон зол, рыцарь на подходе! Осталось только добраться до их стоянки, отвлечь внимание дракона на золото и шустро уволочь за собой визгливую девку. Что же касалось самого золота, то король не поскупился на волшебный мешочек, который с виду был размером с кулак, а при открытии вываливал из себя почти целый сундук драгоценного барахла. Хлопнув по боку, Гудвин убедился, что мешочек по-прежнему привязан к поясу и выглядывает из-под доспехов, а затем бодро направился внутрь пещеры, ведомый слабым блеском костра. И уже подходя ближе к этому свету, рыцарь покрепче сжал свой меч и бесшумно проследовал к небольшому гроту, в котором и находились дракон с принцессой. Выглянув из-за большого камня, перекрывающего наполовину вход, Гудвин впервые подумал, что лишился рассудка под натиском давящей атмосферы пещеры, где казалось, что потолок вот-вот рухнет и раздавит его до самых костей. Картина, представшая перед глазами, поражала своей нереальностью и абсурдностью происходящего. Рядом с кострищем, разведенном в самом центре грота, сидел дракон в жалких попытках прикрыть свои уши короткими лапками и, судя по всему, для того, чтобы не слышать истеричный рев девицы, вещающей о всех карах небесных, которые свалятся на бедную голову волшебного существа. Восседая в ворохе шкур у противоположенной стены, она яростно размахивала скованными цепями руками, что, по всей видимости, ее не смущало, и громогласно извергала поток ругательств, так несвойственный королевской особи женского пола. Гудвин ошалело наблюдал за этим действием несколько минут, после чего снова обратил внимание на дракона. Но и тут храброго рыцаря, повидавшего на своем веку немало необычного, подкосило от осознания того, что дракон и вовсе не дракон. Существо было слишком маленьким для взрослой особи, да и сложено было не совсем так, как должно было быть. Ну, может разновидность какая неизвестная? Уж больно необычным он был, начиная с того, что отсутствовали крылья, и заканчивая тем, что филейная часть явно не вписывалась в представление рыцаря о драконьей заднице. И глазища чересчур большие, и рога больно странные, и хвост не пойми какой, и сам словно ящер, а не чудное создание, владеющее всей мудростью необъятного мира. И пока Гудвин переваривал все происходящее, цепи снова загремели, а юная принцесса обрушила новый поток сквернословия, отчего бедный дракончик сжался, в который раз пытаясь укрыть свои маленькие ушки, скрытые под рогами. - Ну ты, жалкая пародия дракона! Сними с меня цепи, я тебе сказала! – далеко не звонким голосом пробасила принцесса. – Эй, слышишь меня?! Дракончик попятился, зацепился за булыжник и плюхнулся на свой распрекрасный зад, елозя лапками по небольшой мордахе. Гудвин икнул, спрятался за своим каменным укрытием и принялся размышлять над тем, как же ему поступить. По всему выходило, что спасать нужно было не принцессу, а несчастного дракона, чье самомнение после подобного знакомства явно пошатнулось. Тут, конечно, сыграла свою роль любовь рыцаря ко всему необычному и прекрасному, что в данной ситуации подходило к кому угодно, но только не к принцессе, словарный запас которой мог поразить любого пьяницу или разгильдяя. - Морда дубовая, да я тебе хвост пообрываю, когда доберусь до тебя! Чего расселся, а? Чудовище лупоглазое! Я тебе глаза-то выцарапаю, тоже мне, выпучил свои глазенки! Бабенка явно была в ударе, плюясь ядом и гремя цепями. Хмыкнув, Гудвин вновь выглянул из своего укрытия и впал в ступор, узрев драконий зад во всей его распрекрасной красе. Пока рыцарь решал судьбу двух пленников, что было вполне очевидно, дракончик перебазировался ближе к выходу из грота и, отпятив филейную часть, что-то там выкапывал под небольшой горой маленьких камушков. Тут Гудвин окончательно завис, распрощавшись со своим рассудком. Вот жил он тридцать лет на этом свете, служил рыцарем-наемником, бед не знал и был совершенно счастлив, хоть и питал слабость к драконам. А оказалось, что питал он не только слабость, но и взращивал в себе не очень-то благородные помыслы. А все почему? Потому, что зад, продолжающий пятиться в его сторону, был весьма упруг и аппетитен, что никоим образом нельзя было назвать нормальным восприятием. Плюнув на все и решив, что разберется в своих желаниях немного позже, Гудвин, не долго думая, выскочил из своего укрытия, напугав не только в раз заткнувшуюся принцессу, но и несчастного дракончика, снова так неудачно плюхнувшегося на свой зад. Хорошо хоть хвост вовремя убрал! Все еще неуверенный в силе и хитрости дракона, рыцарь медленно попятился от него в сторону принцессы, обходя костер по кругу. Но, к большому его удивлению, дракон остался сидеть на месте и, склонив рогатую голову вбок, внимательно наблюдал за неторопливыми действиями внезапного гостя. Гудвин прищурился, поднял меч и двумя точными движениями рубанул по креплениям на стене, освобождая, наконец, девицу из так называемого плена. Цепи с грохотом упали вниз, и рыцарь расщелкнул железные браслеты, так удачно взятой с собой отмычкой на все случаи жизни. Принцесса же, недолго думая, налетела на мужчину, вбивая в его грудь небольшие кулачки, и с упоением начала благодарить своего спасителя. - О, мой храбрый рыцарь! Ты спас меня от страшного чудища, которое собиралось меня сожрать, но ты вовремя подоспел! – на одном дыхании выдала принцесса и, чтобы время зря не терять, перешла, видимо, к основной части своего монолога: – Теперь ты обязан на мне жениться! Я вся твоя! И с этими словами полезла лобызаться к ошалевшему рыцарю, пытаясь с корнем отодрать забрало его шлема. Гудвин любвеобильности не оценил, девицу шустро от себя отодрал и, оставив ее стоять на разбросанных шкурах, молча двинулся в сторону дракона. Существо подвига не поняло, ожидая, по всей видимости, спасения юной девы, поэтому, поднявшись на задние лапы, кровожадно оскалило свою примилейшую мордаху. - Тебя спасать или как? – Гудвин поднял забрало и впился взглядом в большие круглые глаза золотистого цвета. Ответа ожидаемо не последовало, зато чудные глазенки распахнулись еще больше, а рогатая голова и вовсе склонилась вбок, слишком явно напоминая рыцарю человеческий жест. Смекнув, что здесь действительно что-то не так, Гудвин снова опустил на всякий случай забрало и, не долго думая, присел, подхватывая опешившего дракончика и укладывая его себе на плечо, чтобы тут же целенаправленно двинуть к выходу из грота, а затем и самой пещеры. Про девицу он и думать забыл, а вот она – нет. В спину рыцарю послышался возмущенный вопль: - А я?! Меня спасать кто будет?! Гудвин остановился, скосил глаза на свое левое плечо, где удобно расположился драконий зад, и, тяжело вздохнув, обернулся к принцессе. - Тебя за что сперли-то? - А мне почем знать? – надула она губки, упирая в тонкие бока свои кулачки. - Значит за язык, – кивнул сам себе Гудвин, после чего ехидно добавил: – Ты побольше сквернословь, так тебя и вовсе запрут здесь на долгие годы! Глядишь и поумеришь свой пыл! - Как же так? – выдала принцесса, стараясь мимоходом выдавить из себя пару слезинок. - И за что мне все это? – вздохнул Гудвин, поправляя на своем плече тяжелую ношу, которая на удивление вела себя относительно тихо. – Иди следом, а будешь болтать – оставлю здесь навсегда! Принцесса, видимо, глупой не была и поняла, что сказка обошла ее стороной, поэтому, молча кивнув, пошла следом за странным рыцарем, едва слышно сопя и бурча себе что-то под нос. Выбравшись из пещеры, Гудвин первым делом отцепил от своего ремня припасенный мешочек и, кинув его девице, сгрузил на землю свою ношу. - Ну, давай, возвращай ее домой, – произнес Гудвин, разгадав драконий секрет. – Или хочешь и дальше с принцессой продолжить беседу? Дракончик больно уж по-хитрому скосился на рыцаря, потоптался на месте, а затем как ни в чем не бывало шлепнул по земле массивным хвостом, разбрасывая вокруг россыпь искр, которые, взметнувшись вверх, тут же образовали небольшой портал. Кольцо, переливаясь всеми цветами радуги, зарябило, увеличиваясь в размерах, и дракончик, не долго думая, подлетел к принцессе и с чувством припечатал ей по заднице хвостом, ускорив ее полет в портал. Та и сказать нечего не успела, как оказалась во дворе своего замка, а за спиной уже смыкался яркий просвет. Гудвин поступок дракона оценил, едва сдержавшись от хохота, а затем снова заговорил, напуская на себя серьезный вид: - Так ты и есть тот злой маг, которому приспичило девицу спереть? Если да, давай принимай свой человеческий облик, уж больно сильно мне хочется на тебя посмотреть. Ну и обернулся дракончик в юношу, уже в который раз за вечер поражая рыцаря своим внешним видом. Гудвин, конечно, представлял себе человека, но глядя на несуразного ящера, думал о каком-нибудь странном недомаге. А на деле оказалось, что юнец собой хорош со всех сторон. Золотые глаза сверкали на бледном личике, пепельные пряди укрывали плечи и спину аж до самых ягодиц, а фигурка и вовсе впечатляла стройным станом. Вот тебе и ящер лупоглазый. - А чего ж дракон-то у тебя такой странный? – не сдержался рыцарь от вопроса, разглядывая юношу с ног до головы. - Нормальный! – буркнул тот, складывая на груди руки. – А ты чего? Нормально принцессу освободить не мог? Я тебе на кой сдался? Тут уж Гудвин стушевался, голову поверх шлема почесал, ножкой как дитя по земле пошаркал, да и выдал первое, что пришло на ум: - Так… жалко вроде стало. Да и судя по принцессе, отправили меня сюда с благой целью на ней жениться. - Так брал бы и женился! – выдал недовольно юноша, поправляя на себе слегка помятую одежду. - Нет уж, я быстрее на тебе женюсь, чем на дикой бабе, – ляпнул рыцарь и только потом понял, что именно. – В смысле, ты не подумай, я тебя не за этим на плече тащил… - Да-да, жалко меня стало, понял я, – улыбнулся юноша и зачем-то представился: – Мильен. - Сэр Гудвин, рыцарь-наемник, – машинально отозвался мужчина, а затем снял шлем и, подозрительно сощурившись, спросил: – Так ты девку на кой свиснул? - Так за награду, зачем же еще! – пожал плечами юноша. - А что, много обещали? – Гудвин задумчиво почесал затылок. - Много, – подтвердил Мильен, незаметно отстраняясь от рыцаря. - Много – это сколько? – прищурившись, Гудвин стал следить за небольшими шажками. - Не твоего ума! – вспыхнул Мильен. - Ящер! - Остолоп! - Недомаг! - Я домой! - Как домой? – Гудвин аж присел, глядя на то, как юноша шустро открывает новый портал. – Я с тобой! Маг и слова сказать не успел, как рыцарь налетел на него со спины и они оба провалились в искристое свечение. А по ту сторону портала Гудвин окончательно завис, поражаясь месту, в которое их занес Мильен. Оказались они в просторной пещере с высоким и гладким сводом и невозможно большим количеством золота, устилающем весь пол этой самой пещеры. Оценив масштаб сокровищ, рыцарь подозрительно уставился на совершенно спокойного мага и неуверенно уточнил: - Это все твое? - Мое, – тут же отозвался Мильен, плюхаясь задницей на горку золотых. - Награбил? – решил не отставать от него рыцарь. - Заработал! – рявкнул юноша и нехотя признался: – Принцесс много, вот и накопилось за годы. - Вот оно что, – задумчиво протянул Гудвин, прикидывая в уме прибыль за одну кражу неугомонной девицы. – Выгодно значит? - Ну, как видишь, – хмыкнул Мильен, подгребая к ногам побольше золотых монет. – Денег больше, чем можно потратить. - А тебе напарник, случаем, не нужен? – пошел в наступление рыцарь, неожиданно решив сменить свою профессию. – Ты крадешь, я спасаю, деньги пополам! - Боюсь, это дело будет провальным! - Это еще почему? – растерялся Гудвин, уже успев продумать приблизительный план по обману зажиточных королей. - Так если ты меня все время красть будешь, ни с одной принцессы золотых так и не увидишь! – расхохотался юноша, падая спиной на золото. - А ты превратись в другого дракона, глядишь и не унесу! – не остался в долгу рыцарь, тоже приземляясь на золотое покрывало. - В другого говоришь? – как-то подозрительно тихо произнес Мильен, после чего всю пещеру заполнило удивительное свечение перевоплощения молодого мага. Там, где еще мгновение назад был юноша, теперь оказалась нехилых размеров когтистая лапа. Задрав голову вверх, Гудвин с открытым ртом рассматривал чудеснейшее создание, которое заполнило собой почти все пространство большой пещеры. Мощные лапы утопали в золоте, а голова, которую венчали загнутые назад рога, практически подпирала свод. Острый гребень переливался изумрудным перламутром, а сама чешуя сверкала темно-зеленым раскрасом с золотыми искорками в цвет насыщенных желтых глаз. Мильен в образе огромного дракона был прекрасен и даже чуточку ужасен, благодаря тому величию и силе, которые исходили от этого волшебного создания. Любовь рыцаря к драконам в этот момент стала только крепче, однако, вспомнив суть их разговора, едва слышно пробубнил себе под нос: - Ну, конечно, такую тушу я не унесу. Зато и на филейную часть отвлекаться не буду! - Так ты спер меня не из жалости, а из-за чешуйчатой задницы? – пробасил дракон, а затем захрипел, что Гудвин расценил, как безумный драконий смех. - Что поделать, у всех свои слабости! – передернув плечами от того, что его все-таки услышали, Гудвин с вызовом посмотрел в круглые глаза дракона. – Так по рукам? - По рукам! – снова пробасил дракон, а хитрая сущность человека довольно захихикала внутри. Слабости были не только у Гудвина: маленький дракончик, вися у мужчины на плече, успел тоже оценить аппетитную часть рыцаря и решил негласно включить ее в сделку в качестве оплаты.