Степени

Город… Он ждал его. Он ждал вместе с ним, затаившимся в глубокой тени выступа. День медленно угасал, уже попрощавшись с солнцем и плавно перетекая в ночь. Скоро всё должно было свершиться. Ярость, охватившая Сайлара, когда он понял, что будущее рисует ему столкновение с Питером, постепенно переросла в ожидание этого самого столкновения. Всё было не просто так, он научился верить в знаки, особенно в те, что преподносились способностями. Этот Петрелли давно переместился на самый верх списка наиболее желанных мишеней, наравне с упрямой маленькой Клер, и если сама судьба направляет их навстречу друг другу, значит, так тому и быть. Кирби-Плаза была безлюдной, создавая ощущение пустынности всего города. Словно город готовился к будущему. К взрыву, который вспорет его стены, как черепную коробку. Он был сейчас так похож на человека, этот город. Ещё живой – Сайлар слышал эту жизнь внутри зданий, и за зданиями, через десятки улиц насквозь – где всё кипело, гудело, шуршало, где каждая маленькая отдельная часть не знала о том, что скоро умрёт, но весь этот организм в целом – он знал, он предчувствовал. И готовился вместе с Сайларом, здесь, на Кирби-Плаза, направляя случайных пешеходов в обход, бессильно замерев в присутствии убийцы и чего-то ожидая вместе с ним. Чего-то… Или кого-то. Они были такие беспечные. Такие шумные и глупые, пришедшие на территорию, за последние пару часов практически ставшей его собственностью, прямо в самый центр наиболее удобного для нападения на них места. Подойти бесшумно со спины мистер Беннета и отправить того в сторону на пару десятков метров было совсем несложно. И было приятно увидеть в ответ на это действие испуг на лице Питера – после всего, что между ними было, он ведь мог уже называть его по имени? Так приятно, и так мило. После столь затянувшегося ожидания эта встреча по-настоящему будоражила нервы. - Почему так долго? – от предчувствия близости столкновения было радостно и щекотно, и противник пока что оправдывал все ожидания, будучи непрост, но ослаблен страхом, – разве я тебя уже не убил? - Не вышло! И так замечательно дерзок! Сайлар знал, что будь они в одном эмоциональном состоянии, возможно, они и были бы равны, но звук сердца, бьющегося в грудной клетке Питера, и учащенное дыхание, давали ему шанс, который он не собирался упускать. Бедный напуганный герой. Сегодня определённо был не его день. Сегодня был день Сайлара! - Думаешь, я дам тебе всё испортить?! Решил, что сможешь мне помешать? Вскинув руку, он дистанционно перехватил Петрелли за шею, и начал сжимать пальцы. Немного отвлекали проклятые людишки – все предатели! все, как один! – как по сигналу начавшие появляться в разных сторонах площади и непременно желающие влезть под его вторую, свободную, горячую руку. Они безмерно раздражали, но и с ними он вполне успешно справлялся. Ной Беннет с самого начала валялся в стороне с отброшенным в сторону пистолетом. Неподалёку, прислонившись к стене, застонал Мэтт Паркман, прошитый пулями, выпущенными им самим в Сайлара, но развёрнутые на полпути и полетевшие назад, прямо в грудь отправителя. Остальные, знакомые и не очень люди, кажется, не смели больше вмешиваться, но Сайлар всё равно заранее был зол на всех них. Идиоты! Надо же было так всё испортить! Всё могло быть совсем иначе, а теперь воспоминания об этом дне будут как минимум испорчены! Разнервничавшись, он решил, что пора заканчивать с этим балаганом в общем, и Петрелли в частности, и, подманив к себе металлическую трубу, с размаху опустил её на плечо задыхающегося противника. * * * Питеру помогла Ники. Призвав всю свою силу, она лишила Сайлара трубы и доминирования. Одного её удара оказалось достаточно для того, чтобы Питер перехватил инициативу, и, не дожидаясь, когда скрюченный на земле убийца полностью придёт в себя, приподнял его, подтянув к себе поближе, и нанеся первый неловкий удар кулаком, подхваченный адреналиновой волной всего своего страха, всей боли и всех сомнений, принялся избивать противника. Он успел ударить несколько раз, прежде чем понял, что тот уже давно оклемался, но совершенно не сопротивляется. Надежда на то, что он сможет одолеть противника, едва успевшая коснуться Питера, начала таять, хотя он всё ещё стоял на ногах, злой и раздухарённый, с горящими от ударов руками, а Сайлар корячился перед ним, пытаясь встать на четвереньки. Слишком картинно пытался… Что-то было не так, но что именно?! Питер не понимал! Посмеиваясь и не вставая с колен, Сайлар повернул к нему разбитое лицо и, посмотрев снизу вверх прямо в глаза, медленно перевёл взгляд на его руки. Руки… Ещё даже не успев посмотреть на них, Питер всё понял. Они горели. Но не от ударов. Точнее, не только от ударов. Жар, пожирающий их, был многократно сильнее любых ссадин и разбитых костяшек. Он был уже настолько силён, что в темноте наступающей ночи его ладони светились, рисуя на ухмыляющемся лице Сайлара огненные всполохи. Злость мгновенно сменилась паникой, взбудораженность – лихорадкой. Ни о каком контроле не могло быть и речи, кажется, любая мысль сейчас, любая эмоция, только подливали масла в огонь. Волчок, закрученный им же самим, крутился с такой скоростью, что любое прикосновение или даже дуновение не только не уменьшили бы его скорость, но заставили бы пойти вразнос, круша всё, что попадётся на пути. - Боже, нет… нет… нет! Тяжело дыша, держа перед собой ладони, словно на них лежало по паре ядерных бомб – что было недалеко от правды – и не отрывая от них взгляда, как будто закрыв глаза, он позволит им взорваться, с трудом переставляя ноги, Питер отошёл в сторону, подальше от Сайлара и его оскала, отвернувшись ото всех, чтобы не отвлекаться, не раздражаться ещё больше. - Что, Питер? Оказалось, что это ты злодей? – поднявшись на ноги и со злорадством глядя на согбённую фигуру своего противника, соперника и жертвы, проговорил Сайлар, и, дождавшись, когда тот обернётся на него, дразняще склонил голову, – а я – герой! «Злодей» не мог ему даже ответить, понимая, что любое лишнее слово, любой неверный шаг, и Сайлар победит его, не пошевелив и пальцем. Хотя какая разница, если тому достаточно было просто подойти к нему сейчас, или продолжать провоцировать словами, или сделать что-то ещё – возможностей был миллион! У Питера же была только одна: закрыть глаза и сосредоточиться на удержании пробирающегося вверх по рукам жара. Сайлар раздумывал. Он мог бы ещё поиграть с ним, тот был одной из самых интересных игрушек, встречавшихся на его пути, мог позволить ему взорваться, или сразу, незамысловато и отработанно, убить. Но он не успел ничего решить. Рядом с ним из ниоткуда возник маленький, самый безопасный на вид из всех встречающихся ему людей со способностями, японец и с истошным криком умело вонзил в него самурайский меч. Он чувствовал каждый пройденный сталью миллиметр, каждой клеткой каждого пронзённого органа: зная, как всё работает, он также знал, как всё ломается, а он сам был не хуже и не лучше часов, которые некогда чинил, и знал, что бывают поломки исправимые, а бывают – фатальные. Хотя, конечно, часы не истекают кровью – и если этого не случится с ним, то он выживет, он это знал. Особенно, если хоть кто-то озаботится этим. Но на предателей рассчитывать не приходилось, и, падая и не справляясь с подступающей чернотой, Сайлар-Габриэль не знал, откроет ли ещё когда-нибудь глаза. А так не хотелось сдаваться… И напоследок, со странным ощущением наблюдая, как Питер умоляет Хиро воткнуть меч и в него тоже, он собрал в кулаке все силы, не успевшие вытечь вместе с кровью на бетон, и отбросил японца в сторону так далеко, как смог. Тот исчез прямо в воздухе, в нескольких метрах от несущейся ему навстречу стеклянной стены, но Сайлару и не была нужна его смерть. Ему была нужна жизнь Питера – вот такого, пылающего и уязвимого – и он получил, что хотел. Либо тот вскоре взорвётся сам, забрав с собой этот дрянной город и самого Сайлара. Либо выживет, и тогда Сайлар сам когда-нибудь заберёт у него его наивную жизнь и драгоценные способности. Бессильно уронив голову, он остановил свой победный взгляд на начинающем полыхать лице Питера, и провалился в уже уставшую его ждать черноту. * * * Время замедлилось. Или Питеру так только казалось. А может, не будучи в силах остановить огонь, он использовал способность Хиро, не совершенно останавливая ход времени, но замедляя его, оттягивая неумолимое приближение развязки, в которой уже не сомневался. Руки горели всё ярче, освещая уже не только лицо и одежду, но и саму площадь. Долбаный светоч. Ведущий к погибели. И не сбежать никуда. Не скрыться. Ослабленные использованием всех ресурсов для контроля, подкосились ноги. Так, на коленях, было немного легче. И он боролся… Скрючившись, почти касаясь чёлкой ослепляющего контура рук. Боролся, зная, что проигрывает, зачем-то вымаливая у судьбы минуты, или даже секунды, просто потому, что иначе не мог, потому что должен был попытаться, несмотря ни на что! Где-то в отдалении стонал Мэтт, над ним склонился доктор Суреш, не зная, как помочь; мистер Беннет, памятуя об обещании, силился, но не мог дотянуться до пистолета; Ники сидела, обняв перепуганного сына, понимая, что такие, вымотанные этим безумным днём и убийством Линдермана, они не уйдут далеко. Все эти люди… они сдались. Смотрели – кто со смирением, кто с отчаянием – на скорчившуюся в центре площади одинокую полыхающую фигуру, зачем-то продолжающуюся бороться, и уже не надеялись ни на что. Наделённые необыкновенными способностями, сейчас они не верили в чудеса. Разбив это молчаливое отчаянье, с одной из боковых улиц выбежала Клер, и, подняв пистолет отца, направилась к Питеру. Это было страшнее, чем она думала. Всё – страшнее. Сам Питер, который светился уже почти весь, даже сквозь одежду. Неожиданная тяжесть оружия, тянущая вниз руку. Сама необходимость выстрелить. Убить, не до конца веря, что он оживёт. Замедлив шаги, и почти ничего не видя из-за заполонивших глаза слёз, Клер подошла к своему герою, и наставила на него дрожащее дуло пистолета. Да. Именно этого он и ждал. К этому готовился. Да. Сейчас. Стараясь гасить тяжёлые обрывочные вздохи, переводя их в глубокое и медленное дыхание, Питер поднялся на ноги, повернулся к своей маленькой племяннице, девочке-чирлидеру, которую недавно спас, и подбадривающе кивнул. - Давай… Но она не могла. Судорожно сжимая рукоятку пистолета, отрицательно мотая головой, она не могла даже дотронуться до курка. - Давай! Только ты сможешь, Клер! - Скажи, что другого пути нет, пожалуйста! - Стреляй, – умоляюще выдохнул Питер, чувствуя, что ещё чуть-чуть и будет поздно, – другого пути нет! Никто не знает заранее, как поведёт себя в экстренной ситуации. Обещая вчера Питеру выстрелить в него, Клер не представляла, как это будет выглядеть на самом деле. Реальность оказалась куда менее сказочной, направленный на живого человека пистолет сдувал весь флёр возвышенности и благородства предстоящего поступка до самого основания простой и не слишком приглядной правды: это акт убийства, и никакое последующее спасение мира не облегчает его воплощения здесь и сейчас. Она едва не поддалась истерике, но, пристыженная готовностью Питера к своей судьбе, а ещё больше мольбой в его глазах, появившейся, когда он увидел её колебания и желание позорно развернуться и сбежать, она сдвинула брови, и, поудобнее перехватив и выровняв пистолет, прицелилась в нужное место. Сейчас никто не усомнился бы в её способности выстрелить, разве что только удивился не умеющим мгновенно высыхать слезам на её сосредоточенном решительном лице. Её палец уже скользнул по курку, готовый усилить нажатие, когда в небе появилась стремительно приближающаяся точка, а через секунду между нею и Питером приземлился человек, которого она уже почти привыкла ненавидеть. Переведя дыхание, сбитое слишком резким приземлением, он протянул к ней руку и осторожно отвёл дуло пистолета вниз. - Есть путь, Клер, – спокойно сказал он, – будущее не высечено в камне.