«…Ты не пробовал поспрашивать людей про сценарии? Так попробуй. Спроси. Парня на автозаправке. Кого угодно. У всех есть сценарии».
Нил Гейман, «Пруд с золотыми рыбками»
В туалете пахнет сигаретами, мочой и спермой. Дэвид Хаттер прикрывает нос рукой. Всякий раз он зарекается не пускать в уборную для персонала захожих зевак, туристов и пьяных подростков, и всякий раз не сдерживает своё слово. Дэвид смотрит на наручные часы (3:36), на чистящее средство, на швабру в углу. На швабру, на чистящее средство, на часы (3:37). И решает прибраться сейчас – вряд ли он, Дэвид, понадобится кому-то на рассвете. Даже в вечно бодрствующем Лос-Анжелесе бывает спад активности, и 4-5 утра как раз то время, когда шины автомобилей всё реже скрипят за окном, а весёлый смех и вовсе исчезает… до следующего вечера. Дэвид моет пол, думает о цикличности родного города, о том, как бы тонко вплести в свой сценарий это вечно убегающее время. Он вспоминает фразу одного писателя (кажется, британца), что «в Лос-Анджелесе всё в тридцати минутах, куда бы вы ни отправились; тридцать минут, не больше, ровно столько, чтобы всё забыть», и загорается идеей включить эту реплику в финальный монолог главного героя. Он напевает себе под нос Джонни Матиса, выходит из туалета, и сердце Дэвида чуть не выпрыгивает из груди от волнения, когда его взгляд натыкается на застывшего у стойки администратора Томаса Ллойда. Тот лениво возит потухшей сигаретой в пепельнице. Голос Дэвида дрожит от волнения, когда вместо приветствия он спрашивает: - Ну… как?.. Томас сминает сигарету большим и указательным пальцами. - Плохие новости, парень… Желудок Дэвида делает сальто. - …на студии сказали, что это полный отстой. Без обид. Дэвид тяжело вздыхает, облокачивается на стойку, чувствуя, как подгибаются колени. - Я так и думал, я так и знал… «Надейся на лучшее, готовься к худшему», - говорила Дэвиду бабушка, но только в эту минуту Дэвид осознаёт, что любая подготовка к плохому раскладу разбивается о суровые реалии правды. И всё-таки он так надеялся… - Я тоже полистал его, - Томас указывает на увесистый экземпляр сценария Дэвида, - и задался вопросом: ты действительно думаешь, что вампиры вели бы себя так? - Ну… - Дэвид пытается сдержать подступающий к горлу тяжёлый комок. - Лезли бы в политику? Устанавливали какие-то правила? Делили города, воевали? Да они же трупы, как зомби, только пьющие кровь, на кой чёрт им это? - Но ведь… они когда-то были людьми, - не отступает Дэвид, зная, что битва уже проиграна. - Может, и так, но твои человекоподобные вампиры не возымеют успеха у публики. Кассовые сборы «Дракулы» и «Ван Хельсинга» огромны потому, что люди проглатывают всё мистическое и непонятное. Им нужен трэш, а не объяснения. Тайна. Кровища. Ужасы. Убийства. Так что советую тебе забыть о своих особенных кровососах. Дэвид делает вид, что у него зачесалась переносица, пытаясь скрыть выступившие слёзы. - Ладно, я понял… Это никуда не годится. Он протягивает руку за кипой бесполезно исписанных бумажек, над которыми трудился бог знает сколько, но Томас придвигает сценарий к себе. Их взгляды скрещиваются, и Дэвиду становится ещё больше не по себе. - Хорошая новость: им понравилось, как ты пишешь, а у меня есть один… знакомый, который поможет толкнуть твой новый сценарий. - Ты хочешь, чтобы я написал новый? Томас кивает, проводит пятернёй по тёмно-рыжим волосам. - Скажем, повествование будет вестись от молодого врача из… Техаса или Невады. В его родном городе завёлся серийный убийца, и он пытается помочь полиции. Описывает тела жертв, проводит вскрытия. Попутно влюбляется, например, в танцовщицу кабаре, но не решается сделать шаг, так как обручён с сестрой друга или ещё с кем. И не замечает, что серийный убийца – это и есть его лучший друг, а танцовщица, в которую он влюблён, с этим самым другом спит. Всё это разворачивается на фоне коррумпированных чиновников, политиканов, различных банд… Душевные терзания главного героя, его мысли и чувства можно подавать от первого лица, а конец сделать трагичным. Или хэппи-энд. Тут уж как пойдёт. В общем, всё то, что ты написал про вампиров, только без вампиров. Хороший парень, плохой парень, красотка. То, что надо. - И они возьмут такое? - Это Голливуд, парень. Здесь каждую тень пытаются затемнить, а каждый солнечный луч сделать ярче. Им не нужна серость. Им нужны только злодеи и герои, только чёрно-белое. Никаких, - он хлопает ладонью по единственному экземпляру сценария, - полутонов. - И ты думаешь, что у меня получится? - Конечно. Перепиши своих вампиров под людей. Я пометил красным те места, которые стоит вырезать совсем, а также написал некоторые советы в конце. Если справишься за месяц-полтора, я лично отнесу твою писанину прямиком одному продюсеру – он мне задолжал. Так что если и придётся вносить какие-то коррективы, то они будут минимальны, и не нужно будет пересылать сценарий из студии в студию и каждый раз подставлять себя под ушат дерьма, которое умники зовут «здравой критикой». Дэвид не верит своим ушам. Плохое настроение, разочарование в собственных силах, апатия – всё ушло также быстро, как и пришло. - Ты серьёзно? Ты сможешь это сделать для меня? - Смогу. Но и ты должен выложиться на 110 процентов. - Я выложусь! Я напишу это. - К тому же они вряд ли возьмут сценарий, написанный в соавторстве. Как, говоришь, звали того парня, что помогал тебе идеями? - Джулиус Венн. Мы обычно встречались в кофейне в Санта-Монике… - Отправь мистера Венна в бессрочный отпуск. Или я могу передать ему, всё равно еду на пляж. Дэвид Хаттер энергично кивает; он не хочет лично обижать Джулиуса, а достойно говорить «нет» и рвать контакты Дэвид так и не научился. Он открывает рот, чтобы поблагодарить своего нового друга, того, кто впервые после ВиВи отнёсся к нему серьёзно, но не находит слов. - Ты так много сделал для меня, - бормочет он. Губы Томаса растягиваются в улыбке. Они прощаются, пожимают друг другу руки. Дэвид Хаттер светится от счастья и не замечает, какая холодная у Томаса ладонь. В дверях Томас останавливается, достаёт из кармана пачку сигарет и говорит на прощание: - 110 процентов, Дэвид. И не дольше полутора месяца. Дэвид ищет взглядом зажигалку на столе, чтобы «угостить» ею Томаса (курить Дэвид начал недавно, когда решил, что с сигаретой выглядит солиднее), но тот уже достал свою и задымил. - Я ещё вернусь. Дверь закрывается за ним, впуская в помещение звуки с улицы. Он думает, почему ему дали лишь полтора месяца; ему кажется, что он попал в таинственную сказку, и эта мысль ещё больше вдохновляет его. Дэвид Хаттер принимается за работу через минуту с улыбкой на лице. Он счастлив.