Гипертимезия

— Здесь тебе не Манчестер, МакРей, — фыркает Кейт Фрилендер, эксперт Скотланд-Ярда по ДНК. — В следующий раз приходи на место преступления в более приличном виде. Ты бы еще в пижаме явился. — Следующего раза не будет. — Томми Джонс признался в убийстве Кэтрин Грант. Знать, что она была убита ножом, который Деклан по-соседски одолжил ей накануне, не сказать, чтоб приятно, но он не предсказатель и не пророк. Все, что Деклан был в состоянии сделать для Кэтрин в этой ситуации — это поймать ее убийцу, и он его поймал. На этом его сотрудничество со Скотланд-Ярдом подошло к концу. — Я завязал. Но Кейт его не слышит — дружески похлопав его по плечу, она уносится обратно в лабораторию. Деклан убирает в рюкзак свой ноутбук, блокноты и ручки, и думает, что скоро ему придется навестить одно из подпольных казино на окраине Лондона. В Сохо пока возвращаться нельзя. Пусть казино «Империя» легально до отвращения, а у Деклана два твердых правила: а) не выигрывать больше трехсот фунтов за раз и б) если «пойдет» карта, тут же проиграть излишки, он там примелькался, и рано или поздно на его стабильные выигрыши обратят внимание, что крайне нежелательно. Особенно для кошачьего приюта в Ист-Энде. Котята-почечники не могут ждать, пока приют соберет деньги на очередную порцию лекарств. — МакРей, — окликает его Джеймс, появившийся у стола бесшумно, как черт из табакерки, и Деклан в который раз за эту неделю поражается, как мало тот изменился. Все та же аккуратная бородка, внимательный взгляд и искусственное сердце под старомодным костюмом. Ну, разве что в уголках глаз появились новые морщинки. — Ты нужен мне здесь. Раньше за подобные слова Деклан отдал бы все, включая почку и бессмертную душу. Джеймс умел утешать без слов, а в его объятиях всегда было тепло. Соблазн принять то, что ему предлагают, велик, но он прижимает к себе рюкзак как щит и говорит преувеличенно веселым тоном: — Я слышал, что работать с бывшим любовником — дурной тон. Мы расстались пять лет назад, помнишь? Джеймс не поддерживает игру, и в его голосе слышна застарелая боль: — Это ты меня бросил. По телефону. Позвонил из поезда Манчестер — Лондон, если я ничего не путаю. — Мне жаль. Но после того, как ты отправил дело Рави в архив, я больше не мог находиться… — Рядом со мной? — В Манчестере вообще. — Прошло пять лет. Ты сам упомянул об этом. Мы всегда были отличной командой. Моя логика и твои способности — и ни один преступник не сумеет скрыться от правосудия. — Ты прекрасно справляешься и без меня. Шерлок Холмс и доктор Уотсон, единый в двух лицах. — Без твоей помощи мы ловили бы убийцу Кэтрин очень долго. И не факт, что поймали бы. Если бы не твоя фотографическая память… В глазах Джеймса нежность и страх, совсем как тогда, когда восемь лет назад они остались одни в его кабинете, и Джеймс внезапно притянул Деклана к себе и поцеловал в уголок рта, зная, что тот никогда не решится первым шагнуть ему навстречу. Три счастливых года. Никто из них не предполагал, что их отношения не выдержат первого же серьезного испытания, и Деклан сожжет все мосты. — Не надо, — он направляется к двери и обходит Джеймса по аккуратной дуге. — Это все равно ничего не изменит.

***

В квартире прохладно — Деклан забыл закрыть окно. Но это даже хорошо — от напряжения после разговора с Джеймсом у него взмокла спина и вспотели ладони. Ветер, безжалостно и бесконечно колыхающий занавески, освежает. Деклан бросает рюкзак на пол, достает из холодильника сок и залпом выпивает полпакета. Недавно он прочитал в одной статье, что людей с тем же синдромом идеальной памяти всего пятьдесят человек по всему миру (по состоянию на 2014 год). Деклан думает, что является единственным из них, кто умудрился забыть самое важное. Он воспроизводит в разуме тот проклятый день, 5 октября 2009 года, раз за разом, и уже не нужно жмуриться, чтобы представить все в мельчайших деталях. Вот Деклан заходит в квартиру Рави, взволнованный его неожиданным звонком и просьбой немедленно приехать. Рави запирает дверь на три замка и цепочку, и у него трясутся руки. Деклан включает чайник на кухне, а потом, спустя пять минут, ставит перед другом кружку с наспех заваренным чаем. На письменном столе Рави беспорядок; книги и документы валяются вперемешку, ящики выдвинуты, и из них торчат бумаги, исписанные мелким почерком, и каточки, похожие на библиотечные. — Что случилось? — требовательно спрашивает Деклан. — Я… — начинает Рави, крутя в руках кружку и локтем сшибая на пол вырванный из блокнота листок с надписью «Карентан». На этом воспоминание резко обрывается. Дальше — пустота. Последнее, что слышит Деклан, это звон разбивающегося стекла. Деклан очнулся на улице. Рядом всполохом огней сияли четыре полицейские машины и «Скорая помощь». — Ты можешь рассказать, что произошло? — спрашивал Джеймс и обнимал его за плечи. Деклан до сих пор чувствует вес оранжевого шокового одеяла, и как его шерсть колола руки. Врачи решили, что кратковременная амнезия вызвана шоком. Деклан гадал, почему убийца оставил его в живых. Или их было несколько? Он потратил большую часть своих сбережений на поездку в Карентан, но не нашел в маленьком городке на севере Франции никаких ответов. Все документы и книги из квартиры Рави исчезли. Зацепиться хоть за что-нибудь не представлялось возможным, и через полгода Джеймс приказал свернуть расследование. Деклан вышел из полицейского участка, не оглядываясь. Заехал домой за паспортом и оставшимися после визита во Францию деньгами и отправился на вокзал, где купил билет на ближайший поезд, идущий из Манчестера в Лондон. На экране телефона каждые пять минут высвечивалось имя Джеймса, но Деклан не брал трубку. Он перезвонил ему, когда поезд подъезжал к Лондону и сказал, что увольняется. Сейчас Деклан понимает, что поступил по-свински и попросту сбежал, как трус, но тогда на выяснение отношений у него не было сил чисто физически.

***

Деклан просыпается от настойчивых звонков в дверь. Встает, ругаясь — он опять заснул на неудобном диване, и теперь у него болит спина, — и плетется открывать. На пороге обнаруживается Джеймс с объемной коробкой в руках. Деклану хочется закричать: «Тебе же нельзя таскать тяжести!», но он ждет и молчит. Джеймс ставит коробку на пол. На ленте, заклеивающей крышку, напечатано крупными буквами: «РАВИ ГАНАПАТИРАНИ», и у Деклана вырывается полувздох-полувсхлип. — Я не сдался, — говорит Джеймс. И метафорическая стена в груди Деклана наконец-то рушится.