Sweet Dreams

У каждого человека есть ангел хранитель, оберегающий его. И мы не знаем, какой облик он может принять... Сегодня — это старик. Завтра — юная девушка. Пусть его внешний вид не смущает вас. Ангел яростнее любого дракона. Вот только не в битве, а в попытках достучаться до нас и напомнить, кто мы есть на самом деле. Ибо только мы сами имеем полную власть над миром, который создаём вокруг себя. Из вступления к фильму "Запрещенный прием".

Этот вечер был одним из многих, слившихся в многоцветную какофонию звуков, запахов и цветов, вечеров. Обычных, ничем не отличающихся друг от друга. Все те же лица, все те же отточенные движения, все тоже сосредоточенное в кончиках пальцев желание убить. Хотя нет, не убить. Выполнить задание. В очередной раз продать душу дьяволу и даже не заметить этого за духотой и безразличностью, сковавшей мысли. Резко очертив губы кроваво-красной губной помадой, Наталья Романова вышла из маленькой гримерки – её уже ждали, предвкушали её появление, сгорали от нетерпения, желания пройтись сальным взглядом по заманчивым, чуть прикрытым откровенным нарядом округлостям, изгибам и впадинкам. Она привыкла к этим взглядам, презирала их владельцев и почти не чувствовала странного сосущего чувства под лопаткой, когда тело, повинуясь инстинктам и выработанному самоконтролю, начинало двигаться под музыку. Она не чувствовала скользящих прикосновений потных, испачканных в алкоголе и наркотиках, пропахших табаком пальцев к своей коже. Она не реагировала на выкрики и шуточки, лишь одаривая посетителей элитного подпольного стриптиз-клуба откровенно-сексуальным взглядом, в глубине которого было что-то дьявольское. Её длинные рыжие волосы, падающие на спину пышной волной, ласкали тело при каждом движении, отсчитывая только ей слышный ритм. Её глаза сверкали в темноте оттенками синего и зеленого, заставляя тонуть в этих омутах. Её уста манили своей недоступностью, и каждое прикосновение розового язычка к ярко-алой коже губ вызывало у вип-клиентов клуба мучительные спазмы в паху. Она была прекрасна. И она ненавидела себя. Ненавидела в те минуты, когда чувства выползали из-под холодной корки замороженного, будто умершего, но по чьему-то велению все еще продолжающего биться сердца, и затапливали. Ненавидела в те мгновения, когда нить Черной Вдовы прорезала сонную артерию, дробя гортань. Ненавидела в те часы, когда смывала с рук кровь, все еще чувствуя как теплая, приторная, красная жидкость заливает ладони. Ей снились кошмары. И просыпаясь, она ненавидела себя еще больше, задыхаясь от внутренней боли. Но потом она вспоминала, что в этом мире у неё нет ничего, кроме смертного приговора и цены, назначенной за её голову, и дышать становилось легче. Потом отступал страх. Затем из глаз уходила паника, оставляя после себя лишь безразличие, а губ снова касалась ярко-красная помада. Она - Черная Вдова. Убийца. Шпионка. Оружие. И у неё нет ничего, кроме мишени в центре лба и одного желания – выжить. Любой ценой, любым способом. Но у каждого человека есть Ангел-Хранитель. Даже если ты убийца, давно потерявшая счет своим жертвам, давно мертвая внутри и не чувствующая ничего, кроме душной пустоты. Даже если ты давно потеряла веру, а может и не имела её никогда. У тебя есть Ангел-Хранитель. Вот только её Ангел-Хранитель явился к ней в образе убийцы. Странного, в первую минуту поразившего воображение, но от этого не менее опасного. Он прожигал её пронзительным взглядом серых глаз, презрительно кривил обветренные губы и был готов в любой момент пустить стрелу в её сердце. В тот момент еще ничего не было решено. - Купидон? – ярко-алые губы кривятся в усмешке, а в глазах впервые за несколько лет проглядывает что-то от той девушки, которой она когда-то была. - Хоукай, - отвечает он снисходительно, а затем одним ленивым движением стирает с губ алую помаду. И в этом жесте заложено так много, что в ней что-то ломается, словно стирая с её пухлых губ столь неподходящий ей оттенок красного, он сдирает с её души уродливую маску. Первый вдох дается с трудом, а губы начинают предательски дрожать. Мир стремительно меняется, она снова имеет страну и начальство, она снова возвращается домой, и ей уже не нужно убегать. И в тот раз, когда очередная стрела спасает ей жизнь, её задание издевательски спрашивает, зажимая простреленное бедро: - Напарник? - Ангел-Хранитель, - нажимая на курок, ответит Черная Вдова, и улыбнется, потому что на плечо ляжет огрубевшая от постоянной работы с луком рука.