Фарфоровый мальчик

По случайному стечению обстоятельств, я, двадцатитрехлетний здоровый парень, попал в онкодиспансер. Уже очень давно я являюсь волонтером, помогаю нуждающимся. За все это долгое время я побывал во многих местах и услышал не одну сотню душераздирающих историй, и чем мог – помогал. Еще с детства отец приучил меня не привязываться к тем, кто скоро может нас оставить. Он держал приют для бездомных животных, а я ему там помогал. Как-то раз, возвращаясь из школы, я увидел у дороги сбитого щенка и, конечно, принес его в приют. Отец сразу меня предупредил, что мест мало, и даже если я его вылечу, то, если его не заберут в течении шести месяцев максимум, нам придется его усыпить. Мне тогда было все равно что говорит отец. Я думал только о спасении щенка и верил в чудо. Верил в то, что кто-то придет за ним, ну, или что мы его просто оставим. Но через шесть месяцев, когда мы с ним были уже лучшими друзьями, пока я был в школе, мой отец усыпил его. Вот тогда-то я и получил урок, что лучше ни к кому не привязываться. А теперь я в костюме клоуна стою в онкологическом отделении для детей–подростков перед кроватью парня с неизлечимой болезнью и хочу отдать все подарки и гелиевые шары только ему, чтобы он хоть чуть-чуть улыбнулся. - Привет! А как тебя зовут? – начал привычно по-клоунски я. - ЧунХон… - очень спокойно, чуть слышно отозвался мальчик. - Хочешь, покажу фокус? – продолжал я по тексту. - Нет, – отрезал парень. – Вы идите дальше, к детям. Я уже давно перестал верить в волшебство. Это, и правда, кольнуло меня прямо в сердце. Как печально осознавать, что кто-то не верит в волшебство, в чудо. Когда ты перестаёшь верить в волшебство, когда полностью отпускаешь свое детство и становишься взрослым, понимаешь то, что ты взрослый. Этому парню было максимум лет восемнадцать, а он уже был взрослым. Он уже принял это. - Может, хочешь шарик? – с надеждой все же спросил я. - Нет, – сухо ответил пациент. - Но я все равно его оставлю тут. Я выбрал красный шарик, который привязал к борту кровати. Он ничего не сказал, а значит не был против. Когда я обошел все назначенные мне палаты, то заглянул в девятую, в ту самую, где был ЧунХон, но там оказалась только медсестра, которая переправляла постельное белье на его кровати. Мои ноги подкосились, стали ватными, и я еле-еле подошел к ней. - Извините, – неуверенно начал я. - Оу, Клоун! Вы волонтер? Мы так вам благодарны! Спасибо, что приходите, а то эти дети тускнеют с каждым днем. Это так печально. Но они всегда оживают, когда приходите вы… - начала тараторить медсестра. - Я хотел спросить. - Конечно, спрашивайте. - А что с мальчиком, который тут был? – осторожно, пугаясь своих слов, спросил я. - Ничего. Его повели на процедуры, – спокойно сказал женщина и снова принялась перестилать постель. – Жалко его, такой молоденький, а совсем один. Тут никому находиться не радостно, но у других хоть какая-то отдушина: родители, братья, сестры, куча родственников, а у него никого. Как щенка какого-то покалеченного бросили. Господи прости. Но таких родителей нужно наказывать. - А что случилось? – спросил я из любопытства. - Как узнали про его опухоль, так сразу и отказались от него, а он совсем маленький был, лет девять, наверное, с тех пор он то в приюте, то у нас. И знаете, за жизнь так упорно держался, все верил, что кто-то за ним придет и заберет. Даже на улучшение шел несколько раз. - А что сейчас? Медсестра взбила подушку, вздохнула и повернулась ко мне. - А теперь он совсем отчаялся. Слишком долго ждал, наверное. Сдался. На ухудшение пошел. Мое сердце замерло. Неужели он погибнет?! Вот так, без веры в чудо и людей?! Хотелось сделать для него что-то особенное. Оживить. Вернуть хоть чуточку детства. Но что сделать, я совсем не знал. ХХХ Через пару дней, как со временем стало посвободней, я решил наведаться к нему. Взял целый пакет конфет, сок ананасовый и пошел в больницу. Когда я пришел, то увидел его, стоящего у окна. На улице уже давно потеплело, и дети играли в парковой зоне диспансера. Только вот не ЧунХон. У него была слишком бледная кожа. Я думаю, что он уже долгое время не выходил на улицу, чтобы просто прогуляться под солнцем. А может, просто в его вселенной вечно идет дождь. - Привет, – не громко сказал я, чтобы не испугать. Он повернулся, спокойно окинул меня безразличным взглядом и обратно принялся смотреть в окно, а через пару минут прозвучало очень тихое, но долгожданное «Привет». - Я тебе конфет принес, – положив гостинцы на тумбочку у его кровати, сказал я. - Мне нельзя сладкое, – безэмоционально ответил Хон. - Почему? - У меня сахарный диабет. Мне это показалось странным. Ведь он лежит в больнице, в стационаре под жестким наблюдением, почему же тогда ему не подлечили это заболевание, ну, чтобы он хотя бы маленькую норму мог употреблять. Хотя, откуда мне знать, я не знаком ни с этой болезнью, ни с больницей. - Ну, тогда можно я хоть сок оставлю. В нем нет сахара, он натуральный. Я увидел, как он чуть заметно повернул ко мне голову. - А какой сок? – спокойно, будто придирчиво, но все же как-то по-детски спросил пациент. - Ананасовый. Теперь он все же повернулся ко мне, посмотрев на меня, потом на двухлитровую пачку сока, и снова на меня. Он мне очень в этот момент напомнил того самого щенка, которого я когда-то спас. Он тоже сначала боялся брать у меня корм, посмотрит сначала на меня, оценит опасность, потом на корм, оценивая голод и желание это съесть, потом снова на меня, как бы спрашивая, можно ли мне доверять. И только потом подходил. - Сок можно, – сухо ответил парень. И снова уставился в окно. Я не знал, что делать и что говорить. Это странно, ведь я столько раз был в детских домах, домах неблагополучных подростков и больницах, и всегда детям было весело со мной, ну или хотя бы мы разговаривали. А вот с ЧунХоном было все по-другому. Я боялся, он не хотел. Я даже не знал, чего именно я боялся. Вел себя при нем как младший, хотя разница у нас была и не большая, лет шесть, наверное, в мою пользу. Я посмотрел на него оценивающе и замялся. Лучи солнца падали на его бледную кожу, и он практически светился. И я понял, чего боялся. Я боялся разбить его. Он как фарфоровая кукла, которая и так за все это время стала очень хрупкой, а тут еще я, который любым неловким движением мог его разбить. Я тоже подошел к окну. Оно выходило прямо на детскую площадку, что была в парковой зоне. Сейчас там было много детей, и все с родными, все с кем-то. Ни один ребенок не был одиноким. Только ЧунХон. - Почему ты не гуляешь на улице? – все же решил спросить я. - Мне нельзя. Он отошел от окна и сел на кровать. Я сел напротив него в кресло. У ЧунХона была отдельная и очень хорошая палата. Меня это удивило. Не думаю, что ее оплачивали соц. службы, почему-то мне кажется, что об этом позаботился мед. персонал. Ведь мальчик им как родной. А для него это практически дом, и ничего кроме этой временной комнатки у него нет. - Тебя социальная служба послала? – спокойно, смотря мне прямо в глаза, спросил пациент. - Нет, с чего ты взял? – удивился я. - Ты просто боишься говорить, что я никому не нужен. Не переживай, я и так это знаю. И скажи, чтобы следующий лучше больше сока принес, чем на конфеты тратился, – строго сказал Хон. Я на минуту потерял дар речи. Наверное, сейчас я практически готов был сдаться. На мгновение мне показалось, что он уже мертв. Что помочь ему уже не чем. Если я продолжу, то его глубокий темный омут отчаяния затянет и меня. Но я посмотрел в его глаза и увидел мольбу о помощи и страх. Возможно, мне показалось, но эта мысль не дала мне опустить руки. - Я не из социальной службы. Я волонтёр - клоун. - Тогда зачем ты пришел? – спокойно, но с мимолетными нотками интереса спросил парень. - Просто так. - Просто так не бывает. - Мне просто захотелось поболтать с тобой, – задумавшись, ответил я. - У тебя что, нет друзей? - Таких интересных нет. - Откуда ты можешь знать, насколько я интересный? – как следователь продолжал задавать вопросы ЧунХон. - Я неплохо вижу людей. Он хмыкнул, затем встал и начал что-то собирать. - Извини, я не смогу еще с тобой поболтать. Мне нужно на процедуры, – намекая, сказал Хон. Я подскочил и засуетился. Направился к двери, а потом обернулся. - Можно, я еще раз приду? - А ты хочешь? - Хочу. - Тогда приходи. И я ушел, уже планируя следующее свое посещение этой больницы. Вспомнил о пакете конфет у приемной. Там была та же медсестра, которую я видел у ЧунХона в палате. - Здравствуйте. - Ой, здравствуйте, а вы случайно не один из недавно приходивших волонтеров? – тут же узнала женщина. - Так и есть. Я клоуном был. - Да, точно-точно. Неужто ЧунХона приходили проведать? - Да. Только вот конфеты принес, а у него диабет. Хочу вам отдать, раздайте всем, – сказал я, поставив на стол большой пакет. - Это он вам про диабет сказал? – со странной улыбкой спросила женщина. - Он, – подтвердил я. - Вот же ЧунХон! Нет у него никакого диабета. Он это давно уже придумал, когда только мы его сладостями угощать стали. Он не любит что-то брать. Ему кажется, что он становиться должен что-то человеку, у которого он взял гостинец, а отдавать ему нечем. Из-за этого, чтобы никого не обижать, он придумал, что у него диабет, – пояснила сестра. - Ох, так, значит!? На улице, наверное, он не гуляет не потому, что ему нельзя? – решил и это проверить я. - Ему просто не с кем. Там все с кем-то, а у него и друзей-то тут нет. ХХХ Примерно через неделю я решил снова сходить в онко-диспансер. В этот раз конфеты было решено не брать, но я взял три ананасовых двухлитровых сока. Когда я зашел, ЧунХон читал книгу, и, только на секунду оторвав взгляд от строчек, взглянул на меня. - Привет. Я вот тут сока тебе принес, – сразу с козырей начал я. - Какого? – не отрывая глаз от книги, спросил парень. - Ананасового. - Ну, ставь, – дал зеленый цвет пациент. В этот раз я прямо в пакете оставил коробки возле тумбочки, так как наверх они бы не поместились. ЧунХон, положив закладку в книгу, отложил ее в сторону и пристально взглянул на меня. Я сел в кресло и тоже посмотрел на него. Он тяжело вздохнул, опустил взгляд, а потом снова посмотрел мне в глаза, как будто умоляя остаться. - Я не очень хороший друг, – уверенно сказал Хон. - Почему? - Просто это глупая идея дружить с человеком, которому осталось жить максимум месяц, – цинично сказал пациент. Это было дежавю. - Ты говоришь как мой отец. Он мне тоже как-то раз сказал не оставлять больного щенка, потому что он либо умрет, либо нам придется его усыпить. Но я его не послушался, – с мимолетной улыбкой сказал я. - Ты глупый! А твой отец мудрый человек, – уверенно сказал младший. - Ты так думаешь? – улыбнувшись, спросил я. - Я уверен. - Ну, я все равно рискну. Ты не против? - Да делай что хочешь, – слишком уж легко смирился Хон. Я думаю, что прошел проверку доверия. Просто он посмотрел на меня, как будто поблагодарил. Думаю, я сделал правильный выбор. - А что за книгу ты читаешь? – спросил я, чтобы гнетущее молчание не затягивалось. - Рея Брэдбери "451 градус по Фаренгейту", - спокойно ответил Хон. - Любишь фантастику? - Люблю глубокую мысль и хороший текст, – как придирчивый знаток, ответил парень. Я почувствовал себя глупым. - Я не читал это произведение. - Хм… Отца не послушал, "451 градус..." не читал. Я начинаю разочаровываться в тебе, – укоризненно сказал ЧунХон. Теперь я почувствовал себя униженным. - Может, ты тогда мне прочитаешь? – попросил я. - Только если ты готов слушать не с начала. - Готов. Он принялся читать. Сначала я не понимал, о чем идет речь. Герой книги приехал в дом какой-то женщины, чтобы сжечь книги. Но чем дальше он читал, тем больше я вникал. И это было правда восхитительное произведение. Глубокое. Как океан отчаяния ЧунХона. В каждой строке можно было найти смысл. Так же как и каждая капля из океана парня имела свою предысторию. Дочитать он не успел. Ему нужно было уходить на процедуры. Но я пообещал прийти вновь. - Можно тебя попросить? – очень смущаясь, спросил Хон. - Конечно, ЧунХон, проси о чем угодно, – тут же радостно сказал я. - У тебя есть шахматы? – робко спросил он. - Есть. Принести? - Если не трудно. Просто все мои самые любимые герои играли в шахматы, я почитал несколько самоучителей, но на практике ни разу не играл, – пояснил пациент. - Тогда готовься, в следующий раз я приду, чтобы выиграть у тебя, – шутливо сказал я. - Посмотрим, – вдруг ответил он. Улыбки не было, но его глаза выдавали радость. ХХХ В следующий раз я пришел к ЧунХону через пять дней. Правда хотел раньше, но было много дел. На этот раз в магазине я взял только одну пачку ананасового сока. Последнюю пачку ананасового сока в этом магазине. И ананас. Когда я зашел в палату, ЧунХон снова читал, но как увидел меня, то сразу отложил книгу. - Привет, – улыбаясь, сказал я. - Привет, – спокойно, без лишних эмоций, ответил Хон. - А я тебе сок принес и кое-что еще, – доставая из пакета ананас, говорил я. Он был удивлен. Это было видно. Может быть, только мне. Но я видел это удивление и восторг. Практически детский восторг. - Но… - начал было пациент. - Я узнал у врача, тебе его можно. Так что я просто оставлю его здесь, – поставив ананас на тумбочку, я сел к нему на кровать и достал шахматы. - Ты не забыл!? – как будто страхуясь от галлюцинаций, спросил парень. - Как видишь. Расставляй! – высыпав фигуры и поставив доску, скомандовал я. Мы играли очень долго. Пару раз ему удалось меня победить, но я поддавался. Хотя играл он не плохо, но книга не может научить предугадывать ходы человека. - Зело, тебе пора на процедуры, – сказала проходящая мимо медсестра. - Зело? – удивился я. - Мне дали такое прозвище, потому что я тут нулевой пациент. Зело от слова "зеро", – спокойно пояснил парень и начал что-то собирать. – А может, ты меня дождешься, и мы еще поиграем?! - Прости, но мне тоже пора идти, – нехотя, виновато сказал я. – Но в следующий раз я постараюсь прийти пораньше, и мы подольше поиграем. А пока ты тренируйся, чтобы обыграть меня. - Но мне негде и не с кем играть. - Слушай, а у тебя телефона нет? Мы могли бы по смс играть, ты же умеешь? В книге же учили записывать хода. - Да, но у меня нет телефона, – стыдливо потупил взгляд Хон. - Ну, тогда я оставлю у тебя шахматы, хоть привыкнешь к ним, может с медсестрами сыграешь, а там гляди, у меня в следующий раз все время выигрывать будешь. - Хорошо. ХХХ На следующий день я пошел в салон мобильной связи, купил хороший телефон и сим карту с бесплатным тарифом для моего номера и безлимитным интернетом. Теперь оставалось придумать, как впихнуть это ему. Через пару дней я решил сходить к нему, но возникли дела, и я очень опаздывал. Не успел зайти в свой магазин и купить ананас, так что пришлось забежать в ближайший к больнице и купить сок с консервированными ананасами, так как свежих не было. Когда я зашел в палату, то Зело сидел на окне, а шахматы стояли расставленные посредине кровати. - Привет, – запыхавшись, сказал я. - Ты пришел? Я думал, ты уже не придешь, – спрыгнув с подоконника и подойдя ко мне, сказал парень. - Извини, я задержался. Кстати, я принес тебе ананасов, но свежих не было, и я купил консервированные, но поверь мне, они ни капельки не хуже, – тут же начал оправдываться я. - Да мне все равно, главное – что ты пришел, – чуть слышно, робко сказал парень. - Я, кстати, еще кое-что принес. Только прошу тебя, не отказывайся от этого подарка. Пообещай мне, что не откажешься, – строго попросил я. - Хорошо. Я обещаю, – неуверенно ответил Хон. Я достал из пакета коробку с телефоном. ЧунХон выглядел испугано. Я тоже начал переживать, ведь совсем не знал, что творится в его голове, из-за этого мне нужно было быть аккуратнее. А может, телефон вызвал какие-то болезненные воспоминания из прошлого. Или он вообще боялся электроники. Но потом все отлегло. - Он наверно очень дорогой? – виновато спросил Зело. - Не самый дорогой, не бойся. Я его купил, чтобы мы всегда были на связи. Чтобы могли поиграть в шахматы по смс. Возможно, ты мне даже когда-нибудь почитаешь на ночь, – пытался ободрить его я. - Но зачем ты все это делаешь? - Ты мне нравишься, ЧунХон, ты хороший. - Но я даже не знаю твоего имени, – стыдливо заметил парень. - Я Бан ЁнГук, – улыбаясь, ответил я. С тех пор мы начали часто общаться. Я приходил к нему практически через каждые пару дней. Но мы все время переписывались. Каждый день созванивались. Через некоторое время он даже начал меня обыгрывать в шахматы без моих поддавков. По ночам я часто просыпался из-за его смс, так как у ЧунХона была бессонница. В теплые дни мы выходили гулять. Пару раз я даже договаривался с мед. персоналом, и мне разрешали взять его к себе на выходные. Он начал мне доверять, а я полюбил его. Мы общались так, наверное, месяцев шесть. А потом… А потом ему назначили операцию. Срочную. Я знал. Он писал мне смс напоминания. Я не мог прийти. Или не хотел. Я же трус. Я поступил как и в тот раз со щенком. Отец ведь меня предупреждал о том, что усыпит его. И в тот самый роковой день я до поздна остался в школе. Специально, чтобы оттянуть момент. Не смог прийти и попрощаться. Слабак. Сейчас поступил так же. Просто боялся оказаться там, если будут плохие новости. Наутро следующего дня я побежал в больницу, в его палату. Но ЧунХона там не было. Только та самая медсестра перестилала постельное белье на его кровати. Дежавю. Опять ватные ноги, замирание сердца. - Извините, - пересилив страх, сказал я. Он обернулась со слезами на глазах. - ЁнГук? Ты пришел!? – начиная рыдать сильнее, спросила она. - Где он? – на одном выдохе спросил я. Она не смогла ничего сказать, просто покачала головой, и я все понял. Ноги перестал держать. Я упал на кафель. Глаза наполнили слезы, а душу - ненависть к самому себе. Сквозь пелену слез я разглядел под подушкой Хона что-то красное. Это был мой воздушный шарик. Гребанный воздушный шарик, который свел чистого невинного ребенка с такой тварью как я! Мне отдали все его подаренные мной вещи. Только на следующий день я смог собраться с мыслями и перебрать их. Но когда я разблокировал телефон, мой мозг отключился, а в сердце остался только океан ненависти к самому себе. На экране была неотправленная смс «Я люблю тебя, Бан ЁнГук. Прощай.»