Вера?

Обычная поликлиника. У бледно-зелёных стен стоят семьи для больных и не очень. Нечего сказать. И даже девочка пяти-шести лет с коротко обстриженными темно-русыми волосами и опущенной головой не вызывает интереса. Но как раз ради неё я и здесь. Вздохнув, как я думаю от облегчения, что я довольно быстро ее нашел, подсел к ней. -Пересядьте.- сказал темно-русый чепчик, ведь глаз она на меня так и не подняла. Радует, что я хоть на секунду стал её объектом внимания. -С чего вдруг?- нууу вежливостью я за 19 лет жизни так и не приобрел. Перевоспитывали. Правда. -Скамья прогибается, так как настолько здоровое дитятко село рядом. А глаза то мамины, шоколадные, только не растаявшая сладость, а подмороженная, тёмная, холодная. -Откуда малышка как ты может знать такое слово как "дитятко"? Хах, теперь на меня хотя бы смотрят как на живое существо, а не как на занавеску, которая развивается от открытого окна и ты волей-неволей кидаешь на неё взгляды. -Бабушка, которая была в соседней палате называла так своих внуков-оболтусов. -А. -Последнее слово тоже от неё.- ясно подметив мой следующий вопрос ответила она. -Как зовут-то тебя?- с открытой улыбкой спросил я. Видно было что подобная улыбка вызвала у неё удивление и недоумение. Хоть какая то эмоция на её детском личике проявилась...прогресс. -Вера...- без удовольствия ответила малютка. Но чувствовал я что недовольство вызывает не представление, а само имя. -И что же тебя не нравится в своё имени? По моему, тёплое и нежное имя. Мимо нас пробежал кот. А за ним весёлая ребятня, за которыми,спотыкаясь, няньки. Кот?! В больнице?! Сказать что я удивился, значит не сказать ничего и меня порадовала столь весёлая сцена, как и окружающих вокруг. Даже дедки, играющие с серьезными лицами в шашки, заулыбались. Однако лицо. Детское лицо, которое должен освещать радостный восторг, не показывало ни восторга, ни радости. Она заметив мой внимательный взгляд все же ответила: -Вера... В неё все верят. А сама вера может верить? Девочка смотрела. Ждала , как отвечу. Я решил не уворачиваться. -Никогда не задумывался над этим именем с другой стороны... Она так по-детски победно улыбнулась. - Но вера же спасает людей, может твои родители дали тебе это имя, чтобы дать тебе спасение? - Дядя, какое спасение? Если и спасения никакого нет. Если у меня какая-то лишняя дырка в сердце, а врачи шесть лет сделать ничего не могут и пичкают какими-то препаратами, от которых и проживешь дольше, как комнатная собачка.- усмешка, по-настоящему горькая усмешка, которая никак не шла к её по детскому прекрасному лицу. Она словно пощёчина, возвращающая тебя в реальность из мира созданных тобой иллюзий.- хотя... Какая комнатная, у той и то свободы больше. Она замолкла, а потом повернулась ко мне и с радостной улыбкой воскликнула: -Больничная! С оставшимся сроком годности в семь месяцев! -Что же тебя так радует, малышка? -То что не сказала это не как все в больнице. Передо мной теперь сидела не девочка, а чеширский кот с этой его безумной улыбкой и печальными складками возле глаз. - Разве не боишься смерти? Глупый вопрос, по-простому глупый. Но он так и завис в воздухе. И она ждала его. Я знаю. -Чего боятся? - Потерять... -Дядя, а терять то нечего. Я не знаю что потеряю. Потому что не знаю и не вижу что у меня есть. Вы скажите родители или сглупите и скажите ты сама. Я вижу в родителях любовь, заботу. Но я не знаю как мне её показать и почувствовать. Я вижу, но не понимаю,не знаю. Даже собственная плоть и кровь предает. И я не знаю как верить в то, что не оправдывает ожиданий. Как Верить себе. Я не знаю... Я слишком многого не знаю. Однако походу я знаю то, что если не веришь себе, не веришь в других. И невозможно верить в то, что предает. Даже если предательство верит в тебя. Обычный день, обычная поликлиника, обычная скамья, вполне с обычными на ней людьми. Но только девочка, то не вполне обычная. Точнее не вполне с обычным взглядом на мир, который она "не знает". Эта девочка... Эта девочка познала за свои 6 лет одну из истин общества, до которой люди и за всю жизнь понять не могут. Мне стало жалко. Не малышку, нет. Это было бы подло, жалеть столь поразительное создание. Себя и остальных, тех кто так и не понял себя и продолжают, продолжают вмешиваться в жизни других, думая, что все знают. А я ведь по натуре такой же. Мне никогда не было интересно, что люди чувствовали когда я препарировал их души, выворачивая наизнанку, доводить до дрожжи во всем теле и ломать то, за что они держались всю свою жизнь, и все это ради минутного интереса. Мне было любопытно, как ребенку , от которого закрыли шкатулку, но так и не показали что там. -Дядя, а ты ведь только сейчас начал понимать себя? Сейчас? Когда ты уже такооой большой?- детский озорной голосок заставил вздрогнуть, и вынырнуть из бездны, из которой состою я сам. -Да, малышка, да... И она поверила, но я не увидел той победной улыбки, а лишь грустный кивок. -Пошли я тебе покажу и расскажу то, что ты не знаешь. Девочка смотрела и впервые я увидел в её глазах интерес. - И любовь? И заботу? И дружбу? И связь? И цену? Ой, только ты мне про плохое не рассказывай, его я и так знаю.-затараторил чертенок, и это сравнение ей шло, по крайней мере сейчас. Малышка взяла меня за руку и мы пошли. Никто не стал останавливать, все знали почему я пришел, почему она сидела в коридоре, а не в своей палате. Все знали что за пять часов жизнь этой девочки уже поменялась кардинально. Два часа на экспертизу и опознание, два часа у нотариуса и час на дорогу. Как и этого парня, да и многих других родственников 224 погибших пассажиров.