Ты - мой якорь воспоминаний

Я последний раз обнимаю Елену, смотрю на стены родного дома. Подруга как всегда пытается меня успокоить и отговорить от сумасшедшей идеи отключить чувства. И я передумываю, но... висящее множество фотографий мамы, заставляет сердце почувствовать бешенные колики. Меня начинает тошнить от той внутренней боли, что сейчас разрывает меня изнутри. Я одна. И это не то ощущение, когда одиночество временное. Я одна. Без мамы. Этот дом больше не заполнит её переливающийся в разные сладкие нотки радости смех. Я не обниму её. Это совсем не такие объятья, как с Еленой или другим близким мне человеком. Мне нужен тот запах, которым пропиталась вся её одежда, так пахло её тело, ведь она никогда не пользовалась духами. Не будет ничего страшнее сегодняшнего дня! Я в этом просто уверена. Даже тот факт, что я могу не вернуться к своей человечности, никогда не приравняется к смерти мамы. Боже... Как я вообще могу даже в мыслях говорить это? Слёзы продолжают увлажнять мою пересохшую и побледневшую от недосыпания кожу, хотя, я же вампир и такой цвет это вполне нормально. В голове полная каша. Я смотрю в глаза Стефана и вижу ту, прежнюю Кэролайн, которая ждала его целую вечность и мне становится противно от собственной ущербности. Глядя на него, я до сих пор чувствую, но теперь это не эмоции, а пустота. Никогда не могла бы подумать, что даже у неё есть свои оттенки. Эта пустота пытается затянуть меня в свой плен, чтобы я опять стала как Деймон, ждущий пробуждения воспоминаний Елены о их страстных отношениях. Я реалистка! Никогда не опускающая руки, но сейчас умоляющая о покое. Я закрываю глаза и чувствую на себе взгляд Стефана. Внутри всё сжимается и, кажется, что я сейчас кинусь ему в объятия. Но, я просто отталкиваю его руку и даю понять, что меня уже не вернуть. Зачем они пытаются меня спасти? Неужели они думают, что я такая же слабая как и они? Как эта маленькая девочка Елена, которая постоянно "сжигает мосты" за собой, после очередной драмы. Я не она! Надеюсь, что после того, как я угрожала Стефану с расправой над его живой родственничкой, он не будет лезть ко мне в душу. Теперь ему вообще ничего и никто не нужен, кроме стынущей от страха крови в теле кричащего человека.