Я прошу тебя, бывший мой, Посиди со мной, поговори со мной.
— Он уже начал говорить? — вновь спрашивает Уилл, входя в кабинет Кроуфорда, оторвав последнего от чтения бумаг. Джек немного раздражен этим повседневным вопросом, но, памятуя о произошедшем, все же успокаивается. — Если тебе так интересно, сходи сам и узнай. — Ты знаешь, что он со мной не разговаривает, — тихо отвечает на это Уилл. Теребя двумя пальцами манжет клетчатой рубашки, он все еще топчется в дверях. — Тогда напомню тебе, что, как и вчера, единственное, что мы от него добились с момента его заключения — это «Передайте Уиллу, что как бы он меня ни любил, я не его собака, чтобы сидеть в клетке». Грэм морщится, Ганнибалу пора бы перестать так шутить. Все, что было между ними — это один большой план ФБР, не более того, и Ганнибал Лектер должен это отлично понимать. Сейчас. Когда оказался в маленькой камере психиатрической лечебницы спустя год, так называемых, отношений с Уиллом Грэмом, агентом под прикрытием. Вообще это сложно было назвать «под прикрытием», учитывая, что Уилл использовал свое реальное имя и свою реальную работу, да и в целом реальную жизнь, потому что, когда познакомился с Ганнибалом, он еще не знал, что тот может оказаться хладнокровным маньяком-убийцей. Все просто: Уилл пришел к доктору Лектеру на прием по настоянию Джека, позже все перекрутилось в хорошее дружеское общение, а потом Грэм понял страшную тайну, разгадал ее в два счета и разбил собственное ощущение реальности, взращивая в себе ненависть к человеку, которому некогда доверял. Полный презрения к сущности Ганнибала, Уилл явился к Кроуфорду, сообщив о своих подозрениях, поэтому было решено начать операцию по поимке доктора Лектера. Нельзя сказать, что Уилл был фанатиком своего дела, он просто ненавидел несправедливость, а если кто-то лишал кого-то жизни лишь потому, что ему так захотелось — это было высшей степенью несправедливости. Именно поэтому Грэм пошел дальше намеченного плана ФБР, став Ганнибалу еще ближе, став для него еще важнее, переехав с ним под одну крышу, разделив с ним одну постель. Кроуфорд поначалу был против, это решение казалось нелогичным и опасным для Уилла, но теперь он мог признать, что получилось очень грамотно, хотя Грэму было все равно, поимка Ганнибала не уменьшила его ненависти к своему бывшему психотерапевту. — Вы уверены, что он осознает, что ему грозит? — уточняет Уилл, еле сдерживая волну негодования по поводу этих нелепых признаний в любви. — Уилл, мы оба прекрасно знаем, что Ганнибал Лектер не глуп, поэтому ненужные пояснения ни к чему, — отвечает Джек, у которого куча новых дел помимо маньяка, уже сидящего за решеткой. — Разве непонятно, что доктор Лектер молчит, потому что пытается вызвать в тебе чувство вины. — Это как? — не совсем понимает Грэм или не хочет этого понимать. — Если переводить с языка человеческих отношений, то это похоже на «Я обижен на тебя, Уилл», — усмехается Кроуфорд, чего Грэм никогда не видел прежде. — Моя жена часто использует этот трюк, когда ее что-то не устраивает. Уилл вновь презрительно морщится, разворачивается и уходит. Здесь больше нечего делать. До начала его лекций еще несколько часов, поэтому Грэм находит себя на пути в клинику, где держат опасного преступника. Персонал уже хорошо знаком с ним, потому что Уилл появляется здесь чуть ли не ежедневно. Пока Грэм считает ступени по дороге до нужной камеры, мозг любезно подбрасывает картинки жертв Потрошителя. Когда Уилл видит знакомую фигуру человека, который чуть наклонившись над столом рисует каких-то людей эпохи Просвещения, он уже готов собственноручно расправиться с убийцей. — Даже в заключении ты не изменяешь своим привычкам и пристрастиям, — в ироничном презрении произносит Уилл, явно имея в виду не листок бумаги и плохо заточенный карандаш. Наверное, Ганнибала злит невозможность создания четких линий из-за отсутствия любимого скальпеля под рукой. Грэм ловит себя на том, что по привычке подмечает эти детали, и немедленно одергивает себя мысленно. — И снова молчишь… Ганнибал продолжает свое занятие, прерванное лишь на несколько мгновений. Даже без своего привычного идеального костюма, в серых неприглядных стенах камеры доктор Лектер выглядит более свободно и собрано, чем Уилл, которого возмущает до крайности равнодушие собеседника. Грэм даже не может описать, какого оно характера: в нем нет презрения или пресловутой холодности, даже вежливым такое равнодушие назвать сложно. У такого равнодушия нет эмоциональных красок. Ганнибал не замечает Уилла не потому, что хочет его поигнорировать, он не видит его, потому что Грэма не существует в той реальности, где теперь живет Лектер. — Этим ты не делаешь свою жизнь проще, — продолжает тем временем Уилл, следя за чуткими движениями грифеля по бумаге. Ганнибал на секунду прикрывает глаза, и его озлобленный посетитель будто кожей чувствует воспоминания Лектера, которые тот выплескивает на свой белый «холст». Уилл с интересом всматривается в само изображение, но он впервые видит эту картину, чтобы правильно что-то интерпретировать. — Я столько раз надеялся, что ошибаюсь, — неожиданно произносит Грэм, и дышать ему становится чуть труднее от сдерживаемого гнева. Ганнибал откладывает завершенный рисунок и берется за очередной незаконченный набросок. Уилл чувствует себя призраком, неупокоенной душой, что приходит к Лектеру напомнить о его грехах. Собственное сравнение кажется горьким и тщедушным, отчего Грэм, не сдерживаясь, выливает на Ганнибала поток своей ярости: — Но нет. Ты тот, кто спокойно резал людей, будто свиней, а после возвращался домой и улыбался, как ни в чем не бывало… — Уилл поджимает губы в презрении, чуть морщась, и качает головой. Ганнибал неожиданно сминает лист бумаги в комок, явно не добившись от собственного рисунка должного совершенства. — Не могу сказать, кто мне омерзителен больше: ты или я сам, наблюдавший за всем этим, — выплевывает эти слова Уилл, уже не обращая внимания на реакцию собеседника. Впрочем, Ганнибал Лектер все равно никак себя не проявляет, просто перебирает наброски, выбирая, что из этого хочется закончить сейчас. Грэм поднимает свой взгляд на заключенного психотерапевта и неприязненно усмехается: — Молчишь? Куда же подевалось Ваше красноречие, доктор Лектер? Может, оно осталось в прошлом вместе с Вашими экспериментами надо мной ради своей выгоды? Ха. Да, я знаю и об этом. Надеюсь, ты хорошо повеселился, пока я не мог себя контролировать. Теперь мы поменялись местами, — голос становится холодным, обвиняющим. Уилл не помнит абсолютно ничего, что происходило в те пару раз, когда он попал под влияние Ганнибала, но было бы глупо полагать, что творилось что-то законное. Разве одного этого не достаточно для ненависти? Доверие — это то, что никогда не касалось их отношений. Липкое чувство потери чего-то действительно стоящего забивает трахею, из-за чего в горле возникает неприятный ком. Ганнибал останавливает свой поиск на немного незаконченном изображении разрушенной церкви, что кажется Уиллу жутко символичным, словно усмешка. Грэм быстро берет себя в руки. — И поверь мне, Ганнибал, я сделаю все возможное, чтобы ты оставался там, где ты сейчас, как можно дольше, — обещает Уилл, ощущая теперь лишь ледяное спокойствие, будто кто-то разом обрубил все эмоции. Профайлер замолкает, и это молчание растягивается на четверть часа. Ганнибал не поворачивается в сторону посетителя, плечи его чуть напряжены, что становится заметным в глухой тишине. Уилл сверлит его взглядом, надеясь хоть на какую-то реакцию, но ничего не происходит. Все это лишь больше укрепляет разочарование Уилла. Время идет, и Грэму нужно возвращаться к работе. Так ничего и не добавив, он отправляется прочь.***
Жар плавится в воздухе, мешая дышать полной грудью, отчего эмоции становятся острее, переполняя не только сознание, но и легкие. Губы слепо тычутся в тело партнера: ребра, шея, скула, смазано в губы. Уилл чувствует себя оголодавшим, ему необходимо больше Ганнибала рядом. — Уилл… — свистящий шепот в полутьме. И неясно, просьба ли это сбавить обороты, или приглашение не сдерживаться и дальше. Грэм мутным взглядом всматривается в глубокие черты лица Ганнибала, он просто не в состоянии контролировать эту жажду. Уилл прижимается носом к ключице Лектера и дышит-дышит-дышит, царапает неровно обрезанными ногтями чужие плечи. — Я поймал тебя, — собственный хриплый голос кажется Грэму неправильным, но эта мысль долго не задерживается в его мозгу. Смешок Ганнибала вновь возвращает Уилла к его центру ощущений. — Весь в твоей власти, — то ли серьезно, то ли насмешливо растягивает Лектер, когда сгорающий Уилл бросает все свои силы на то, чтобы поменяться позициями и взобраться сверху; Ганнибал слишком растягивает процесс, что определенно не устраивает похотливого безумца, что проснулся в профайлере. Уилл не отвечает, Уилл просто доходит до той стадии, где слова совершенно не формируются в сознании. Как же ему хочется трахаться, без всяких сантиментов. Ганнибал, наконец, понимает Грэма правильно: прикосновения становятся грубыми, жесткие пальцы оставляют следы по всему телу, а медленный ритм сменяется резкими бесцеремонными толчками. Боль не отвлекает и ни капли не успокаивает пылающий мозг. Уилл был бы только рад, если бы Ганнибал разорвал его сейчас, выгрыз бы собственными зубами его сердце, потому что Грэму преступно мало того, что есть. Сам Уилл не находит себе места, так много в нем похоти и скрытой ненависти. Его челюсти рвут кожу на груди Ганнибала, и губы окрашиваются в темно-алые тона. Кровь, солено-пряная на вкус, взвинчивает Уилла еще больше. Мысль о том, что ему хочется потреблять Ганнибала, не отпугивает, но заставляет возбуждение барабанить в висках. Кажется, подобные действия Уилла возбуждают Лектера ничуть не меньше, потому что сухой стон проходит вибрацией по всему его телу, а толчки становятся еще более беспорядочными. Уилл задыхается от душного запаха крови в комнате, но лишь всхлипывает и ведет языком по образовавшейся кровоточащей ране. Ганнибал на мгновение задерживает дыхание, но не отстраняется, почти не сбавляя темпа. Уилл чуть ли не зверь, он сам Ганнибал с ворохом темных желаний, он одно с ним целое, скрепленное кровью. По шее Грэма скатываются красные соленые капли, все руки перепачканы в этой жидкости, и они подходят с Ганнибалом к бездне ровно тогда, когда Уилл делится кровавым вкусом со своим партнером, рвано целуя того в губы. Резко открыв глаза, Уилл еще какое-то время видит кровь на собственных руках, но сон отпускает, поэтому морок медленно сходит на нет. Грэм дышит глубоко, но часто, все его тело покрыто испариной, а футболку выжимать можно. «Нет, этого просто не может быть», — повторяет себе Уилл, глядя в потолок. Привкус железа до сих пор мерещится на языке. Уиллу отчаянно хочется верить, что все это лишь жуткий кошмар, который подкидывает ему больное воображение, но сложно обманывать себя, лежа на влажных простынях с темным пятном на трусах. Слишком живо и ярко сохранилась эта картина в голове Грэма. Мужчине становится тошно от самого себя. По крайней мере, теперь он знает, что случилось тогда, когда Ганнибал ввел в его тело какую-то дрянь. Эксперимент выдался на славу! Неконтролирующий себя Уилл, много лишней информации и явно довольный Лектер. Ненависть зацарапалась в груди Грэма. Ганнибал делал вид, что не видит ничего странного в новых метках на теле Уилла, он правдоподобно удивлялся тому, что Грэм не помнил обычного секса, и говорил о том, что профайлеру пора отдохнуть. Сам же Уилл доверчивым дураком не был, точнее не был теперь, когда вел охоту на своего любимого психотерапевта, поэтому первым делом сдал кровь на анализ, в которой быстро вычислили остатки психотропного вещества. Уилл не подал виду, что что-то не так, встретившись в следующий раз с Ганнибалом, он просто прописал это событие в списке причин, почему доктор Лектер должен оказаться за решеткой, и вновь взялся за дело. Чувствуя, как одежда неприятно липнет к телу, Уилл продолжает укладывать новые мысли в голове, смиряясь с реальностью. Ему до нервной дрожи необходимо, чтобы Ганнибал заплатил за произошедшее, потому что меньше всего на свете Уилл Грэм хотел когда-либо узнать о подобных сторонах своей натуры.***
— Таким образом, мы видим, что почерк этого маньяка совершенно уникален, можно сказать, что он отсутствует, потому что ни одно из убийств никак не повторяет предыдущие, — заканчивает свою лекцию о Потрошителе Уилл. Он не заикается о том, что этим маньяком оказался известный всем Ганнибал Лектер, который частенько захаживал на его пары, во-первых, потому, что вина Ганнибала еще не доказана в суде, а во-вторых, какая-то совершенно иррациональная часть Грэма хочет эгоистично присвоить себе это знание о настоящей сущности бывшего любовника. Уилл мельком осматривает помещение. Ни одного вопроса не следует от сонных студентов. Профайлер цепляется взглядом за крайнее место в третьем ряду, где обычно можно было увидеть Ганнибала, который терпеливо ждал Грэма, когда заезжал в штаб. — Все свободны, — невнятно произносит Уилл, после чего студенты с облегчением стекаются к выходу. Глаза Грэма не отрываются от неприметного стула, пока губы механически растягиваются в ответных «до свидания» на редкие прощальные реплики молодых людей. Невольно голову забивают ненужные воспоминания. Уилл уже когда-то рассказывал о Потрошителе, но все было совсем иначе. Ганнибал вошел в лекционный зал где-то посреди размышления Грэма о возможном характере и особенностях неуловимого маньяка Балтимора. Пройдя на свое привычное место, Лектер с интересом всмотрелся в фигуру Уилла, закинув ногу на ногу и сцепив пальцы в замок. Его взгляд был жгучим и немного насмешливым, из-за чего Уиллу хотелось повести плечами, чтобы стряхнуть его. Апатичный рассказ о Потрошителе наполнился красками и каким-то вдохновением, сколько бы Грэм ни пытался этого избежать. — Поэтому мы можем утверждать, что данный человек обладает незаурядной способностью к адаптации в самых различных условиях. Так, он запросто может оказаться вашим другом, вашим коллегой или вашим любовником, а вы и не поймете этого никогда, — пояснил Уилл, взмахнув эмоционально рукой, но, смутившись, заставил себя успокоиться. Ганнибал пристально наблюдал за Грэмом и ухмыльнулся на этих словах. Уилл почувствовал, как что-то зазвенело внутри, но не смог определить, то ли от трепета, то ли от ненавистного страха, который иногда вселял Лектер одним своим видом. «Наверное, его очень веселит, что сейчас я рассказываю о том, какой он жуткий маньяк, а после пойду с ним домой», — подумалось Уиллу. Эта мысль вызвала волну тошноты. Грэму хотелось высказать Ганнибалу, что он не настолько глуп, чтобы не вычислить Лектера, но доказательств пока было катастрофически мало, чтобы выдать себя. Ухмылка сменилась озабоченностью на лице Ганнибала, и Уилл вдруг понял, что молчит слишком долго. Он перевел взгляд на экран, где замысловато была распластана Бекки Вудсток, новая жертва Потрошителя. Щелчок, и слайд сменился, возвращая Уилла в колею лекционного материала. Шумные студенты, наконец, покинули помещение. Уилл устало потер лицо рукой, когда к нему поспешил Ганнибал. Молча накинув пальто, Грэм направился к выходу, Ганнибал шел рядом. — Я всегда в восторге от твоих лекций, — сообщил Лектер обыденно. Уилл улыбнулся уголком губ, и все напряжение исчезло само собой, забирая и глупую обиду. — Ты думаешь, я в это поверю? — немного приподняв брови, поинтересовался Грэм. — Мне действительно нравится следить за твоим ходом мысли, — Ганнибал повернул голову в сторону Уилла и внимательно рассматривал его профиль. — И выискивать в нем дыры для своего психоанализа, — отозвался в ответ Уилл и тоже посмотрел на Лектера. Их шаг замедлился, пока они вовсе не остановились посреди коридора. Ганнибал покровительственно улыбнулся: — Никак не могу это отключить, профессиональное. — Ненавижу весь ваш психоанализ. Чувствую себя подопытной мышью, — раздраженно заявил Грэм, упрямо глядя в глаза Ганнибала, что было ему не свойственно. — Уилл, — осуждающе покачал головой Лектер и скупо улыбнулся. Уилл отмахнулся от философских нравоучений Ганнибала, что готовы были сорваться с губ его любовника. — Ты относишься к Потрошителю иначе, — почему-то завел тему Лектер. Уилл понял, что того снедает любопытство, но внятных ответов у Грэма не было. — … Не понимаю, о чем ты. — В твоей лекции… Это не просто описание, как обычно. Слишком много личной неприязни, — уточнил Ганнибал, вероятно, для того, чтобы у Уилла не было возможности извернуться. Что он хотел услышать? У Уилла не было догадок на сей счет. — На мой взгляд, он просто самый разумный из маньяков, поэтому вполне мог бы себя остановить, но, видимо, ему это не интересно, — в этой реплике не было обвинения или ненависти, что прозвучали в мыслях Грэма. Фраза вышла с налетом грусти, даже жалости к этому маньяку. — То есть тебя раздражает его выбор? — Лектеру заметно не понравилось то, что высказал Уилл, будто он ожидал чего-то иного. Немой диалог вели их глаза. Ганнибал старался докопаться до сути чувств Уилла, но их было так много, что сам Грэм уже не знал, что происходило между ними, и в чем цель этой охоты. Вопросительный взгляд Лектера подталкивал Уилла хоть к какому-нибудь ответу, и ему очень хотелось сказать: «Да, зачем ты все испортил?» Но профайлер промолчал об этом. — Его выбор заставляет многих страдать, не думаю, что я должен быть в восторге от этого, — хрипло произнес Уилл, чуть пожимая плечами и намереваясь продолжить путь. — Да но… — Надо заехать в супермаркет, я вспомнил, что у нас закончились крекеры, — Грэм никогда раньше не перебивал Ганнибала, но он действительно не хотел больше слышать объяснений. От них Уиллу становилось не легче, иногда ему казалось, что их достаточно, что он сможет поверить и принять их в качестве оправдания Лектера, но правда заключалась в том, что они вызывали лишь глухое раздражение и неприязнь. Ганнибал внимательно посмотрел на Уилла, снова поравнявшись с ним в ходьбе, и больше не стал возвращаться к этой теме, зато… — Уилл, опять крекеры? Они же совершенно искусственны! — возмутился Лектер, из-за чего профайлер чуть не рассмеялся. У Грэма никогда не получалось злиться долго, когда в ответ он получал лишь плохо прикрытую заботу. — Но они мне нравятся, — Ганнибалу пришлось смириться с некоторыми привычками любовника, но любовь к вредной еде вызывала в нем особый ужас. Уилл ненавязчиво коснулся пальцами костяшек левой руки уязвленного Ганнибала и, заметив, как взгляд Лектера смягчился, расслабился окончательно. Они направились к машине Ганнибала, оставив нелегкую тему Потрошителя позади. — Уилл! — кто-то кричит у Грэма едва ли не под самым ухом. Профайлер отмирает, отрывая взгляд от стула в третьем ряду. Воспоминание растворяется, оставляя горчащий след. Уилл переводит взгляд на Джека, что выжидающе смотрит на него. — Да? — непонимающе уточняет Грэм. — Идем, нам нужно поговорить, — приказывает Кроуфорд и направляется в сторону коридора, Уилл послушно следует за ним. Идя за начальником и упираясь взглядом в пол, Уилл вдруг осознает, что нестерпимо хочет сейчас крекеров. От этой мысли он чувствует себя больным.***
Уилл садится напротив Кроуфорда, уставившись в завал на рабочем столе. Джек прочищает горло, поправляет пиджак, будто чувствует себя неуютно, а потом серьезно заявляет: — Уилл, тебе нужно заняться делом. — Но я и так веду лекции, — отвечает Грэм, ему не хочется слышать никаких предложений. Его состояние в последнее время напоминает апатию. — Нет, я про оперативную работу, Уилл. Ты слишком увяз в этом деле с Ганнибалом, — настойчиво продолжает Джек. Грэм не понимает, в чем проблема. Больших дел, где бы понадобились его знания, у ФБР сейчас нет. Зачем же тогда что-то менять? — Я просто хочу, чтобы Ганнибал, наконец, раскололся. Он молчит уже два месяца! — чересчур эмоционально восклицает профайлер. Возмущению его нет предела. — Уилл, это нормально. Доктор Лектер — убийца-социопат, сомневаюсь, что чего-то добьемся, — терпеливо поясняет Кроуфорд, как будто говорит с маленьким ребенком. Но Уилл не такой. — Значит, будем стараться лучше, — злость сквозит в словах Грэма. Он не может понять, что сложного в том, чтобы вывести человека на чистую воду, они же ФБР! — Мне кажется, доктор прав, ты пытаешься его подчинить, — Кроуфорд действительно волнуется за состояние Уилла. Такая жажда мести не свойственна миролюбивому профайлеру. — Только для того, чтобы навсегда с ним покончить. То, что он делает, ужасно, — на лице Уилла застывает выражение презрения к человеку, с которым его связывали непростые отношения. — С тобой или с другими? — взгляд Джека прямой, требовательный, но совершенно бесполезный, когда дело касается Уильяма Грэма. — На что ты намекаешь, Джек? — На то, что тебе пора заняться другим делом. С этим мы заканчиваем, — важно отвечает Кроуфорд, закрывая тему. Уилл поджимает губы в неудовольствии. Понимая, что его больше не останавливают, Грэм поднимается с места, чувствуя жгучее желание выпить. Наверное, ему действительно нужно немного расслабиться и выбросить прошлое из головы.***
Шаги твердые, хотя почему-то кажется, что это не так. В душе абсолютный раздрай, но от этого ноги не останавливаются, а продолжают шагать по давно заученной траектории. Уилл издалека кивает охранникам, которые, ухмыляясь, открывают ему доступ к печально известной камере одного психотерапевта. В голове приятно шумит, а в венах кипит храбрость, рождая удивительную настойчивость, которая сейчас гонит Уилла вперед. Уже привычный вид Ганнибала за столом, но в этот раз он сидит с книгой, не спеша перелистывая страницы. Лектер в недоумении переводит взгляд на посетителя, чуть тянет носом воздух, а после, невообразимо (!), откладывает роман в сторону и поворачивается к Уиллу. — Опять не будешь со мной разговаривать? — запальчиво начинает Грэм. Уже с первых секунд Уилл понимает, что ему сложно вести это сражение интеллектов, стоя на своих двоих, поэтому, опираясь спиной о стену, скатывается на пол, напрочь игнорируя стул, что стоит рядом. Даже несмотря на то, что изначально профайлер ведет себя вполне адекватно, сложно не понять, что он приятно пьян. — Отчего же? — подает голос Ганнибал впервые за последние месяцы. Уилл сглатывает горький ком, но вместо того, чтобы торжествовать, начинает злиться: — Какая честь! Доктор Лектер решил ответить на мой вопрос! — Ты пьян. Тебе стоит пойти домой и лечь спать, — мягко направляет его Лектер, чуть улыбаясь. Уилл прищуривает глаза и мотает головой. — Нет! Ты снова со мной заговорил! Я никуда не пойду, — снова усиленно качает головой. — Мне нужно признание! Интонации становятся обиженными, будто Ганнибал развлекался здесь все время, а не сидел за то, что Уилл накопал на него улики, и только поэтому он игнорирует Грэма. Лектер смотрит на Уилла как-то слишком мягко для человека, которого предали. И этот факт тоже раздражает профайлера. — Я уже говорил, что люблю тебя, и ты об этом прекрасно знаешь, — все-таки отвечает Ганнибал, когда Уилл уже готов вновь броситься в атаку. — Да не это признание! Хватит повторять одно и то же. Меня тошнит от этого, — Грэм досадливо бьет кулаком по полу и тотчас морщится от боли. Почему Ганнибал просто не может сделать так, как его просят?! — Хорошо. Уилл сначала не понимает, к чему относится этот ответ, не может же Лектер читать его мысли. Но проведя сложный интеллектуальный процесс, Грэм осознает, что Ганнибал говорил о чувствах. Молчание вновь затягивается, что Уилл пугается. — Нет, не молчи, — ему стыдно за то, что слова похожи на просьбу, но стыд быстро растворяется в благодарности, когда Ганнибал продолжает ему отвечать. — Не молчу. А тебе действительно нужно домой. Не понимаю, как тебя сюда впустили, — его голос тихий и успокаивающий, как всегда вселяющий уверенность, что все будет хорошо. Уиллу хочется заснуть от звука этого голоса, чувствуя прежнее умиротворение. — Не хочу домой. Мне там не нравится, — признается Грэм, ему в кой-то веке просто хочется снова быть откровенным с Ганнибалом. Забыть, что он разговаривает со своим врагом, и снова почувствовать себя на своем месте. Ганнибал молчит, и Уилл переводит на него усталый взгляд со своих потертых серых брюк. Лектер смотрит на него, не отрываясь, между бровей залегла тонкая складочка, он явно чем-то обеспокоен. — Ты не переехал? — уточняет Ганнибал, и его тон такой профессиональный, что Грэм просто не в состоянии ему лгать, поэтому он только качает головой, что, дескать, нет. Ганнибал не ухмыляется, как обычно, хотя Уилл уверен, что сейчас подходящее время для коронной усмешки. — Как давно ты был дома, Уилл? Грэм хмурится, силясь вспомнить. — Сегодня днем, собак кормил, — пожимает плечами профайлер, не понимая, к чему эти расспросы, и чем они могут помочь. — Нет, Уилл. Действительно был дома, — подчеркивает Ганнибал и сверлит Грэма взглядом. Уиллу становится неуютно от таких вопросов. Он себе не хочет признаваться в этом, а уж Лектеру тем более. Ведь на самом деле Грэм так ни разу и не ночевал дома с тех пор, как Ганнибал оказался по ту сторону решетки. Уилл возвращается домой, чтобы переодеться, погулять с собаками, накормить их, но никогда не задерживается более, чем на час. Джек настойчиво предлагает Уиллу съехать, но профайлеру нравится это место, и дом точно не виноват в том, что Грэму пришлось прожить здесь с Потрошителем целый год. — К чему это? Не хочу отвечать. — Ладно, — кивает Ганнибал, больше ничего не уточняя. Слишком тактично для доктора Лектера. — И что это значит? — раздражается Уилл, стараясь подняться в возмущении. — Что ты можешь не отвечать, — спокойно поясняет Ганнибал, хотя в его глазах появляются смешинки. — Вот не надо делать вид, что ты все понимаешь! — выкрикивает Уилл обвиняюще и, словно сдувшись, наклоняется обратно к стене. Ганнибал не отрывает взгляда от Грэма, тот выглядит настолько несчастным, что Лектер не в состоянии его больше мучить. — Тебе нужно признание? Уилл равнодушно кивает, потому что занят борьбой с собственными демонами. Алкоголь в теле разбудил противоречия, а еще снова начинает клонить в сон. — Я всех убил. Это я во всем виноват, — четко произносит Ганнибал, на что Грэму хочется заткнуть себе уши, но, в то же время, горделиво признать, что у него все-таки получилось достучаться до доктора Лектера. Минута ликования проходит, и Уилл осознает, что не знает, что делать дальше, ведь он добился всего, чего хотел. — И все? — И все. Теперь ты можешь спокойно пойти домой и заняться своей жизнью, — объясняет Ганнибал, будто Уилл не сможет продумать весь этот план без него. Хотя, возможно, в данный момент он действительно не в состоянии этого сделать… — Наконец-то. Почему нельзя было сделать этого раньше? — отчего-то злится еще больше Уилл, понимая, что его здесь больше не держат. Он здесь больше не нужен. И теперь следующим этапом его опьянения становится жалость к самому себе. Ганнибал разводит руки и усмехается, становясь самим собой, эгоистичным лицемером. Уилл рад, что не поддался на его очарование вновь. Воинственный настрой возвращается, или просто Грэму приятнее так называть пьяную обиду. Скрипит тяжелая дверь, Ганнибал с Уиллом одновременно поворачиваются к новому посетителю, коим оказывается Джек Кроуфорд. Его лицо немедленно становится недовольным, когда он видит Грэма рядом с камерой Ганнибала. — Доктор Лектер, — кивает Джек в знак приветствия, Ганнибал отвечает тем же. — Уилл, что ты здесь делаешь? Да еще и в таком виде? Уилл подбирается и старается выглядеть более презентабельно, хотя по плохо сдерживаемой улыбке Ганнибала понимает, что у него ничего не выходит. — Выпытывал признание в убийствах. И у меня получилось, — неуклюже отчитывается Уилл, стараясь не смотреть в глаза начальника и не подходить слишком близко, хотя он и так понял, что Кроуфорд обо всем догадался. — Отличная работа, Уилл. А теперь отправляйся домой, — настоятельно советует Джек. — Нет. Не хочу, — упирается Грэм, потому что он пришел совсем недавно, чтобы так быстро уйти. Кроме того, он еще не все высказал Ганнибалу, что хотел. — Пожалуйста, Джек, проследите за ним, — настойчиво просит Лектер, понимая, что с Уиллом сейчас справится только сам Уилл. Профайлер вдруг вспоминает, что он до сих пор ненавидит Ганнибала, а уж Ганнибала, который пытается управлять его жизнью, и подавно. — Вот только твоей заботы мне и не хватает, — зло выпаливает Уилл. — Я сам справлюсь. Не проходит и минуты, как Ганнибал и Джек остаются одни в помещении, потому что возмущенный свободолюбивый Уилл громко хлопает металлической дверью. Ганнибал втайне надеется, что тот все-таки поедет домой.***
Следующие несколько дней не приносят Уиллу облегчения. Собственное поведение заставляет стыдиться, что удерживает Грэма подальше от злосчастной клиники. Но уже на четвертый день Уилл топчется у входа знакомого заведения, проклиная себя за слабость. Он получил все, чего хотел, но не общаться с Ганнибалом никогда не входило в его планы. — Добрый день, — окликает Уилл одного из охранников, когда все-таки находит в себе смелость встретиться с Лектером лицом к лицу, — я… — Здравствуйте, мистер Грэм, мы знаем, кто Вы, — вежливо поясняет мужчина, почесывая неаккуратную бородку. — Тогда вам должно быть известно, куда я направляюсь, — кивает Уилл, но металлическая дверь не открывается немедленно, как обычно. — Да, и мы больше не можем Вас впустить по приказу нашего и Вашего начальства, — пожимает плечами охранник, сочувственно глядя на Грэма. Уилл переводит взгляд на замызганную металлическую дверь, с чуть облупившейся бледно-зеленой краской, за которой, где-то в глубине, скрываются самые опасные преступники, и с трудом может поверить в то, что теперь у него нет доступа к Ганнибалу. — Вы ничего не путаете? — на всякий случай уточняет Уилл. — Простите, но нет. И еще у нас есть для Вас послание, — мужчина шумно копается в одном из ближайших ящичков до тех пор, пока не выискивает сложенный вдвое листок. Грэм забирает записку с вежливым «спасибо» и мало удивляется тому, что она написана рукой Кроуфорда:«Уилл, прекрати от меня прятаться. Я только хочу тебе помочь. Жду тебя в своем кабинете сейчас же. Джек К.»
Добирается Уилл до штаба действительно быстро, чего сам от себя не ожидает. Он расстроен, капельку зол и имеет огромное желание кого-нибудь выпотрошить. Хорошо, может, он чуть больше зол, чем «капельку». Джек на своем законном месте, просматривает какие-то бумаги и совсем не удивлен появлению нерадивого сотрудника; значит, сообщение дошло до адресата. — Почему? — первое, что произносит Уилл, без всяких приветствий. Грэм ходит из стороны в сторону, не желая успокаиваться и сесть на стул. — Потому что для тебя это дело закрыто. Займись чем-нибудь новым. И тебе следует посетить психотерапевта. Это задание очень плохо сказалось на тебе, — поясняет Джек свое решение, но еще до того, как закончить эту фразу, он понимает, что этого не стоило упоминать. — У меня есть психотерапевт! Вы меня к нему не пускаете! — Уилл возмущенно размахивает руками, пытаясь достучаться до сознания Кроуфорда, чтобы тот понял, что так поступать нельзя. Нельзя просто так вычеркнуть из расследования человека, который помог собрать доказательства, и не давать ему видеться с подозреваемым. Это бесчестно! Джек устало смотрит на Уилла. Как образумить сотрудника, он не имеет и малейшего представления. Грэм продолжает возмущенно мерить шагами комнату. — Уилл, лучше признайся, ты неравнодушен к Ганнибалу Лектеру? Уилл замирает от этого вопроса посреди кабинета, трясет головой, будто не верит сам себе, и морщится, словно сама мысль о чем-то подобном вызывает в нем отвращение: — Что за бред ты несешь, Джек? Ганнибал Лектер — убийца-каннибал, — голос у Уилла мягкий, отчего сама интонация становится опасной. Взгляд его холодный и закрытый, что даже Кроуфорд чувствует, какая огромная стена выстраивается между ним и Грэмом. Джека поражает, что он проглядел то, когда Уилл перестал быть немного наивным тихоней-эмпатом, а стал таким вот: отрешенным, немного безумным и совершенно несчастным человеком. — И ты прожил с ним год, Уилл, и при этом выглядел вполне довольным собственной жизнью. Скажу тебе, сейчас ты выглядишь в разы хуже, чем раньше, — подмечает Кроуфорд, но по одному виду Уилла становится понятно, что тот ни за что этого не признает. Следующая реплика является тому подтверждением: — Со мной все в порядке, — отмахивается недовольно Грэм. — Я свободен ото всего этого. — Тогда держи, — протягивает Кроуфорд темно-коричневую папку, на которую Уилл смотрит с опасением. — Что это? — профайлер быстро пробегает глазами по материалу, не вчитываясь. — Твое новое дело, Уилл. Труп нашли сегодня утром, поэтому тебя ждет новый маньяк. У нас уже есть некоторые идеи, кто это может быть. Нужно подтверждение, — чуть улыбается Джек, надеясь, что хотя бы это пробудит Уилла от апатии, которая изредка нарушается эмоциональными вспышками. — Снова под прикрытием? — ужасается профайлер, хотя это никогда не входило в его должностные обязанности, но папка с делом и слово «подтверждение» рождают в нем лишь негативные ассоциации. — А пойдешь? — интересуется Джек, скрещивая пальцы. Уилл сглатывает, смотрит на фотографию тела мертвого мужчины и резко захлопывает папку. — Нет, мне одного раза хватило. Грэм чувствует жуткую неприязнь от одной мысли о том, что ему придется притворяться кем-то другим, делать вид, что другой человек ему нравится, что есть какие-то чувства. Уилл никогда не был актером, чтобы пойти на подобное. Он все еще чувствует, что накрепко связан со своим каннибалом, и даже и шагу не хочет делать в сторону, чтобы это разрушить. Что бы себе ни говорил Уилл, он никак не сможет изменить тот факт, что является моногамным до мозга кости. Так, не порвав окончательно с одним, Грэм даже не задумывался о том, что есть что-то еще. Но сейчас Уилл отказывается рвать. Он уговаривал себя, выстраивал цепочку доводов, пересматривал сотни раз одни и те же фотографии с мертвыми лицами, но все, о чем он мог думать в тот момент: «Пожалуйста, скажи хотя бы слово в следующий раз». Все это постыдно и неправильно, Уилл презирает себя, стоя перед столом начальника, отказываясь спасти чьи-то жизни. — И хорошо, потому что это — обычное дело, — серьезно говорит Кроуфорд. — Нам нужна твоя экспертиза. Почему-то от этих слов Уиллу становится легче, он кротко улыбается, вновь открывает папку и в этот раз углубляется в чтение. Хмурые мысли отступают назад, и профайлер становится полностью поглощенным новым делом. Может, это как раз то, что давно ему нужно? Новый глоток воздуха. Уилл прощается с Джеком и направляется к моргу, где хочет ознакомиться с телом поближе. Настроение отчего-то становится приподнятым, и даже доступ к Ганнибалу Грэм как-нибудь найдет, не в первый раз.***
Уилл пребывает в нервном возбуждении после проделанной работы. Он не спал почти двое суток, но организм все равно не отключается. Джек приказал немедленно отвезти Грэма домой, поэтому сейчас он сидит в салоне черного джипа, который не спеша ползет по бугристой глинистой дороге. Сотрудники ФБР о чем-то шутят впереди, пока Уилл на заднем сидении безучастно считает елки за окном, которых почти не видно из-за того, что ночь медленно накрывает Мэриленд. Когда машина медленно подкатывается к знакомому дому, Уилл обмирает внутри. В окне гостиной горит свет, как маяк, что призывает к себе. Смутно теплое чувство затапливает Уилла, лишая возможности здраво мыслить. Винтики в его голове с трудом крутятся от недосыпа, чтобы остановить неожиданное желание. Уилл еле усиживает на месте, пока машина припарковывается к обочине. Грэм не прощается с этими веселыми увальнями, что подвезли его, спешит к знакомой двери, резким движением вскрывает замок и, едва ли, не вваливается в дом. Собаки радостно гавкают, готовые сбить с ног, так им хочется внимания хозяина. — Я дома, — на выдохе произносит Уилл. Он идет вперед, к гостиной, по дороге почесывая холки собак. - Хей? Уилл осматривает светлую гостиную, но никого не находит внутри, и уж тем более того, о ком думал. Грэм на всякий случай проверяет кухню и ближайшие комнаты, но там такая же пустота, что и во всем доме. Оказывается, что человек, что следит за псами Уилла, оставил для него свет, так как уехал незадолго до того, как вернулся сам профайлер. Это Уилл выясняет, когда звонит Джеку спустя несколько минут своего разочарования. Грэм долго смотрит на своих собак, которые довольно виляют хвостами, и понимает: «Нужно выпить». Уилл впервые так рад тому, что у Ганнибала большой бар, которым теперь можно беззастенчиво воспользоваться. Время расслабиться.***
Череда дней проходит пятном перед глазами. Всё, что помнит Уилл — это большое количество хорошего алкоголя. Как он измудрился выполнять свои обыденные дела, Уилл старается не анализировать. Кажется, Джек пытался достучаться до него несколько дней подряд, но Уилл не открыл ему. Его ни для кого нет. Пусть идет к черту все это человечество со своим больным разумом. Тяжелый, крепко-пьяный сон Уилла нарушает возня возле окна. Грэм шумно сглатывает, но не делает и шороха, голова чугунная. Слышится, как открывается створка, впуская свежий солнечный воздух. Уилл ненавидит солнце, особенно то, что светит ему сейчас прямо в глаза, вызывая неприятные круги под веками, от чего профайлера мутит еще больше, чем прежде. «Замечательно, ко мне пробрался какой-то вор», — почему-то решает отравленный винными парами мозг Уилла. — «Надеюсь, сейчас он заметит меня, и все закончится». Уилл начинает вертеться в постели. Хоть ему и кажется, что он едва ли не уж на сковородке, на самом деле его движения напоминают чем-то активность очнувшегося на несколько минут ленивца. Все, что из этого выходит — мучительный стон. Плотные шторы шелестят по гардинному карнизу, и ненавистные яркие лучи исчезают, отчего Уилл не удерживает вздох облегчения. «Какой заботливый вор», — отмечает про себя Грэм, но потом эта мысль начинает повторяться по кругу, пока до Уилла не доходит ужасающая правда: «Заботливый вор?» Грэм с трудом открывает заплывшие глаза, в надежде побыстрее столкнуться с реальностью. И она действительно предстает перед ним в своем привычном образе Ганнибала Лектера, который чуть морщится от запаха в комнате и осторожно покидает ее, стараясь сильно не шуметь. Уилл хочет что-то сказать, но выходит какое-то невнятное бормотание, которое Ганнибал не слышит. Грэм силится понять, что вообще происходит, но колючая вата в голове не дает сосредоточиться ни на одной дельной мысли. Уилл привстает, пытаясь привыкнуть к тому, что его тело все-таки начинает движение. Взгляд падает на тумбочку возле кровати, где стоит стакан воды, и лежит пара таблеток. «Спасибо, Ганнибал», — с облегчением думает Уилл и медленно тянется за своим спасением, стараясь не расплескать воду из стакана по дороге до собственных губ. Он никогда больше не будет пить. Не в этой жизни. Лекарство начинает действовать уже тогда, когда Уилл заканчивает с душем, поэтому на кухню он спускается вполне сносным, по крайней мере, в состоянии на ведение простенькой коммуникации. Сначала Уиллу кажется, что его потянет в сторону туалета, когда он зайдет в кухню, где наверняка куча запахов, но ничего подобного не происходит, потому что и здесь окна распахнуты, а свежий воздух отнимает все вкусные ароматы, что плывут от плиты. Ганнибал как раз наливает себе кофе и откровенно усмехается, когда видит Уилла на пороге кухни. Да, Грэм и сам прекрасно представляет, как сейчас выглядит, Ганнибал мог бы и сдержаться. Лицо Уилла чуть распухло, огромные мешки под мутными глазами, а его щетина стала больше напоминать какую-то клочковатую бороду, не красавец. — Прошу, молчи об этом, — первое, что произносит Уилл, усаживаясь на барный стул возле ультрамодного серебристого стола. Ганнибал улыбается, чуть пожимает плечами и отворачивается к плите. Когда перед Уиллом выстраиваются тарелки с овсянкой, фруктами, причудливо украшенными яйцами и стакан яблочного сока, он начинает думать, что месть Ганнибала не может быть более ужасной, чем это. — Ешь, — приказывает Лектер и с чувством выполненного долга делает очередной глоток кофе. — Ненавижу тебя, — бормочет Уилл и засовывает в себя первую ложку овсянки, которая с неохотой проползает по пищеводу. — Ненависть — это сильное чувство, я рад, что есть хотя бы оно. Если бы тебе было все равно, я бы расстроился, — серьезно произносит Ганнибал, но Уилл почему-то отчетливо понимает, что тот продолжает над ним надсмехаться. — Как давно я…? — неопределенный взмах руки говорит о том, что Лектеру придется самому догадываться, но он вновь не подводит: — Ты шесть дней в запое, по крайней мере, мне так сказал Джек, — неодобрительно поясняет Ганнибал. — Может, все-таки расскажешь о причине… Уиллу становится стыдно. Он проглатывает дольку киви и сумбурно пытается подобрать ответ, но все они кажутся ему слезливыми и недостойными. Нет, Уилл определенно не может сказать Ганнибалу правду. — Я устал от кошмаров, — наконец произносит он на свой страх и риск, и даже почти не лжет, страшилки ему до сих пор снятся с порядочной частотой. — Что за кошмары, Уилл? — осторожно интересуется Лектер, чуть наклоняясь вперед через стол. — Я не помню. Не знаю, — раздраженно отвечает Грэм, чувствуя себя в ловушке от подобных вопросов. Ганнибал ничего не говорит, только смотрит изучающе на своего любовника, будто даже волнуясь за него. — Хорошо, Уилл. Позже, — он отклоняется назад, давая Грэму прежнюю свободу пространства. — Почему ты здесь, Ганнибал? — наконец спрашивает Уилл, понимая, что еще одна минута молчания не спасет их от этого разговора. — Меня выпустили из-за недостатка улик, а еще потому, что ваш маньяк снова объявился, — улыбнулся нежно Лектер. — Недостатка улик? — настораживается Уилл и сильнее сжимает в руке вилку. Конечно же, у Ганнибала был план, он бы ни за что не дался в руки, если бы у него не было за спиной черного выхода. Подкупить несколько людей не составляет труда, и вот доктор Лектер уже на свободе, очень удобно. — Да, — так же насторожено говорит Ганнибал, и впервые за весь разговор в его взгляде появляется сомнение. — Не догадываешься каких? — Нет, с чего я вообще должен это знать? — злится Уилл на то, что Лектер снова обошел его. Сбежал из-под носа всего ФБР. — Несколько записей наших с тобой разговоров и мой любимый нож, — медленно уточняет Ганнибал, будто Уиллу должно стать легче от этой информации. Ему станет легче лишь тогда, когда кто-нибудь скажет, что он ошибся, и Лектер никогда не совершал всего того, в чем его обвиняет Уилл. — Кто этот новый Потрошитель, Ганнибал? — прямо спрашивает Грэм и следит за реакцией своего ненавистного психотерапевта, не в состоянии что-либо считать, потому что Лектер резко закрылся от него. — Новый, Уилл? — неприятно улыбается Ганнибал. — Не знаю, но я благодарен ему за свою свободу, — довольно грубо продолжает он, развязывая фартук и направляясь к выходу из кухни. — Куда ты идешь? — продолжает злиться Уилл, но к этому начинает примешиваться беспокойство. Он определенно что-то сделал не так, но никак не может понять, что же именно. Почему его мозги никогда не работают верно, когда он общается с Ганнибалом? Не считает же он, что Уилл немедленно забудет обо всех грехах? Лектер ничего не отвечает, лишь поднимается на второй этаж. Уилл сидит еще несколько минут и просто смотрит в тарелку, продумывая, как же начать новый разговор, чтобы при этом Ганнибал не отвернулся от него полностью. Жуткие противоречия разгораются внутри: хочет ли Уилл, чтобы Лектер остался с ним, или нужно немедленно выставить этого маньяка из дома? Уилл приходит к тому, что все решит случай, и тот действительно решает за него. Ганнибал не затаился в их спальне, как сначала подумалось Грэму, он собирает свои вещи, аккуратно укладывая каждый костюм. — Разве тебе можно уезжать? — напряженно интересуется Уилл, все идет катастрофически неправильно. — Из этого дома я точно могу уехать, — отвечает Ганнибал, не оставляя своего занятия. — Куда поедешь? — наверное, Уилл не хочет этого знать, но упорно сверлит взглядом затылок Лектера. — Уилл, нам обоим пора научиться кое-что отпускать, — голос Ганнибала хриплый и тяжелый. — Не имеет значения, куда я поеду, ты не должен больше следовать за мной. Это больше не твоя ответственность. Ты сделал все, что мог. — Ты думаешь, я быстро выброшу мысль о том, что отпустил преступника просто так? — усмехается Уилл и неверяще смотрит на когда-то родного человека. Что за глупый конец… Жужжит молния замка на чемодане, а Уилл продолжает смотреть на Ганнибала, ожидая, что тот скажет еще хоть слово. Почему-то вспоминается весь ужас двухмесячного молчания и хочется больше чужого голоса в пределах этой комнаты. Ганнибал разворачивается и делает шаг в сторону Уилла, останавливаясь в нескольких сантиметрах от него. Грэм чувствует чужое дыхание на губах, и все его тело немеет в ожидании. Большая теплая рука Лектера ложится на шею Уилла так, что у последнего пульс подскакивает. Уилл ждет, но Ганнибал медлит, чуть перебирая кончиками пальцев волосы Грэма. Уилл не выдерживает, и его руки цепляются за рубашку Лектера. Отчего в его горле стоит такой ком? Это не может быть прощанием. Но это оно, Уилл понимает это, когда сухие, чуть шершавые, губы касаются его лба в совершенно целомудренном поцелуе-прощении. Уилл продолжает стоять с закрытыми глазами посреди своей спальни, когда Ганнибал покидает дом. Дверь хлопает, и только тогда Грэм отмирает. Он чувствует свободу и облегчение. Он чувствует, что летит и падает одновременно. Он чувствует, что отныне он снова один.***
Вашингтон, округ Колумбия, Эф-стрит, полгода спустя Часы показывают начало девятого. Ганнибал медленно составляет дела пациентов обратно на полку. Он никогда не торопится с этим, не спешит покинуть рабочие стены, оставляя себе время подумать о прошлом после череды своих клиентов. Возвращение в свой новый дом всегда приводит Ганнибала в уныние, хоть он и старается отключить это чувство в себе. Джинна, его новая секретарша, которую Лектер к чему-то взял на работу, ушла час назад, вслед за последним пациентом, на этот раз так и не предложив кофе, видимо, семнадцати отказов было достаточно, чтобы отбить у нее всю инициативность в их отношениях. Ганнибал очень хочет свой кофе сейчас. Он лжет. Он просто не хочет идти домой. Чем он стал лучше Уилла, который когда-то отказывался делать то же самое? Ганнибал отгоняет непрошенные мысли, застегивает пальто и выходит за дверь в приемную, где сталкивается с мужчиной. — Добрый вечер, доктор Лектер, — мягкий голос чуть гаснет к концу фразы, из-за чего по спине психотерапевта пробегает дрожь. — Вы не вовремя, — спокойно отвечает Ганнибал посетителю, закрывая кабинет на ключ. — Почему же? Я по записи, — настаивает визитер, и Лектер чуть сжимает зубы. — Простите, но я бы запомнил такого пациента, как Вы, — «и отказал бы» не произносит Ганнибал, стараясь не смотреть на мужчину и не думать о том, как тому идет эта темно-синяя рубашка. — В моем расписание нет Вашей записи. — Есть, — улыбается посетитель и тычет пальцем в блокнот с расписанием на столе секретаря Лектера. Ганнибал не выдерживает и все-таки смотрит на запись, которая сделана до боли знакомым кривым почерком:«20:20 Уилл Грэм»
Лектер переводит взгляд на часы, что висят как раз над рабочим местом Джинны и понимает, что посетитель очень верно все просчитал. 20:20. — Хорошо, я приму Вас через несколько минут, мистер Грэм, — сдается Ганнибал и сам злится от того, что чувствует от своего выбора облегчение. — Уилл, — поправляет посетитель, — зовите меня просто Уилл. Ганнибал кивает, чуть улыбаясь, и прячется в своем кабинете, стараясь совладать с эмоциями. Неужели на него вновь началась охота? Но вокруг не происходило ничего странного, он бы заметил. С чего вдруг Уиллу оказываться здесь, ни с того, ни с сего? Ганнибал снимает свое пальто, поправляет костюм и решает, что попытается просчитать шаги Грэма в течение сеанса. — Прошу, — открывает Лектер дверь перед посетителем, который, не задерживаясь, уверенно входит в кабинет и садится в кресло. — Прекрасная обстановка, — вежливо произносит Грэм, проводя рукой по кожаному подлокотнику. — Вина? — интересуется Ганнибал, не зная, как реагировать правильно на такого Уилла. Ему срочно нужно выпить, чтобы вернуть себе равновесие, поэтому он быстро направляется к бару, что в углу кабинета. — Нет, спасибо, мы еще не слишком близки с Вами для такого. Но Вы можете налить себе, если Вам хочется, — отвечает Уилл, будто видит его насквозь, что, возможно, правда. Ганнибал усмехается и все-таки открывает бутылку красного вина, если пациент не против, так почему бы и нет? — Итак, с чем Вы пришли ко мне, Уилл? — спрашивает Ганнибал, садясь напротив посетителя. Уилл молчит, явно смутившись и не зная, как начать. В Ганнибале просыпается радость от того, что он видит нечто знакомое. — Мне не дают покоя мои прошлые отношения, — все-таки выдавливает Грэм из себя. — Что с ними было не так? — Лектер пытается абстрагироваться, пытается смотреть на все профессионально, но ощущает, что вряд ли справится с такой задачей. — Они были ошибкой. Ганнибал молчит, сподвигая пациента делиться своим впечатлением дальше или все-таки просто чувствуя глухую обиду от этих слов. — В них не было доверия, — продолжает Уилл, понимая, что Ганнибал никак не намерен на это реагировать. — Я постоянно ждал, что этот человек полностью раскроется мне, но этого так и не случилось. — А Вы сами были полностью честны с ним, Уилл? — психотерапевт продолжает свой расспрос, пока сам Ганнибал надеется, что все закончится. На Уилла до сих пор нелегко смотреть. — Нет. Я не был, и это все сломало, — признается Уилл, не отпуская взгляд Ганнибала. Это его признание. — Если ваши отношения были ошибкой, то вам обоим стоит просто забыть о произошедшем и жить дальше. — Это не так-то легко, доктор Лектер, я хожу по дому, в котором мы жили, и все кажется не на своих местах. Мне снятся кошмары о том, как этот человек совершает просто ужасные вещи, и я долго не могу успокоиться после, потому что, просыпаясь, не нахожу его рядом и начинаю думать о том, что все мои сны — это никакие не сны, — чуть с горечью заявляет Уилл, качая головой. Он выглядит уставшим, Ганнибал замечает это только теперь. — Вы просто хотите быть уверенным в том, что Ваш партнер смог пережить расставание с Вами и удержать себя от неприятностей. Это нормально для долгих отношений, всегда возникает забота и некая ответственность за человека, даже когда ваши отношения себя изжили, — отзывается Ганнибал, чувствуя легкую ностальгию по прежним временам. — Нет, доктор Лектер, это не так. Я знаю, на что способен этот человек, теперь знаю, — Уилл вдруг достает из своей сумки знакомый Ганнибалу нож, тот самый, который пропал из улик. Лектер удивленно смотрит на профайлера. — Я нашел его в собственных вещах, когда занимался стиркой. И, предвосхищая Ваш вопрос, я не помню, как он оказался у меня, как и те записи разговора. Ганнибал вдруг начинает улыбаться и забирает свой нож назад. Это еще ничего не значит, но все равно внутри растекается теплое чувство. Ганнибал думал, что именно Уилл вытащил тогда его из тюрьмы, но когда тот категорично заявил, что не имеет с этим ничего общего, Лектер понял, что жестоко ошибся в человеке, которого любил. Он собрался тогда и ушел, вычеркнув Уилла из своей жизни, раз тот был не способен на ответные чувства. — Что это могло бы значить, Уилл? — спрашивает Ганнибал, проводя пальцем по чуть затупившемуся ножу. Кожа лопается под давлением острого железа, и подушечка пальца становится красной от крови. Лектер задумчиво слизывает алую жидкость с пореза и встречается с каким-то голодным и темным взглядом Уилла, который немедля отводит глаза. — Я думаю, что Вы и сами знаете ответ на этот вопрос, доктор Лектер, — отвечает Грэм, прочистив горло, он смотрит на бокал с вином психотерапевта, явно жалея, что не согласился на предложение в начале разговора. Ганнибал ухмыляется, Уилл никогда не произносит ничего, что можно хоть как-нибудь связать со словом «любовь», но всегда именно это он и имеет в виду. Неизвестно по какой причине, Уилл стыдится этого чувства, но Ганнибала всегда забавляет, как Грэм обходит эту тему. — Полагаю, что это мало что изменит. Раз обманув человека, Вы можете даже не надеяться, что он вновь ответит Вам взаимностью, — изрекает Лектер простую истину и делает глоток вина, перекатывая терпкую сладость на языке. — Ему придется это сделать, потому что я больше никуда не денусь, — спокойно произносит Уилл. Ганнибал улыбается, вслушиваясь в эту самоуверенность. — Знаете, мои хорошие друзья после того, что случилось, посоветовали мне сменить дом, чтобы все забыть. — Это верное решение. Вам действительно станет лучше вдалеке от напоминаний, коим стал Ваш дом, — кивает медленно Ганнибал, смутно представляя, к чему же ведет Грэм. — Я решил последовать их совету. Месяц искал подходящее место. Оно очень хорошо от меня спряталось, доктор Лектер. Но я всегда хорошо мог найти то, что хочу, если представлю, куда оно может уйти, — Уилл улыбается каким-то своим мыслям. — Теперь я переехал в Вашингтон, и живу здесь. И мне очень нравится этот кабинет, я бы хотел, чтобы Вы стали моим психотерапевтом. — А если я откажусь? Сейчас у меня достаточно клиентов, — Ганнибал вдруг понимает, что время начинает снова идти, он даже и не замечал, как его жизнь остановилась после того, как он уехал из Балтимора. Он не станет доверять больше Уиллу, но кто отменяет их игру в кошки-мышки? — Значит, я перееду в соседний дом рядом с Вашим, — пожав плечами, отвечает Уилл. Он тоже чувствует вкус этой игры, отчего его глаза загораются в азарте. — В восемь, каждую среду, — соглашается Ганнибал. — В среду и пятницу, — поправляет его Уилл. Он оказывается жутко настырным, когда захочет. — Вечер пятницы почти выходной день, — голос Ганнибала становится хриплым, штаны начинают больно давить в области паха. — Именно так, доктор Лектер, именно так, — усмехается Уилл, встает со своего кресла, накидывает пальто и выходит из кабинета, не прощаясь. Ганнибал еще какое-то время просто сидит и допивает свое вино. Мысли он оставляет на потом. «Грубо, Уилл. Очень грубо».