За секунду до смерти восходит солнце

За секунду до смерти приходит холод. Он появляется на кончиках пальцев, легкий и незаметный, как иней погожим зимним утром, сначала и не досадный совсем, но потом густеет, схватывает ладони тоненьким ледком, ползет выше, к локтям и плечам. Морозная корка становится толще, сковывает тесными доспехами тело, проникает все дальше и глубже... А тогда она достигает груди. Сердце начинает биться хаотично и отчаянно, словно хочет вырваться из клетки ребер раз и навсегда. Тело сводит болезненной судорогой. Воздух в груди становится гуще, словно обжигающая магма, забивает трахею и бронхи, ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни закричать... Тогда появляется она. Она стоит у меня в головах и просто молча смотрит в лицо. Ее голубые, как льдинки, пустые глаза не выражают ничего. Ее руки холоднее даже чем лед, что сковал меня. Ее дыхание — дуновение северного полуночного ветра. Ее имя — Смерть. Она молча улыбается и медленно протягивает руку. Полупрозрачные пальцы все ближе и ближе, и когда, кажется, надежды уже совсем нет... За секунду до смерти восходит солнце. Пробегает теплыми пальчиками по руке, острым лучом, что вонзается чуть выше локтя, разбивает ледяной панцирь, аккуратно, почти нежно поправляет одеяло... — Пульс сто двадцать на шестьдесят — слышу я, как только мое сердце снова начинает биться, воздух возвращается в свое привычное состояние, а боль отпускает. — Реанимировали. Солнце вздыхает, то ли облегченно, то ли даже счастливо, забирает за ухо медную прядь выбившуюся из-под белой шапочки, быстро, почти неощутимо проводит ладонью по моей щеке... и исчезает. Только мелкая дробь невысоких каблучков все еще звучит где-то на грани угасающего сознания. Я снова засыпаю, обещая себе, что, как только я выкарабкаюсь, — а я обязательно выкарабкаюсь — с этой треклятой комы, то скажу ей, насколько она теплая. Насколько... живая. А пока... За секунду до смерти приходит холод.