soul

Вся боль и страдания - Вот, что делает тебя человеком. В истекании кровью есть красота, По крайней мере, ты что-то чувствуешь. Хотел бы я знать, на что это похоже: Иметь волю к жизни. Хотел бы я знать, на что это похоже: Найти место, где я свой, но... ...Принимать всё как есть - Вот, что делает тебя человеком. Взлёты и падения на жизненном пути, Чтобы получать вторые шансы. Хотел бы я знать, на что это похоже: Беспокоиться о том, что правильно, а что нет. Я хочу, чтобы кто-нибудь мог помочь мне отыскать, Отыскать то место, где я свой, но... Я - машина, Я никогда не сплю, Мои глаза всегда широко открыты. Я - машина, Часть меня Хочет, чтобы я просто мог хоть что-то чувствовать. Я - машина, Мне ни за что не уснуть, Пока не исправлю то, что сломано. Я - машина, Часть меня Хочет, чтобы я просто мог хоть что-то чувствовать.

Three Days Grace – I am Machine

- Я думаю, вам нужно взглянуть на это. Молодой помощник протягивает мне черную коробочку, чем-то похожую на бархатную упаковку для обручального кольца. - Что там? - выдыхаю я устало, сгорбившись под грузом неуемного горя. Я не хотел больше видеть никого из исследовательской лаборатории и отдела машиностроения. Я просто хочу поскорее придать земле механическое тело, сейчас покоящееся в квартире Рейты. Похороны назначены на завтра, поэтому приезжать в офис этим утром, чтобы подписать бумаги на расторжение контракта и соглашение на выплату неустойки было слишком тяжело. Я хочу домой. Я устал... - Мы смогли извлечь из жесткого диска данные последней недели работы андроида. Остальная информация была потеряна из-за замыкания систем обеспечения и перегрева механизма. - Я больше не хочу иметь с вами ничего общего. Оставьте себе, - твердо отвечаю я, поднимаясь со стула. Остальные сейчас прощаются со стаффом после учиненного в кабинете директора скандала, но угроза Аоя о передаче истинного положения вещей в СМИ остудила гнев начальства. Сама мысль, что общественность узнает о том, как компании удавалось обманывать скорбящих фанатов в течение целого года, означала полный крах PS Company, которая после раскрытия правды могла потерять всех своих работников и музыкантов. Кроме того, забастовки поклонников, суды, обвинения в аморальности и мировой скандал были обеспечены, и вряд ли после всего этого создатели лейбла смогут вернуться в музыкальную индустрию. Да и андроид остался у нас, так что в случае попытки директора опровергнуть наши обвинения и подать иск за клевету, мы сможем предоставить доказательства в подтверждении наших слов. Благодаря этим козырям нас и отпустили восвояси, даже удалось уменьшить сумму долга в два раза. Один минус - теперь мы, как и Alice Nine, на самостоятельном содержании. А это значит, что деньги брать неоткуда и не у кого, и придется полагаться только на собственные силы и наших фанатов по всему свету. Но ничего страшного. Выкрутимся. И не такие стены ломали. Вот только без Рейты это будет намного сложнее... - И все же, - паренек преграждает мне путь, словно не услышав отказа, и мне приходится снова остановиться. - Просмотрите записи. - Зачем? - безэмоционально отзываюсь, смотря сквозь юношу. - Оставьте нас уже в покое. Мы пережили достаточно. Больше я не вынесу. - Я понимаю. И карту принес без согласия наставников, - не отступает мальчишка, снова подавая коробку. - За это мне грозит увольнение, если не уголовное дело за кражу материалов особой важности в мировой науке. - Что? - я наконец опускаю взгляд на горящие серьезностью и юношеской пылкостью глаза. - И зачем ты подвергаешь себя такой опасности, даже зная, насколько нам осточертело все это? - Потому что я знаю, каково это - терять лучшего друга, который даже не успел пожить на этом свете, - парень продолжает держать руку на весу, не двигаясь с места. - И мне так же, как и вам, паршиво на душе от того, что они сделали с Рейтой-сан. Омерзительно от мысли, что я участвовал в этом проекте. Поэтому я буду только рад уйти из технологической компании и науки в целом. И именно поэтому эта карта должна остаться у вас. Последний раз, Уруха-сан, примите эту фальшивку. В ней есть кое-что, что поможет вам успокоиться и избавиться от вашей болезни. Это все, чего я прошу. И пусть я только помощник и ассистент, я все равно чувствую себя причастным к вашему нынешнему состоянию и бесчеловечному отношению к жизням людей. Поэтому, пожалуйста... - Хорошо, - я забираю из ладони юноши коробочку, сунув ее в карман джинсов. У меня просто нет сил спорить с ним и дальше. - Это все? - Не выбрасывайте чип. Посмотрите записи. - Ладно, я обещаю открыть его. А теперь дай мне пройти. Я больше не хочу находится в этой компании ни минуты. - Если вдруг вы захотите поговорить со мной, позвоните мне. Я оставил визитку, - тихо заканчивает парнишка, отходя в сторону, и я быстрым шагом направляюсь прочь из ставшего чужим и отвратительным здания, в котором мы когда-то были так счастливы, как уже никогда не будем. - Уруха, - окликает Кай у лифта, хлопнув одного из помощников по плечу. - Мне поехать с тобой? - Не нужно, - отказываюсь я, забирая сигарету у подошедшего Аоя. - Хочу побыть один. - Если будет совсем тяжело... - Да, конечно. Извини, что не попрощался со всеми. Скажи, что я буду рад увидеть их вне этих стен, когда все закончится. Лидер кивает, и я захожу в железную кабину, скрываясь от глаз своих друзей и персонала за подвижными створками. Сейчас я хочу напиться. Напиться так, чтобы наутро не чувствовать ничего, кроме головной боли, разрывающей череп на куски. И так я и сделаю. В квартире Рейты. Рассказывая оставшемуся без хозяина попугаю о нашей юности, рядом с накрытым простыней телом на диване... - Я вернулся, - произношу в темноту, осторожно прикрывая за собой двери. Сейчас я хотел бы обмануться снова, встретив на пороге удивленного внезапным визитом друга, в последний раз. Но ни Акира, ни его копия больше не выйдут навстречу одной и той же походкой, и это к лучшему. Нам пора попрощаться с измотанной душой на два тела и отпустить ее в лучший мир, где Рейта наконец-то сможет оставить свою боль навсегда. И, быть может, заберет туда и нашу тоже, хотя бы частично. Иначе мое сердце разорвется прежде, чем смирится. Я молча прохожу в гостиную, первым делом наталкиваясь взглядом на силуэт мужчины под простыней. Он лежит на диване так, как и положено, со сложенными на живот руками, чьи пальцы переплетены в жесте молитвы. - Прости, что потревожил. И, отведя взгляд от искусственного тела, я первым делом опускаю пакеты с выпивкой на журнальный столик перед диваном и иду кормить Кейджи, сейчас дремлющего под накидкой на клетке. Слишком много простыней, которые что-то скрывают. И оттого я срываю накидку уверенным движением руки, разбудив встрепенувшуюся от испуга птицу. Мне нужна хоть одна живая душа здесь, в темноте опустевшей квартиры, которую мы не сможем продать. - Привет, кроха, - выдавливаю улыбку насильно, насыпая зерна из коробки в кормушку. - Как ты тут? Скучаешь? Улыбка сползает с лица, и я плотно сжимаю зубы, силясь подавить очередной поток слез. Получается. Но каким трудом?.. - Мы тоже скучаем по нему. Не переживай, я заберу тебя к себе... В конце концов, он так любил этого попугая. Всегда усаживал его на свое плечо, когда что-то делал, и позволял ему беспрепятственно летать по дому, даже если он марал вещи и мешал репетировать. Они даже телевизор смотрели вместе, развалившись на диване. Кейжди всегда устраивался на груди басиста, получая свою порцию ласки от длинных музыкальных пальцев, выглядя при том таким счастливым, что я даже завидовал птице. Я не успел ни полежать на крепкой груди, ни насладиться его прикосновениями... И это то, о чем я жалею больше всего. Хлопаю ладонями по карманам в поисках сигарет, которые помогли бы мне немного унять расстроенные нервные струны, и вынимаю из брюк коробку, которую принял за пачку, только сейчас вспоминая о ней. Это какой-то чип, вроде, или карта памяти, которую меня вынудил забрать тот парнишка. И мне совсем не хочется изучать ее содержимое, так что я решаю просто выкинуть последнее напоминание о роботе в мусорную корзину, но... Стоит мне повернуться к ведру для бумаги у столика, как что-то останавливает меня просто бросить коробку в ворох исписанных бумаг. "Я знаю, каково это - терять лучшего друга, который даже не успел пожить. Поэтому, пожалуйста..." Этот мальчишка рисковал не только своей работой, но и свободой, вынося чип из лаборатории и передавая его в мои руки. Хотя бы ради этого бессмысленного риска стоит глянуть, что внутри... Я выдыхаю, отправившись на поиски ноутбука басиста, по пути заглянув на кухню, чтобы достать из шкафчика два бокала под алкоголь. И мысль о том, что теперь так будут проходить все мои вечера, заставляет сердце болезненно сжаться в груди. Из-за того, что копия Рейты была с нами так долго, я все еще не могу осознать и принять потерю. Всякий раз путая робота с другом, я жил в иллюзии счастья, привыкая к андроиду снова и снова, и оттого потеря кажется такой свежей и огромной, что мир рассыпается в прах с той же силой, что и в первый раз. Если бы не машина, я бы не реагировал так остро. Но теперь мне кажется, что Акира утонул только вчера, и скорбь с новой силой охватывает грудь и больную голову. Все из-за того, что нам не дали нормально попрощаться с ним и осознать потерю в полной ее мере. Но после завтрашней церемонии все начнет налаживаться. Только нехватка чистого низкого смеха среди нашего останется невыносимым бременем. Мы всегда будем чувствовать, что чего-то не хватает. Словно вырвали кусок из плоти или оторвали руку, заставив жить инвалидами. Всегда нас будет преследовать чувство, что мы неполноценные, что что-то не так, что нет чего-то очень важного, что всегда было с нами, и это чувство потерянности не отступит до последнего вздоха. Мы всегда будем оглядываться за спины, надеясь увидеть знакомую фигуру позади, но будем натыкаться на пустое место, сбиваясь с ритма. И всякий раз чувство подавленности при этом взгляде будет стирать улыбки и вызывать это ощущение "инвалидности", которое не подавить протезами и записью баса, вместо живой игры. Я зажмуриваюсь, глубоко втягивая в себя застоявшийся воздух. Я не должен давать волю эмоциям. Разве мало целого года молчаливых истерик и слез? Но даже сейчас я чувствую себя в инвалидном кресле, пытаясь встать на ноги, которых нет. Всю оставшуюся жизнь я не смогу заполнить эту пустоту в груди. Это слишком жестоко, Аки. Очень жестоко. Я забираю ноутбук из спальни, возвращаясь в темную гостиную, в которой шуршит семенами и щелкает клювом Кейджи, расправляя крылья. Устанавливаю чудо техники на столике, открываю бутылку сакэ и разливаю ее содержимое по бокалам, ткнув на кнопку питания. - Мы - рок. За тебя, Акира. Я опустошаю бокал залпом и снова тянусь за бутылкой. Забыться это не поможет, но иначе я точно слечу с катушек. Отмеряю очередную порцию спиртного и наконец возвращаю свое внимание к черной коробочке. Открываю крышку, находя под ней обычную карту памяти, подходящую как к компьютеру, так и к сотовому телефону, и без интереса вставляю ее в ноутбук, прижимаясь губами к краю бокала. На экране выскакивает быстрый доступ, а после - несколько папок, в которых находятся лишь зашифрованные программы поведения, разобраться в которых я бы все равно не смог. И лишь одна папка, подписанная, как видео, остается понятной и простой для моего восприятия. Я кликаю по значку и загружаю запись, опустившись в кресло рядом с диваном и все же находя в кармане куртки свои сигареты. Я не знаю, зачем делаю это. Зачем заново заставляю себя проходить через этот Ад. Зачем снова открываю начавшие рубцеваться раны, но жду, когда откроется видеоплеер, устало закуривая. И первое, что я вижу, развернув запись на весь экран - свою гостиную, на фоне которой расположились различные значки и символы, показывающие роботу нужную только ему информацию, и зеленое окно посередине, с надписью "Батарея заряжена. Блокировка снята". Блокировка искусственного тела... Щелкает кнопка "Ок", и окно исчезает, оставляя на экране только мой телевизор на стене и тумбу под ним. В нем отражается сидящий на диване андроид и я. Лежащий на широком сидении и уложивший голову на колени робота. В тот вечер я уснул прямо так, измотанный событиями после концерта. Дата в углу записи - следующий день после выступления, два часа ночи. За неделю до гастролей по городам и за неделю до "смерти" искусственного разума на сцене, перед ошеломленной толпой. - Он включился самостоятельно? - понимаю я, когда камеры начинают двигаться. Но... раньше мы не замечали ничего подобного. Конечно, после подзарядки функции, которые отключались во время пополнения батареи, вновь начинали работу, но робот не двигался, пока его не отсоединяли от источника электроэнергии. Наверное, всему виной вышедшая из строя система охлаждения. Из-за перегрева некоторые функции могли быть повреждены, что и привело к отклонению от прописанной до мелочей программы. Я подаюсь чуть ближе, забравшись на кресло с ногами. Зрачки андроида ловят в свой объектив панораму моей гостиной слева направо, и вновь останавливаются на экране плазмы, замечая наше отражение на черном прямоугольнике. Я вижу, как черные капли в серых озерах расширяются, приближая изображение, и фиксируются на моем отражении. Быстрый анализ данных тут же выдает в углу видео схожую картину из какого-то фильма, где актеры замерли в тех же позах, что и мы, и робот опускает голову вниз, теперь уже находя меня самого на своих коленях. Он сканирует мое лицо, подтверждая личность, и лежащая на моем плече рука, под которую я и забрался, когда укладывался, медленно поднимается вверх, освобождая от своего веса. Механические пальцы сжимаются со свойственной машине резкостью, а после плавно разжимаются, находя нужную манеру и темп. И робот тянется к моему лицу, чтобы в следующую минуту с особой осторожностью завести упавшую на щеку прядь челки за ухо... Я ударяю ладонью по пробелу, останавливая запись, и понимаю, что задыхаюсь. От шока, который испытал в тот момент, едва не выронив из ладони бокал с сакэ. - Что за черт?.. - шепчу судорожно, резко оборачиваясь ко все еще неподвижному телу под простыней, скрывшей андроида с головой. Это не программа. Черт бы меня взял, но это не программа! Может, я просто схожу с ума? До белой горячки еще бутылки три, а привыкший к алкоголю организм не мог утонуть в пьяном угаре от одного бокала. Но мы все очень хорошо знаем, что было заложено в алгоритм поведения машины. R-1 был создан для общения с репортерами и фотографами, выхода на сцену и подражания чужой жизни. Во время репетиций он всего лишь следовал командам лидера, не проявляя никакой инициативы, потому что ее и не должно быть, и не было. Да и не разговаривал ни с кем, покуда к нему не обращались. А обращался к нему в основном только я один, запутавшись в сущностях, остальные просто напросто игнорировали фальшивку. Они не могли даже сидеть рядом с ним, не то, что общаться. Все сторонились механическую копию, и лишь я один всегда сопровождал его и был рядом. - Это просто какой-то сбой, - шепчу сам себе, сделав пару глубоких вдохов. - Он был на грани поломки. Контакты замкнуло. Вот и все. Но пальцы дрожат, замерев над клавишей пробела, чувствуя неладное. И я лишь спустя пару минут сумел возобновить просмотр, нервно вытягивая вторую сигарету из пачки. Камеры снова двигаются, и робот встречается "взглядом" с фоторамкой на журнальном столике, где стояла наша с Акирой фотография, и изображение вновь увеличивается, застывая крупным кадром на несколько долгих минут. Андроид бездействует, заставляя меня напрячься и дергано выпустить дым перед собой, а после камеры резко перескакивают на отражение на экране телевизора, сосредотачиваясь теперь на искусственном лице. Я вздрагиваю от резкой смены картинки, расплескав сакэ. А после обзор скрывает красное мигающее окно, предупреждающее о поломке. "Внимание! Система охлаждения не отвечает. Требуется немедленная замена деталей." Я не раз наблюдал, когда при повреждении той или иной части механизма андроид тут же сообщал о проблеме и переключался в режим сна, дабы приостановить работу системы и оградить себя от окончательного выхода из стоя. В такие моменты он переставал двигаться и реагировать на нас, включалась функция защиты, встроенная с целью сохранить слишком дорогостоящую модель, и железное тело фиксировалось в настигшей его в тот или иной момент ошибки позе. Сдвинуть его в этом случае было невозможно, лишь перенести в другое место, но усадить или выпрямить не было никаких шансов. Однажды он замер на репетиции, подбросив, как Акира, бас вверх, из-за чего гитару пришлось ловить Аою, вовремя оказавшемуся рядом. Робот же остался смотреть в потолок с протянутыми к нему руками, пока техники не выявили проблему и не починили его. Но сейчас я видел своими глазами, как андроид... проигнорировал предупреждение, выбрав кнопку отказа на окне. А в нижнем углу экрана тут же возникла уменьшенная картинка с записью прошлого вечера. "Он должен умереть на сцене. Он так хотел умереть на сцене, стоя рядом с нами!" Это мой голос... И мои дрожащие в рыданиях плечи, пойманные в объектив, когда я обнимал его. Почему... Ошибка снова возникает красной рамкой, перекрывая вид на гостиную, но в ответ на нее робот снова воспроизводит ту же запись, заставляя исчезнуть в отклонении запроса. И так продолжается еще несколько раз, пока андроид не взламывает систему защиты, отключая анализ состояния механизма. А я снова ударяю по пробелу, подскочив с кресла и бросившись к окну, чтобы впустить в квартиру немного свежего воздуха. Это невозможно. Невозможно, невозможно! Это четкий алгоритм действий, программа, которая не может быть нарушена самой же программой! Техники могут отключить ту или иную функцию, но робот следует прописанным правилам, потому что сам является этими самыми правилами, и никак иначе! Это похоже на вирус... Вирус может менять и искажать работу систем. Вредить данным и даже удалять их, разрушать диск изнутри, даже ломать железо! Но как робот мог подхватить такой вирус, откуда? Не было ни единой возможности. Выход в интернет для сбора данных происходит по проверенным сайтам, которые не меняются независимо от ситуации. К тому же, разве антивирусник не борется с такого рода проблемами? Он должен был по крайней мере отключиться! Но та запись после концерта... Где мы настаивали на смерти басиста, все вместе. О, нет, только не говорите мне про искусственный разум! Но сейчас мне вдруг стало страшно. Страшно оттого, что я неделю засыпал рядом с сошедшей с установленного сценария машиной. И она могла сделать все, что угодно, пока я видел сны и не подозревал о поломке. - Но ничего не сделала, - шепчу сам себе, обернувшись, и быстро возвращаюсь к ноутбуку, возобновив просмотр. Мне нужно узнать, что еще вышло из-под контроля техников. И выяснить, почему ассистент главного конструктора отдал мне карту. Устранив систему защиты, робот снова опускает голову вниз, и следующие два часа, которые пришлось проматывать, следя за картинкой, андроид смотрит на мое спящее лицо, не двигаясь. Я вижу лишь его ладонь, касающуюся моих волос. Из-за напоминания зелеными иероглифами в верхнем левом углу экрана о весе стальной руки, машина не опускает кисть на мою голову, держа ее в минимальном расстоянии от моей шеи - это стандартные установки, не вызвавшие удивления. Удивление появляется, когда камеры снова начинают движение, и я вижу, как робот наклоняется ко мне всем корпусом, находя на просторах всемирной паутины несколько фотографий, одинаковых по смыслу, где изображены двое людей, один из которых держит на руках второго. И андроид, пару минут примеряясь к положению своих рук, все-таки продевает их под мою спину и колени, отнимая мое тело от подушек. Я задерживаю дыхание, когда машина, зашумев поршнями в ногах, плавно и четко поднимается с дивана со мной на руках, и оглядывает гостиную еще раз, ища и выделяя мишенью двери в мою спальню. - Как ты сделал это? - спрашиваю одними губами, боясь произносить вопрос в слух, когда робот делает первый шаг к дверям. В этот момент кабель, погруженный в его ухо, натягивается и выскакивает из гнезда, из-за чего на экране снова всплывает окно-сообщение: "Источник электропитания отключен", - и робот, на минуту обернувшись на сорванный провод, возобновляет движение к раме. Долго стоит перед дверью, определяя положение петлей и ища способ открыть ее с ношей на руках, и наконец-то толкает деревянный пласт ногой. Тот поддается, и псевдобасист вносит меня в темную комнату. При помощи картинок и коротких роликов из известных фильмов он так же укладывает меня на кровать и даже накрывает одеялом, после чего остается просто стоять возле нее... До самого утра, смотря на то, как я ворочаюсь в простынях, хмурюсь во сне и сбиваю подушку к краю матраца, и уходит в гостиную за минуту до сработавшего будильника. Садится обратно на диван, самостоятельно возвращает разъем провода в ухо, и замирает. А спустя пять минут я выползаю из спальни, помятый и почти не отдохнувший. - Я проснулся в спальне, - вспоминаю я, чувствуя, как сердце пускается в скачки за ребрами. В тот день я действительно проснулся в спальне. Но совершенно не помнил, что засыпал в другом месте, не обратил внимания. - Выспался? - тихо спрашиваю, вынимая штекер из машины, и та привычно реагирует на голос, поворачивая голову. На экране тут же возникают варианты ответов: "Все хорошо", "Уже давно так не высыпался!" и "Еще как! Готов прямо сейчас вернуться на сцену!". Но и тут система дает сбой, и то, что я слышу в ответ... - Выспался. А ты, Уруха? И это впервые, когда робот интересовался чьим-либо состоянием. Я прерываю запись, потому что знаю, что будет дальше, и погружаюсь в свои бешено закрутившиеся мысли, прижимая кулак к губам. В него не было заложено беспокойство о других. За весь год "Рейта" не задал нам ни одного вопроса, касающегося здоровья. Совсем. На интервью, где вопросы и ответы прописаны в сценарии, андроид, конечно же, повторял фразы, вроде: "А ты так не думаешь?" или "Разве ты не устал, Руки?", но это было частью общей актерской игры и предварительных репетиций. За объективом камер я не добился от него ничего подобного. Он лишь отвечал на мои вопросы и задавал свои, касающиеся той или иной темы, направленных на технику разного вида спорта, игры на гитаре и так далее - в познавательном плане. И тут я вспоминаю... "Устал?" Это было первым, что произнес робот, когда я предложил ему пойти домой, дабы уберечь от механиков, рвавшихся заменить систему охлаждения в гримерке после аварийного отключения. Как мы могли не заметить этого? Слишком устали, нервы дали о себе знать? Почему я не обратил на это внимания?.. - Он выбрал свой вариант ответа... И, как оказалось дальше, не в последний раз. Я проматывал записи следующих пяти дней, замечая подобные ситуации снова и снова. В камерах продолжал мелькать только я один, потому что другие даже не смотрели на робота, и все свое внимание он обращал на меня. И если бы не это, я бы не заподозрил ничего необычного в поведении искусственного музыканта. А ответы на вопросы продолжали приходить из ниоткуда, как человеческие размышления, как продолжались и "дежурства" по ночам у моей постели. И под конец пятого дня, за два дня до концерта, робот самостоятельно покинул репетиционную, которую нам предоставили по приезду в другой город. В тот день мы действительно были удивлены тем, что машина молча вышла за двери, когда как раньше все время сидела в стороне от группы, ожидая очередной команды от лидера. И мне выпала возможность увидеть вольные передвижения воочию, вместе с техникой дойти до автомата с кофе, встретить на пути Каолу, который ошарашенно вложил в механическую ладонь пару купюр в ответ на просьбу робота одолжить денег, и сделать заказы... По два стакана с напитками в каждой руке, андроид вернулся в комнату и остановился рядом с Аоем, который обернулся на него с неприкрытым безразличием. Но когда "басист" отдал ему стаканчик, Юу, опустив взгляд в черное озерце в пластиковой посуде, вдруг замер, распахнув глаза в хорошо угадывающемся шоке. А в другой момент из его глаз покатились слезы, без причины, без соответствующей окраски на лице - внезапно, удивив даже самого Широяму. И я понял только сейчас, почему. Андроид знал все о Сузуки Акире. И знал нас, как "приложение", не оснащенный глубинными знаниями о каждом участнике, так как память его тоже имела свои границы и была забита до отказа разного рода функциями и установками. В базе данных не числилось ничего о вкусах и пристрастиях "коллег", и нас с самого начала предупредили об этом. Я накрываю ладонью глаза, все-таки не удержав соленых капель, размывших картинку. - Ты принес его любимый кофе... После того, как он пожаловался на жажду. Он всем принес определенный сорт. - Не может быть! Этого не может быть! Я срываюсь с кресла, бросившись прочь из гостиной. Рыдания с новой силой согнули меня пополам, уронив на пол в кухне. А я все не мог поверить в то, что произошло. И не мог простить себе, что даже тогда мы не заметили подвоха, позабыв о том, что храниться за неживой оболочкой робота. У него не было этих знаний. И он даже не воспользовался интернетом, чтобы найти в одном из тысяч интервью информацию о наших вкусах к напиткам. Строки поиска не было на экране. Фотографий из твиттера и инстаграма, где Руки выкладывал фото пластиковых стаканчиков с названием кофе - тоже. А это значит, что... - Акира. Я хватаюсь за стол, шатко поднимаясь на ноги, и бегом возвращаюсь в гостиную. Подлетаю к дивану и срываю с холодного тела простыню, упав на колени перед вышедшем из строя блондином. И мне кажется, что я схожу с ума, вглядываясь в закрытые силиконовые веки и легкую улыбку на губах, так и оставшуюся на лице после поломки. Но это не мог быть ты... Это не мог быть ты, Акира! Все, что угодно, сбой, вирус, короткое замыкание, но не ты... Потому что это невозможно. Такого не бывает! - Откуда ты узнал?.. - шепчу севшим голосом, хватаясь за сценический костюм. Но ведь то, что я увидел - было на самом деле. Так откуда... - Рей... Рей, - я утыкаюсь в стальную грудь, задрожав от возобновившейся истерики. Это игра воображения. Я болен. Мой врач сказал так. Я психически нездоров. Машина на такое не способна. Никто, кроме Акиры... Неужели я снова убил его своими же руками? ...Последняя запись - наш концерт. Я смог посмотреть ее, когда убедился в своем сумасшествии. Или убедил себя в нем, устав выплескивать эмоции на не подлежащее ремонту тело. Бутылка опустела за это время, и я сидел на полу, откинувшись спиной на ребро дивана. Моя голова касалась искусственного плеча, и я смотрел. Смотрел концерт до момента, когда на экране одна за другой стали выскакивать предупреждающие красные рамки. "Опасность! Перегрев внутренней системы!". "Опасность! Батарея вышла из строя!". "Опасность! Система движений нарушена!". "Опасность! Началось возгорание двигательных жидкостей!". "Опасность! Датчики распознавания внешней среды отключены!". "Опасность! Началось плавление контактов!". "Опасность! Полная остановка работы механизма через тридцать секунд! Требуется аварийное отключение!" Но робот игнорировал. Каждое предупреждение, продолжая играть свою партию. А они все выскакивали и выскакивали, закрывая обзор на зрительный зал. Пока время не истекло, и андроид, поднимая вверх кулак, не отклонился назад, падая спиной на жесткий пол сцены. В последние секунды все окна закрылись, а камеры перескочили с зала на меня. В тот миг я обернулся, провожая взглядом летящее вниз тело, а потом - звук падения и щелчок. - Ко... йю... - голос исказился до механического и затухающего, растягиваясь неестественной зажеванной записью, и я, смотрящий на растягивающиеся в улыбке губы и с трудом сдерживающий себя от публичного срыва, исчез с экрана. В одну секунду запись оборвалась и зашипела, заходясь сначала серой рябью, а после и вовсе отключившись. И мой видеоплеер спросил меня, хочу ли я повторить просмотр. Бутылка падает на пол, звякнув у моих ног. Я остался совсем пустым, в тишине чужой гостиной. Один на один со своими чувствами, которые на время оборвались тоже, лишая меня любых своих проявлений. Я не мог двигаться и думать, не мог говорить и даже видеть, ослепнув после завершения последних просмотренных кадров. А после на автомате поднялся, словно и сам стал машиной, и пересел на диван, опустив механическую голову андроида на свои колени. Убрал прядь высветленной челки за ухо, усыпанное серьгами, служащими кнопками команд, и просидел так до самого утра, уставившись в выключенный телевизор напротив нас. На столике рядом с потухшим ноутбуком стояла рамка с фотографией, такой же, как и у меня дома. Мое настоящее имя - Такашима Койю. И я никогда не слышал его от того, что осталось от последних технологий будущего на моих коленях. Провода за мягкой кожей сплавились и слились с металлом. Чипы сгорели. Батарея отказала и тоже расплавилась, соединяясь с тяжелым корпусом. Двигательные жидкости после перегрева остались коррозией где-то внутри. Его невозможно починить, но... Так и должно быть. - Это был ты, Акира? - шепчу пересохшими губами, перебирая светлые пряди пальцами. - В последний раз, рядом с нами... Но даже если я не прав, теперь это не имеет значения. Мы похоронили стальное тело рядом с могилой Рейты, как живого человека. Я показал записи своим друзьям, и мы поняли, что ни в каком другом месте мы его не оставим. К тому же, на процессию пришли тысячи людей, от которых нельзя было скрыть даты погребения. Фанаты узнали даже ее, неведомо как. На кладбище их не пустила полиция, которая не могла проигнорировать подобной шумихи, а могилы были на приличном расстоянии от забора, так что пришедшие не могли точно определить, у какого точно надгробия мы остановились, укладывая букеты на плиты. Нам пришлось изменить имя андроида, чтобы никто не запутался в одинаковых иероглифах и чтобы фанаты приходили именно к Рейте, а не к его копии, которая тоже заслуживала особого внимания. Но это уже наша забота, и пусть так и будет. - Почему я чувствую себя так паршиво? - тихо спрашивает Аой, не сводя черных глаз со свежей могилы. - Почему, Уруха? - Сначала я тоже окрестил себя его убийцей, - понимаю без объяснений, сжимая руку гитариста в своей. - Но, думаю, он сам хотел этого. Раз продолжал игнорировать системные предупреждения. - Это точно был он, - Матсумото смахивает слезы со щек, и его дрожащие губы растягиваются в вымученной улыбке. - Иначе не объяснишь. - Не знаю. Я запутался. Я уже ничего не понимаю, - Ютака подносит к губам бутылку с водой. Его руки тоже трясутся от пережитых эмоций. - Что с этим мальчиком? Ассистентом? - Я позвонил ему, - просто отвечаю, отворачиваясь от могил. - Знаете... у него родился брат. Я отдаю фотографию новорожденного лидеру и неспешно покидаю место скорби. - Подожди, Уруха... это ведь... - Правда же? - оборачиваюсь за плечо, улыбнувшись. - Этот упрямец... совсем не хочет отдыхать от земной жизни. И это тоже невозможно. Но, как ни странно... верить в невозможное - теперь мое хобби. А мы можем спокойно продолжать идти вперед. Ведь теперь я точно знаю - у него все хорошо.