***
После того как Северус вернулся к себе из гостиной Слизерина, нарисовался Дамблдоров эльф и пропищал, беспрестанно кланяясь на каждом слове: „Директор-сэр желает видеть профессора-сэра!“ Просто не домовик, а лавочник из Чайна-Тауна. Сощурится — не отличить. Тьфу! Не ожидая ничего хорошего, Снейп явился на зов. Как он и думал: в кабинете директора наметился очередной преподавательский междусобойчик. Нужно же обсудить распределение! Обязательно сегодня! Как можно упустить такой достойный повод, чтобы ни хрена не выспаться! Северус уселся в свой любимый темный угол и прикрыл глаза. Слушать рассуждения о детях, с которыми они еще и двух слов не сказали, он не собирался, поэтому, укрепив по максимуму окклюменционные щиты и нацепив на лицо лучшую из своих патентованных мерзких гримас, чтобы никому даже в голову не пришло к нему обратиться, принялся обдумывать ситуацию. А она не нравилась категорически. Вот просто до зубовного скрежета. Во-первых, какого Мордреда происходит? Ясно как день, что подобную масштабную акцию с едой мог санкционировать только Сам. Магия Хогвартса, от которой зависят домовики, просто не позволит им провернуть такое без распоряжения директора. Во-вторых, только Слизерину так неимоверно повезло или все столы удостоились столь сомнительной чести? Интересно, а что будет, если он прямо сейчас спросит, например, Минерву: «Коллега, моим „змейкам“ уделяют эксклюзивное внимание или ваших „львят“ тоже травят?» Снейп хмыкнул, прикидывая свои шансы на то, что нынешнее воплощение Мерлина на земле хватит удар. Нет, пожалуй, не с его везением! В-третьих, где были зелья? В пище или на посуде? Все в школе едят, как говорится, из одного котла. Он, Северус, готов поручиться, что на столе профессоров было чисто. Логично предположить, что дело именно в посуде. В-четвертых, когда это началось? Судя по реакции слизеринцев, они в курсе уже давно, и эта информация чуть ли не передается студентами из поколения в поколение. А почему он ни сном ни ду… Снейп почувствовал, что его дергают за рукав мантии, и открыл глаза. Все благородное собрание во главе с Дамблдором уставилось на него. – Северус, вы что, спите? — возмутилась Макгонагалл. – Вы правы, Минерва. Странное желание в… — он демонстративно взглянул на часы, — половине третьего ночи. Даже не знаю, что это я вдруг? Макгонагалл вспыхнула, другие профессора попытались скрыть усмешки, а Флитвик, не сдерживаясь, тоненько захихикал. – Между прочим, мы говорим о вашей студентке. Эванс. – Что она уже успела натворить, раз удостоилась отдельного обсуждения в первый же день? Наступила вам на хво… простите, оговорился, на любимую мозоль, Минерва? – Не надо ерничать! Она маглорожденная! А учитывая, какое отношение к ним на Слизерине, я надеюсь, вы не бросите ее на произвол судьбы? – Конечно, брошу. Я всегда так поступаю: плюю на своих студентов. Кстати, запамятовал, это мой факультет лидирует по количеству несчастных случаев? Или… О нет, кажется, ваш. – Мы сейчас не об этом! — подскочила Макгонагалл. – Разве? А мне показалось, что мы обсуждаем невыполнение деканами их служебных обязанностей, — буквально прошипел Снейп. – Ну-ну, не стоит ссориться! — Дамблдор примиряюще поднял руки. — Минерва, мы же все знаем, как Северус опекает своих студентов. И, коллеги, действительно пора расходиться. Завтра, то есть уже сегодня, будет тяжелый день. Профессора подхватились и практически бегом бросились к двери. – Северус… на два слова. „Не успел!“ — мрачно подумал Снейп, возвращаясь на свое место. Дамблдор ласково улыбнулся. – Не обижайтесь на Минерву, мальчик мой. Вы же понимаете, что она принимает близко к сердцу судьбу дочери Лили. Впрочем, как и вы, насколько я помню, не так ли? Снейп вопросительно поднял брови. – Я о нашем давнем разговоре, — напомнил ему директор. — Вы тогда, помнится, так переживали за судьбу девочки. – Это было давно, — безразлично протянул профессор. – Да, — пожевал губами Дамблдор, в глазах которого блеснул довольный огонек, — пожалуй. В любом случае, я рассчитываю на вас. „Что ж, тон я, похоже, взял верный“, — подумал Снейп и холодно спросил: – В чем конкретно? Вы хотите повесить на меня что-то еще? Знаете, мне иногда кажется, что мои обязанности размножаются простым делением, как инфузории. – Ах, Северус, эти ваши метафоры! Не волнуйтесь, я прошу всего лишь понаблюдать за девочкой. Меня немного смущает, что дочь бедной Лили, — директор на одно короткое мгновение удовлетворенно улыбнулся, увидев отсвет застарелой скорби в глазах Снейпа, — и сестра мальчика-который-выжил попала на Слизерин. Думаю, вас тоже. – Не вижу повода. – Вы по собственному опыту знаете, как тяжело маглорожденным и полукровкам на зеленом факультете, не так ли? Северус недоуменно посмотрел на него. – Сколько лет прошло с тех пор, как я стал директором! — мечтательно протянул Дамблдор. — Знаете, первый год я никогда не забуду. Вы, кажется, именно тогда поступили в Хогвартс. Худенький мальчик в поношенной мантии. Вы были чем-то очень расстроены. Как я теперь понимаю, распределением Лили в Гриффиндор. Сидели, уставившись в стол, и ничего не ели. Директор понимающе смотрел на стремительно мрачнеющего, как грозовое небо, Снейпа. – Прямо как эта девочка сегодня. Может, она хотела поступить на другой факультет? Или ее обидел кто-нибудь из слизеринцев? Это было бы весьма кстати, — задумчиво произнес он, поглаживая себя по бороде. — И будет совершенно замечательно, если к поступлению Гарри в Хогвартс девочка окончательно разочаруется в Слизерине. – Вы что хотите, чтобы я устроил ей невыносимую жизнь? — Северус не верил собственным ушам. — Простите, вы в своем уме? Одно дело лепить из меня образ врага для всех остальных факультетов. Но демонизировать в глазах собственного! Как вы себе это представляете? Дамблдор осуждающе посмотрел на него. – Вы вовсе не создаете образ врага, мальчик мой! Сколько раз я объяснял: вы лишь показываете детям оборотную сторону жизни, наглядно демонстрируете, — он поднял указательный палец к потолку, — что в ней не все будет легко и просто, что некоторые люди… – Сволочи? — выплюнул Снейп. – Да, увы! Кто-то же должен! Тем более, вы никогда особо не стремились к налаживанию отношений с окружающими. Или что-то изменилось? „Если бы не Непреложный обет, с каким удовольствием я бы его убил!“ — Северус прикрыл глаза и представил себе несколько красочных сцен умерщвления Альбуса Дамблдора. Стало легче. Мысленно досчитав до десяти, он раздельно произнес: – Все слизеринцы находятся в зоне моей ответственности. Я защищал их, защищаю и буду защищать. Травли не будет. Ни-ког-да. – Кто же мешает вам защищать ее перед другими профессорами? Да ради Мерлина! — Дамблдор укоризненно поцокал языком. — Есть менее радикальные способы осложнить жизнь. С вашим-то опытом! Просто не вмешивайтесь в ее отношения со слизеринцами. И они сделают все сами. Да, вы не снимаете баллы со своих, но провинности не спускаете и отработки раздаете щедро. Я-то знаю. Пара месяцев отработок. Разве это травля? Нет, воспитательный момент. Да не мне вас учить! Девочка должна понять: поступление на Слизерин было ошибкой и там рассчитывать ей не на кого. Тогда будет проще выбрать верную сторону, когда придет время. Это все и ради ее блага тоже, поймите!***
Северус уже давно не удивлялся методам дорогого начальника. Наверное, с того самого Хеллоуина. Тем не менее, после сегодняшнего разговора его ощутимо трясло. У себя в гостиной он плеснул в стакан немного огневиски и сел к камину. После глотка его слегка отпустило, и он обессиленно откинулся на спинку кресла. М-да, заснуть ему сегодня уже точно не грозит. Итак, если отбросить тот факт, что вся беседа с Дамблдором была, мягко говоря, весьма будоражащей, больше всего его зацепила одна деталь: день собственного распределения. Сейчас, оглядываясь на свое школьное прошлое, Северус вдруг осознал, что, будучи студентом, ни разу не ел и не пил за праздничным столом именно 1 сентября. Действительно, на первом курсе он так переживал из-за распределения Лили и насмешек однокурсников над его потрепанной мантией и магловскими манерами, что ему просто кусок в горло не лез. А в конце того учебного года Люциус Малфой, взявший над ним негласное шефство, подарил ему артефактное кольцо, распознающее яды, сказав лишь: „Носи, пригодится!“ Люц тогда заканчивал Хогвартс, а ему самому было всего двенадцать. И он, естественно, не задумывался о причинах подобной щедрости. Кстати, это кольцо до сих пор украшает его мизинец. А все последующие годы — спасибо Мародерам, отлавливавшим его в поезде! — вечер 1 сентября он стабильно проводил в больничном крыле или в слизеринской спальне, зализывая физические и душевные раны. Может, поэтому он и не был в курсе ситуации? Хотя это его, шпиона хренова, совершенно не оправдывает. Надо, пожалуй, написать Люцу. Пусть слегка осветит этот вопрос. В любом случае, необходимо выяснить, что подливают студентам. Однако единственное, что он может пока сделать, сварить зелья-реактивы и держать их наготове. Благо, срока годности у них нет. Северус сделал глоток. Что ж, определившись как-то по первому вопросу повестки дня, предстояло решить более сложный: что делать с Мелиссой? За эти годы он привык следить за жизнью девочки, негласно опекать, радоваться успехам и переживать из-за неудач. Но все это было на расстоянии. И это его… устраивало? Да, пожалуй. Он всегда был одиночкой, у него не было родных и близких. Нельзя сказать, что он тяготился своим одиночеством. Просто не знал другого состояния. И все же он ждал приезда девочки в Хогвартс. Ему казалось, что тогда в его жизни появится человек, который разглядит его за шелухой масок. Который уже его разглядел. Северус не мог забыть восхищенный взгляд четырехлетней крохи, когда он, как фея-крестная, организовал ей отдельную комнату в этом ее клоповнике. Мерлин, что же у него за жизнь, если это самое счастливое воспоминание за последние семь лет! Нет, портить ей жизнь он не позволит, это даже не обсуждается! У местного Манджафоко(1) достаточно марионеток в личном театре. Обойдется! Кроме того, Снейп уже весьма недвусмысленно дал понять своим старостам, что девочке необходимо помочь влиться в коллектив. И нейтральное отношение ей гарантировано. Остальное зависит от нее. И все-таки. Что он будет делать теперь? Как съязвил чертов Дамблдор, налаживать отношения с окружающими? Болтать о жизни? Пить чай с печеньем? А на каком основании? И с чего он взял, что это нужно девочке? По большому счету, все эти годы он был кем-то вроде почтовой совы. Часто у людей возникает желание поболтать с совой? Или попить с ней чай? Возможно, лучшее, что он может сделать, это продолжать направлять издали и сохранять дистанцию. Дистанцию, как со всеми студентами-слизеринцами. Как со всем населением этого чертового земного шарика. Да, пожалуй, это лучшее решение. Но почему тогда так паршиво?***
Проснувшись рано утром, Мелисса села на кровати и, едва коснувшись ступнёй пола, отдернула ее обратно. Полы были ледяные. Да и не только они: в комнате, мягко говоря, было прохладно. „И чего я ждала? Подземелья все же. Вряд ли в древнем замке есть система парового отопления. Странно, что я не замерзла ночью“. Взяв палочку, Мелисса исследовала кровать. О диагностических чарах она знала уже где-то год: словесную формулу и движение рукой заучила, как „Pater Noster(2)“, а вот использовать еще не приходилось. Ну, не было в приюте заколдованных вещей! Заклятие сработало. Кровать чиста, а вот на пологе были согревающие чары. С одной стороны, просто замечательно: ночью она точно не простудится. А с другой, ей же здесь не только спать. Значит, по поводу климата определенно нужно было что-то придумывать. Мелисса, исходя из своих нынешних знаний и умений, видела всего два возможных решения проблемы. Во-первых, те же самые согревающие чары, простенькие и не очень затратные. Она их знала и применять умела. Но подпитывать их постоянно? У нее, может, и потенциал, о котором ей все уши прожужжали, но она пока далеко не Моргана, чтобы шестнадцать часов подряд поддерживать заклинание в рабочем состоянии. Второй вариант казался более перспективным: руны. Тут у нее опыта, конечно, немного. В сущности, нет вообще. Но почему бы не попытаться? Руны тем и хороши, что они либо сработают, либо нет. Кроме того, будучи однажды активированными, они могут действовать долго. Все зависит от силы, которую она вложит. А получится с комнатой, с одеждой будет еще проще. Она просто вышьет рунную формулу на подкладке всех мантий. Решив вечером серьезно озаботиться этим вопросом, Мелисса выпрыгнула из кровати и, прокручивая в голове различные подходящие к ее проблеме рунные комбинации, побежала в душ. Возникла очередная заминка: краны там были, а вот вентилей нет. „Волшебница ты или нет!“ — возмутилась девочка собственному ступору. Легкого магического прикосновения хватило, чтобы вода потекла. Чуть дольше пришлось корректировать ее температуру. Покончив с водными процедурами, Мелисса оделась, погладила спящего на шесте ворона и, взяв сумку с книгами, вышла в общую гостиную факультета. У камина сидели старосты, Элен и Гектор, и тихо переговаривались. Заметив Мелиссу, они замолчали и пристально на нее посмотрели, явно ожидая чего-то. Девочка поздоровалась и села на соседний диван. Были сомнения, может, стоит поинтересоваться, что они от нее хотят. Но, подумав, что язык у них есть, нужно будет — спросят, достала справочник по рунам и погрузилась в чтение. Какое-то время царило молчание, а потом Берк, недовольно покачав головой, поднялась. – Ладно, Эванс. Идем в душевую, я тебе все покажу. Палочку не забудь. Мелисса удивленно посмотрела на нее. – Для чего, Берк? Я уже умылась. Староста остановилась так резко, будто налетела на стену. – Каким образом? Мы вчера не сказали тебе заклинание. Поэтому и сидим здесь в такую рань несусветную. Что ты использовала, Эванс? – Магию, — продолжала недоумевать Мелисса. – Я, вроде как, колдунья. – Без словесной формулы? — дошло до Элен. — Чистый поток энергии? – Ну, поток — это громко сказано. Это же не высшая трансфигурация! – Неплохо у маглов в приютах готовят к школе магии, — усмехнулся Гамп, потом повернулся к Элен и произнес. – Все, как мы и думали, Берк, она минимум полукровка. И явно хороших кровей. – И какое отношение к этому имеют ванные комнаты? — удивилась Мелисса. – Самое прямое. Маглокровки в Слизерине грязью зарастут. Изначально, как ты понимаешь, в замке не было системы канализации. Ее организовывали уже много позже. Корвин Гонт, ответственный за перестройку… – Гонт? — переспросила девочка. – Да, древний, уже угасший род. Потомки Величайшего змееязыкого. Так вот, сбила… Сейчас в школе, во всех уборных и душевых, кроме слизеринских, магловская система: вентили, рычаги, что там еще у маглов? А в нашем Доме нет. Либо заклинание, либо беспалочковая магия. Хотя бы на элементарном бытовом уровне. И чистокровных этому учат с детства. Чтобы банально в ванне с палочкой не мыться. Чему, кстати, Элен и собиралась тебя сейчас учить, — рассмеялся Гамп. — Не у всех сразу получается, но это не повод омагливаться! – Да, мы считаем, что у факультета Слизерин самый верный подход, — подхватила Берк. — Магия для волшебника это вторая пара рук, вторая пара глаз. Ты не должна задумываться, заходя в темную комнату: зажигать Люмос или искать этот, как его… – Выключатель? — уточнила Мелисса. – Именно, — сказал Гектор. — Поэтому мы и удивились, когда декан вчера попросил нас помочь тебе освоиться, сказав, что ты из приюта. Видишь ли, Эванс, шляпа к нам даже полукровок практически не распределяет. Декан был последним за Мерлин знает сколько лет! А ты слишком правильно себя ведешь. Плюс это кольцо. Я так полагаю, тебя спрятали у маглов во время войны. Непременно сходи к гоблинам, пройди проверку родства. Наверняка узнаешь о себе много интересного! Колдовать без палочки могут маги, в жилах которых течет древняя кровь. Маглорожденные на такое не способны в принципе. Мелисса улыбнулась. – Спасибо за совет. А что, наш декан — полукровка? – Да, но он потомок древнего рода и очень силен, — ответил Гектор. — Кстати, не рекомендую обсуждать вопросы крови с представителями других факультетов. У них это считается неприличным. – Дикие люди! — подхватила Элен. — Цель любого волшебника усилить свой род и закрепить в потомстве магические способности. И лучше все выяснить заранее, чтобы потом не было неприятных сюрпризов. В гостиной стали собираться другие студенты, и разговор пришлось закончить. Старосты объявили, что в течение нескольких месяцев будут сопровождать первокурсников в столовую и на занятия, чтобы они не заблудились и привыкли к замку. После чего все направились на завтрак в Большой зал. На столах стояли овсянка, оладьи и тыквенный сок. Боул и Хиггс выжидающе посмотрели на Мелиссу. – Я написал вчера отцу. Думаю, свое кольцо получу только к обеду, — пояснил Люциан. – Чисто, — сказала девочка. Ребята, проголодавшиеся за два дня, положили себе огромные порции. Сделав глоток тыквенного сока, Мелисса поняла, что большей гадости в жизни своей не пробовала. Мальчики тоже кривились. Не желая мучиться, она взмахом руки очистила стакан, а потом таким же образом наполнила его водой. Демонстративно хлопнув себя по лбу, Боул и Хиггс вытащили палочки и проделали ту же операцию. Правда, Теренсу пришлось колдовать вслух. – Ну, ты сильна, — признал он. — Сможешь мне помочь с невербалкой? Она мне плохо дается. Родители очень недовольны. – Можно попробовать, — согласилась девочка. В этот момент, к ним подошел староста и раздал расписания уроков. С утра у них была сдвоенная трансфигурация, а после обеда сдвоенные зелья. Причем все занятия проходили совместно с Гриффиндором. „Интересно, — подумала Мелисса, — расписания специально составляются так, чтобы страв… укрепить межфакультетскую дружбу?“***
Профессор Макгонагалл в своей кошачьей ипостаси лежала на собственном столе и сурово поглядывала на первокурсников. В этот раз набор у гриффиндорцев был очень большим — двадцать шесть человек, а у слизеринцев всего пятеро. Значит, на всех занятиях кто-то постоянно будет сидеть в одиночестве. Зная по опыту, как дети любят все делать скопом, она ждала толкучки, давки, споров кто, где, с кем будет сидеть. Но получилось не совсем так, как она думала. Эванс просто молча прошла и спокойно села одна за первую парту. Слизеринцы заняли два стола за ней. А вот ее гриффиндорцы чуть ли не побоище устроили, выясняя, кто и где будет сидеть. Причем первую парту во втором ряду никто занимать не хотел. Слизеринцы смотрели на эти споры почти с жалостью. А поняв, что представители другого факультета униматься не собираются, пара „змеек“ — кажется, Роули и Селвин, — собрали учебники и пересели за этот несчастный, игнорируемый гриффинцорцами стол. Потом они посмотрели на однокурсников и подняли брови вверх, словно спрашивая: „Видели идиотов?“ Оставшиеся на месте слизеринцы дружно закатили глаза, будто отвечая: „Таких? Ни разу!“ Наконец, все расселись по местам. Прозвенел звонок, но Макгонагалл не спешила объявлять о своем присутствии. Класс снова начал гудеть. Оглядывая учеников и мысленно отмечая самых шумных, она столкнулась взглядом с Мелиссой Эванс, которая внимательно за ней наблюдала. „Ах, да, — вспомнила Минерва, — я же превращалась перед ней. Что же, действительно, время. Пора!“ В прыжке профессор превратилась из кошки обратно в человека. Гул голосов сразу затих. – Трансфигурация — один из самых важных и сложных разделов магии. Поэтому никакое нарушение дисциплины на моем уроке недопустимо… После традиционной речи Макгонагалл продемонстрировала возможности трансфигурации: нужно было заинтересовать студентов. Она превратила свой стол в овцу и обратно. Ученики зашумели. В этот раз в предвкушении того, как они сами будут превращать предметы мебели в животных. Профессор быстро разубедила их в этом, объяснив, что, во-первых, это будет еще не скоро, а во-вторых, не все смогут овладеть трансфигурацией на подобном уровне. Затем, собственно, началась лекция. Самая что ни на есть обычная вводная лекция. Две-три дельные фразы на пару пинт воды: что такое трансфигурация, какая это важная наука и, конечно, как она им всем пригодится в жизни. Но в отличие от магловской школы не перечислялись ни выдающие мастера трансфигурации, ни открытия, которые они совершили. Только вскользь упоминались уже известные Мелиссе законы Гэмпа. Хором повторив слова заклинания и проработав все вместе движение палочкой, студенты приступили к практическим занятиям. Профессор раздала каждому по спичке, которую нужно было попробовать превратить в иголку. Пока она ходила по классу, наблюдая за первокурсниками, Мелисса, для которой это был давно пройденный этап, успела превратить спичку трижды. Сначала без слов, жестов и палочки. Затем невербально, помогая себе взмахом руки. И, наконец, так, как они только что учились. Это было самое простое и быстрое превращение, поэтому Мелисса позволила себе немного пофантазировать. Иголка получилась очень красивой, с изящными узорами вокруг ушка. Когда, довольная собой, она откинулась на спинку стула, к ней подошла Макгонагалл. Профессор схватила иглу и внимательно осмотрела со всех сторон. Затем, с минуту посверлив Мелиссу взглядом, она отменила превращение. – Повторите, мисс Эванс. Мелисса коротко взглянула на Макгонагалл, которая стояла перед ней, скрестив руки на груди, и взяла в руки палочку. Через секунду перед ней лежала точная копия предыдущей иголки. В классе все замерли. Профессор трансфигурации, надо отдать ей должное, пришла в себя достаточно быстро, за какие-то секунд тридцать. – Мисс Эванс, задержитесь после урока. До конца занятий никто больше не смог превратить спичку, но посеребрить и заострить ее смогли четверо слизеринцев. Макгонагалл присудила им по баллу. Еще один гриффиндорец смог только заострить спичку и получил за это два балла. Студенты Слизерина лишь пожали плечами: любой тренер играет на стороне своей команды. Прозвенел звонок. Макгонагалл задала длинное эссе, рекомендовала больше тренироваться и отпустила студентов. Боул и Хиггс предупредили Мелиссу, что дождутся ее, и также покинули аудиторию. Девочка вопросительно посмотрела на профессора трансфигурации. – Итак, мисс Эванс, несмотря на запрет, вы колдовали летом, — строго сдвинув брови, сказала Макгонагалл и, не дождавшись ответа, возмутилась. — Почему вы не отвечаете? – Простите, профессор, я не поняла, что это был вопрос. – Вы осознаете, насколько это несправедливо по отношению к другим ученикам? Я требую объяснений. Теперь на законных основаниях, — язвительно сказала профессор. „Ясно. Наш летний разговор не вписался в ее картину мира, — отрешенно подумала Мелисса. — Что ж, объяснимся, не будем разочаровывать“. – При нарушении положений указа о разумном ограничении применения волшебства несовершеннолетними, министерство магии высылает нарушителю предупреждение, а его магическому опекуну копию, — процитировала девочка параграф указа и уточнила. — В администрацию школы Хогвартс поступало подобное уведомление от министерства? – Насколько мне известно, нет. С чего вы взяли? – Значит, я не колдовала летом, профессор, — спокойно сказала девочка. – Вы понимаете, что это невозможно! Ребенок не может с первого раза выполнить трансфигурацию предмета, если никогда до этого не занимался. – Да, профессор, понимаю. Вы мне убедительно это доказали. – Что вы имеете в виду, мисс Эванс? – Раз я не получила баллов, значит, трансфигурация мне не удалась, — пожала плечами девочка, слегка улыбнувшись. У Макгонагалл от возмущения перехватило дыхание. – Не забывайтесь, мисс Эванс! Преподаватель здесь я! — помолчав немного, она заявила. — Десять баллов Слизерину за отличную выполненную трансфигурацию. И минус десять баллов за пререкание с профессором. Можете идти, мисс Эванс. Когда девочка подошла к двери, Макгонагалл произнесла медленно, словно размышляя. – Кстати, я ведь могу потребовать вашу палочку для проверки… Мелисса обернулась и также невозмутимо пояснила. – Согласно положениям того же указа, изъятие палочки и ее проверку производит сотрудник отдела контроля над волшебством несовершеннолетних по письменному запросу министерства или аврората в присутствии декана факультета, на котором учится нарушитель. Макгонагалл заскрипела зубами: ну, ничем ее не проймешь! А Минерве почему-то, она сама не понимала почему, очень хотелось, чтобы поведение девочки укладывалось в привычные рамки. – Откуда вам это известно, мисс Эванс? – Это новый для меня мир, профессор, я старалась узнать по максимуму. Незнание законов не освобождает от ответственности. Так маглы говорят.***
Во время обеда у Люциана на руке уже было кольцо-артефакт. – Хвала Мерлину, а то без него я стал ощущать себя голым, — пошутил Боул. — Тери, друг мой, не смотри такими завистливыми глазами. А то узнаю у Эванс, где она прикупила свой аксессуар, и подарю тебе такой в общей гостиной, встав на одно колено. Только тогда не рассчитывай на подарки к Рождеству и на день рождения. – Договорились, Люц, ради такого случая, я готов даже взвизгнуть от восторга и упасть в обморок, как нервная девица, когда ты будешь признаваться мне в любви, — ответил ему Хиггс. После обеда, вернувшись в свою комнату, Мелисса стала быстро собираться на зелья. В первую очередь она стянула волосы в тугой пучок, волосок к волоску, а в сумку сунула косынку, чтобы повязать ее на уроке. Она очень хорошо помнила одну из карандашных пометок в учебнике по зельям, что волос, случайно попавший в снадобье, может привести к неожиданным последствиям, иногда трагическим. Поэтому профессиональные зельевары либо стягивают волосы и надевают головной убор, либо мажут их специальным предохраняющим составом. Перед кабинетом зельеварения уже столпились гриффиндорцы. Они явно опасались заходить. Видимо, старшие, более мудрые и опытные, товарищи успели поведать им о страшном профессоре Снейпе, сидящем на диете из гриффиндорцев и употребляющем их сырыми на завтрак, обед и ужин. Увидев слизеринцев, они расступились. Усмехнувшись, ребята вошли в кабинет и сели так же, как на трансфигурации. Мелисса на первой парте в правом ряду, за ней Боул и Хиггс, а Роули и Селвин на первой парте в левом. Только после этого решились рассесться остальные. Мелисса положила на стол учебник, толстую тетрадь, в которую она выписала пометки из присланных ей книг по зельям и рецепты, показавшиеся ей интересными, и огляделась. Кабинет был большой и зрительно делился на две части. С одной стороны стояли два ряда парт, а перед ними преподавательская кафедра. С другой — два ряда маленьких котлов с приставными столиками и один котел побольше, явно для профессора. Стены были увешаны полками, на которых стояли стеклянные банки с заспиртованными животными. За кафедрой виднелась дверца, ведущая, вероятно, в кладовку с ингредиентами. Со звонком в класс стремительно вошел мрачный профессор Снейп. Пройдя к своей кафедре, он резко повернулся. Все шевеление стихло, дети, казалось, боялись дышать. Профессор открыл журнал и начал урок с переклички. Каждый раз, называя фамилию, он коротко смотрел на вставшего ребенка, пронизывая его взглядом так, что было очевидно: он всех запомнил с первого раза. Закончив знакомство с классом, он сказал: – Мы будем изучать очень точную и тонкую науку — зельеварение. Здесь не будет бестолковых взмахов волшебной палочкой, поэтому многим из вас будет сложно поверить, что приготовление волшебных снадобий — один из столпов магии. Профессор говорил тихо, почти шепотом, но ученики отчетливо слышали и запоминали каждое слово. Сейчас любой в классе мог легко поверить, что не может быть ничего прекраснее медленно кипящего котла. Нет ничего волшебнее зелий, неуловимо меняющих оттенки и источающих тончайшие ароматы. Нет ничего сильнее снадобий, способных околдовать разум человека и поработить его чувства. Рассказывая все это, профессор медленно ходил между партами. Подойдя к столу Мелиссы, он увидел ее тетрадь, взял в руки и стал листать. По мере того, как он переворачивал страницы, складка между бровями стала разглаживаться, а лицо слегка просветлело. Положив тетрадь обратно, Снейп несколько секунд пристально смотрел на Мелиссу и вдруг резко спросил. – Я пришел в аптеку и хочу срочно купить рог двурога и корень мандрагоры. В связи с чем у меня могло появиться такое желание, мисс Эванс? – Вероятно, вы простудились и кашляете, профессор? И хотите приобрести ингредиенты для бодроперцового зелья. – Возможно. Я не смог купить один из ингредиентов. Какой и почему, мисс Эванс? – Рог двурога, профессор. Двурог очень редок, рог его достать сложно. – Не найдя рог двурога, я приобрел другой ингредиент. Какой и почему? – Возможно, истолченный в порошок рог румынского длиннорога? Он встречается чаще и обладает сходными свойствами, согласно статье в журнале „Практика зельеварения“ за авторством… Снейп едва заметно качнул головой и перебил: – И в чем опасность использования этого порошка? – Если превысить дозировку, зелье становится ядом. – Допустим, это произошло, и вы случайно выпили испорченное зелье. Ваши действия? – К сожалению, мне придется украсть из вашего кармана безоар. Не хотелось бы умирать в столь юном возрасте, сэр! Снейп усмехнулся уголком рта. – Поясните классу, мисс Эванс, где можно достать безоар заранее, чтобы не пришлось прибегать к таким… самоубийственным методам. – Если мы говорим, о самом действенном виде безоаров, о фитобезоаре, то в желудке козы, профессор, или другого жвачного животного. Но лучше купить в аптеке. Не думаю, что кто-то из нас готов свежевать козочку, сэр. Все, раскрыв рты, смотрели на профессора и студентку, вошедших в азарт и перебрасывающихся вопросами-ответами, как мячом на теннисном матче. Внезапно профессор, словно вспомнив об уроке, спросил. – А что я могу сварить из крапивы, змеиных клыков, рогатых слизней и слизи флоббер-червя? – Без четких пропорций и заданного температурного режима сложно сказать, но если ингредиентов в достатке, то зелье от фурункулов, сэр! – Оно и является темой нашего сегодняшнего урока. Рецепт в учебнике на пятой странице и на доске, — Снейп взмахнул рукой, и на доске за его спиной появилась запись. — У вас есть час. Приступайте. И добавил: – Десять баллов Слизерину за блестящий и полный ответ. Ученики раскрыли учебники на пятой странице и направились с ними к котлам, а Мелисса решила сначала прочитать рецепт на доске. Да, она так и думала: от книжного он отличался. Чуть изменено количество ингредиентов. И порядок действий несколько другой. По итогам, должно получиться… быстрее? Слизеринцы, подошедшие было к котлам, увидели, что она задержалась. Боул вопросительно поднял брови. Мелисса указала подбородком на доску и слегка кивнула. Этого оказалось достаточным для того, чтобы все ее однокурсники вернулись к партам и стали сверять рецепты. Гриффиндорцы не обратили внимания на эту пантомиму, зато она не осталась незамеченной профессором зельеварения. Мелисса внимательно переписала рецепт в тетрадь, перепроверила еще раз и, повязав голову платком на цыганский манер, направилась к котлу. – Пять баллов Слизерину за соблюдение техники безопасности, — раздался голос Снейпа. Он ходил по классу, следя за тем, как ученики взвешивают ингредиенты, режут их, толкут в ступке, периодически комментируя увиденное. Иногда весьма язвительно и едко. „Не зря он самый молодой мастер зелий за последние триста лет. Вполне заслуженно, — восхитилась девочка профессором зельеварения, когда снадобье по рецепту с доски было готово через полчаса, вместо отмеченных в учебнике сорока пяти минут. — Экономия ингредиентов, времени и, судя по насыщенному цвету зелья, более высокий КПД“. Снейп склонился над ее котлом. – Десять баллов Слизерину за идеально приготовленное зелье. Пожалуй, оно пригодится в больничном крыле. Разлейте его по флаконам, — велел он и тут же спросил. — Воронку из какого материала будете использовать, мисс Эванс? – Из того же, что и котел. В данном случае из олова, сэр, — ответила девочка, направляясь к кафедре, чтобы взять флаконы. – Пять баллов Слизерину. Все запомните, зелья переливают только через воронку, сделанную из того материала, что и котел, в котором они варились, если, конечно, вы не хотите испортить результаты собственного труда. К концу урока с зельем справились все слизеринцы и больше половины гриффиндорцев. Профессор собрал зелья на проверку, задал огромное эссе по свойствам слизи флоббер-червя, после чего всех отпустил. ________________________________ (1) Манджафоко — хозяин кукольного театра из сказки „Пиноккио“ (в общем, Карабас-Барабас). (2) Отче наш (лат.)