***
Тем же вечером, лежа в кровати, Мелисса в первый раз развернула свитки Герпия Омерзительного. И сразу мысленно вознесла хвалу Снейпу за то, что он дал ей возможность получить классическое образование. Чертов Герпий был греком и — вот ведь незадача! — современным английским ни разу не владел. Проглядев свитки по диагонали и подведя промежуточный итог, Мелисса могла с определенной уверенностью примерить на себя роль Кассандры и предсказать: «папуля» вернется. Судя по картинке, которую ей столь усиленно транслировал Боргин, Темный Лорд думал о том, чтобы разделить свою душу и создать для себя якорь в случае непредвиденной и скоропостижной кончины. А если учесть, что Боргин ему помог, сделав копию этих самых свитков, сомнений попросту не остается: у Лорда есть хоркрукс. Единственное, что непонятно: в чем тогда отличие условно истинного фамильяра и хоркрукса? В первом приближении технология одинакова: и в том, и в другом случае нужно кровавое жертвоприношение. Словесная формула сходится до буквы, хотя, вполне возможно, что различаются ударные слоги: в высшей магии имеет значение все. Однако Герпий не заморачивался и в записках для себя-любимого на ударение плевал. Тем не менее, итоги его изысканий по фамильярам и хоркруксам на первый взгляд казались сходными, едва ли не идентичными: душа должна была быть разделена. И на второй взгляд. И на третий тоже. Тогда почему создание фамильяра не считается чем-то ужасным, а хоркрукс наоборот? Или не стоит изобретать велосипед: она права, и это одно и то же? В таком случае возникает вопрос. В теории, условно истинный фамильяр должен быть отпущен на свободу с помощью определенного ритуала после того, как он выполнит то, ради чего был создан. При этом, также в теории, кусочек души, отданный призванному существу, возвращается к хозяину. Означает ли это, что и с хоркруксом можно проделать тот же фокус? Девочка зевнула и потерла глаза. Нет, на основании пары часов чтения столь однозначные выводы делать нельзя. Информации не так много. Да и ее знаний и умений не достаточно для верной интерпретации. Убрав свитки в медальон, она легла на бок и потушила свет. Уже засыпая, Мелисса подумала: «Интересно, какую способность Дамблдор получил от своего феникса? И если моя теория об условно истинных фамильярах и хоркруксах верна, значит ли это, что он тоже бессмертен?»***
Жизнь Мелиссы в Хогвартсе вошла в определенную колею, и после полутора месяцев учебы она могла с уверенностью сказать: ее любимыми предметами стали зельеварение, заклинания и трансфигурация. Именно в такой последовательности. Что касается зелий, то учебники были отвратительными, но все их недостатки компенсировались превосходными лекциями и улучшенными рецептами стандартных снадобий. Кроме того, если судить по статьям в «Практике зельеварения», Снейп уже давно экспериментировал, пытаясь создать большую сводную таблицу сочетаемости ингредиентов. И если по общей таблице прорыва пока не наблюдалось, то подробные схемы комбинирования отдельных видов трав, минералов, семян и кореньев, частей животных и птиц, а также редких компонентов им разработаны были. Информация редкая, прошедшая только в специальных изданиях. Любой разумный человек в горло бы вцепился профессору, только бы он ей поделился. Что он и делал, но студенты, не любившие его за сложный характер и боявшиеся язвительного тона и резких подчас ремарок, отсиживали пары, как каторгу отбывали. У большинства в голове не укладывалось, что всякий бред, вроде зелья от фурункулов или дыбоволосного, — это лишь начало, фундамент, а в будущем умение грамотно сварить какой-нибудь эликсир может действительно облегчить жизнь. И лечебные зелья, и восстанавливающие, и яды стоили в мире волшебников существенных денег. Но как же это нудно, а иногда и трудно: резать, толочь, заваривать по часам, обжигаться паром! То ли дело заклинания или трансфигурация. Взмахнул палочкой — и сразу результат! Впрочем, от заклинаний Мелисса тоже была в восторге. Профессор Филиус Флитвик, полугоблин, был профессионалом и знатоком своего дела. Девочка была наслышана о нем еще от Оглафа с Аргом. Причем говорили они о Флитвике исключительно в восторженных тонах. И это несмотря на то, что в магическом сообществе резко отрицательно относились к межрасовым бракам. Тем не менее, достижения маленького профессора не могли не восхищать: он был весьма талантливым боевым магом и многократным чемпионом Европы по магическим дуэлям. Кроме того, ей показалось, что он еще и маг-стихийник, а это большая редкость. Во всяком случае, на вводной лекции он столь мастерски управлял струей воды, что сорвал настоящие овации. Выстрелив из палочки водной плетью, он закручивал ее спиралью, выписывал ей различные фигуры, а напоследок поток воды принял форму самого профессора заклинаний. Водяной Флитвик послал всем воздушные поцелуи и раскланялся перед учениками. Студенты были восхищены и после подобного представления без всяких ахов и охов записывали формулы заклинаний и длинные пояснения к ним. После первого же урока профессор попросил Мелиссу задержаться. Девочка была удивлена: лекция была вводной, никакой практики. Да, она ответила на пару вопросов, заработала несколько баллов. Но этого было явно недостаточно, чтобы заинтересовать профессора своей персоной. Девочка подошла к учителю, стоящему на высокой стопке книг. – Мисс Эванс, два моих хороших знакомых, независимо друг от друга, просили к вам присмотреться. Они полагают, вы способны на многое. Это так? – Профессор, каждый человек способен на многое. Вы не могли бы конкретизировать? — попросила девочка. – Удивите меня, — улыбнулся Флитвик. Мелисса взяла палочку, и через мгновение профессор осознал, что его невербально левитируют прямо на книге, на которой он стоял. Левой рукой девочка вытащила из стопки еще пять томов и тоже подняла их в воздух. Профессор достал из жилетного кармана часы и засек время. Четыре минуты сорок секунд. И контроль был абсолютным. Его не качало, не трясло. Он парил, а вокруг него по кругу на равном расстоянии летали книги. Когда Мелисса почувствовала, что силы заканчиваются, она сложила летающие тома стопкой, вернула их на место, а следом аккуратно поставила профессора. – М-да, — потер подбородок Флитвик. — Если учесть, что основные силы в маге просыпаются при достижении четырнадцати лет, мои знакомые вас недооценили. И огранить ваш талант в рамках школьной программы не получится. Она рассчитана на очень среднего ученика. Мне бы хотелось заниматься с вами дополнительно. Потянете? – Да! — Мелисса чуть не подпрыгнула на месте от восторга. — Естественно, я обеими руками и ногами вцеплюсь в ваше предложение: способности без школы и опыта — ничто. Флитвик тоненько рассмеялся и назначил занятия на среду. Когда Мелисса уже подходила к двери, профессор остановил ее вопросом: – Скажите, мисс Эванс, вы можете управлять какой-нибудь стихией? Агуаменти не считается! — он погрозил девочке пальцем. На секунду задумавшись, Мелисса подняла руку, и на ее ладони заплясали лепестки пламени, которым она искренне попыталась придать форму цветка. Огненный цветок получился слегка кривобоким, но Флитвик выглядел весьма довольным. Что же до трансфигурации, то предмет девочке нравился, хотя Макгонагалл и лютовала. Мелисса постоянно ощущала на себе ее пристальное внимание. Северус был прав, Макгонагалл поставила перед собой цель: придраться. Эссе девочки проверялись вплоть до точки в конце последнего предложения. И профессор наверняка сняла бы баллы, если бы все превращения не получались у девочки с первого раза. А что? Вполне адекватная оценка знаний и умений. Не смогла — значит, не умеешь, и тогда, не взыщите, мисс Эванс, …дцать баллов со Слизерина. Сначала столь пристальное внимание немного напрягало. Потом, поразмыслив и вспомнив, что профессор изначально относилась к ней предвзято, Мелисса успокоилась. Что ж, всегда найдется кто-то, кому ты не нравишься. Здесь и сейчас — это Макгонагалл. Профессор немного унялась, только когда до нее дошло, что даже ее гриффиндорцы стали странно на нее поглядывать. Однажды она случайно услышала, как Тимоти Бленкинсоп, первокурсник Гриффиндора, слегка двинутый фанат квиддича, брякнул в беседе с однокурсниками, что, мол, профессор была классной теткой, но ее, наверное, Снейп покусал, раз она так слизеринку допекает. Незадачливому Тимоти профессор трансфигурации живенько организовала интересный и разнообразный досуг, а Мелиссу временно оставила в покое. Но бдительности девочка не теряла: кто знает, когда опять наступит обострение? В списке нелюбимых предметов лидерство с переменным успехом удерживали история магии, защита от темных искусств и гербология. Историю магии вел призрак, профессор Биннс. Лекции он читал монотонным усыпляющим голосом, слово в слово по учебнику, не обращая никакого внимания на аудиторию. В его изложении скучным было абсолютно все: и войны, и перевороты, и заключение торговых и военных союзов, и династические браки, и даже история основания Хогвартса. Слушая его, любой человек мог прийти к выводу, что храбрый Годрик Гриффиндор был таким же нудным, как хитрый Салазар Слизерин, а умная Ровена Рейвенкло такой же тоскливой, как смешливая Хельга Хаффлпафф. Ученики после первого же урока стали воспринимать историю магии, как великолепную возможность подремать. Мелисса, попросту не умеющая спать днем, на лекциях Биннса готовилась к летним экзаменам при Лондонском департаменте образования или писала эссе по другим предметам, освобождая вечернее время для дополнительных занятий и чтения. Тем более что учебники по истории магии она и так знала наизусть, и ничего нового из монотонного бубнежа привидения вынести все равно не могла. Ее приятели пользовались этими лекциями для знакомства с магловскими книгами. Уже на втором уроке Селина уткнулась в «Алису в стране чудес», Люциан с Теренсом пытались решать задачки по математике, а Торфинн штудировал историю Великобритании. Иногда Мелисса ловила на себе их странные взгляды: будто они готовились к серьезному разговору, придумывали вопросы и каждый раз откладывали. Впрочем, она их и не торопила. С защитой от темных искусств вообще была какая-то непонятная история. Темная, как сами искусства. Преподаватели по этому предмету менялись каждый год. А по школе ходили два слуха, один бредовее другого. И оба они активно распространялись гриффиндорцами. По их словам, должность преподавателя ЗОТИ проклял сам Волдеморт. Когда Мелисса впервые услышала об этом, мысль была одна: «Папа, ты силен! Проклясть абстрактное понятие!» Ну, даже если забыть про логику и предположить, что Темный Лорд поднапрягся и действительно проклял должность. Да переименуйте вы этот чертов предмет! Было — «защита от темных искусств», станет, например, «борьба с чернейшими порождениями адской бездны»! Все, нет должности — нет проблем! А еще оказалось, что страшный темный маг Северус Снейп якобы сам хочет стать преподавателем Защиты и каждый год устраивает каверзы, подкидывает подлянки конкурентам и вообще ведет себя абсолютно асоциально. Объяснить студентам, убежденным в злокозненности профессора зельеварения, что мастер своего дела в здравом уме и твердой памяти никогда не откажется от практики, потому что потеряет навыки, было невозможно. В общем, в этом году ЗОТИ временно вел молоденький аврор Билл Уильямсон. У него были ярко-голубые глаза, заставляющие быстрее биться сердца студенток от тринадцати и выше, длинные светлые волосы, которые он завязывал в конский хвост, и он обожал красный. Во всяком случае, все его мантии были цвета пожара. По теме урока Уильямсон говорил не более десяти минут. Даже не говорил, а просто вкратце пересказывал параграф из учебника или зачитывал вслух пару абзацев. Затем минут пятнадцать они все дружно махали палочками, разучивая очередное заклинание, причем профессору, казалось, было абсолютно все равно, справляются ли ученики, чисто ли выполняют движение и все ли им понятно. Отработав необходимый минимум, он переключался на то, что ему было действительно близко и интересно: на собственную жизнь. Каждый урок он травил байки о своей учебе в школе авроров и о работе в аврорате, а учитывая, что работал он там недолго, года два, истории очень скоро стали повторяться. Также он почему-то считал очень важным непременно проинформировать всех окружающих о своих планах на будущее. А они у него были поистине грандиозными: вернуться в аврорат, резво проскакать по служебной лестнице, стать его главой, а потом министром магии — не меньше. Мелиссе было абсолютно не понятно, почему в школе не изучают сами темные искусства? Как можно защититься от того, чего ты не понимаешь? Да и информация в учебниках ЗОТИ подавалась в весьма странном ключе: под запретом были все заклинания, которые якобы могли привести к смерти. Черт возьми, да любое заклинание может привести к смерти! Долго ли умеючи? Теми же Риктусемпрой(6) или Таранталлегрой(7), если посылать их в режиме нон-стоп, можно довести до инфаркта или инсульта любого человека. А если облить противника водой с помощью Агуаменти, а потом применить Ульмен Артус(8), то никакая Авада Кедавра не будет нужна. Кстати, о непростительных. Краткая информация о них давалась лишь в учебнике шестого курса. Утверждалось, что главной движущей силой этих заклинаний были желание и намерение поработить, причинить боль или убить. И подразумевалось, что, если ты хороший человек и подобных желаний не испытываешь, эти заклинания у тебя не получатся. И Мелисса поверила бы этому, если бы речь шла о беспалочковой невербальной магии, так как в этом случае, да, намерение имело бы решающую роль. Но здесь были и движение палочкой, и словесная формула. И простейшие! Значит, если они не особо энергозатратные, даже первокурсник сможет их выполнить, если не станет отвлекаться на мысли о квиддиче или Берти Боттс. Побывав на нескольких уроках, мрачная, как грозовая туча, Мелисса подошла к страшному темному магу и абсолютно асоциальной личности по имени Северус Снейп и попросила включить в программу ее ежевечерних отработок темные искусства и защиту от них. Раз уж, по слухам, ему так хочется преподавать этот предмет, она с радостью станет подопытным кроликом для шлифовки учебной программы. Что касается гербологии, то это была нелюбовь с первого взгляда. С первого взгляда на грядку, а не на профессора Спраут. С профессором были не отношения, а именины сердца. Это была низенькая, кругленькая женщина средних лет, очень добродушная. Чтобы с ней поругаться, нужно было, наверное, перетоптать все травы и загубить все кусты. Тем не менее, для Мелиссы каждое занятие было вызовом: мало того, что она ненавидела копаться в земле, но еще и большинство растений были откровенно мерзкими на вид, а некоторые даже пытались укусить или ущипнуть учеников. Девочка прилагала титанические усилия, чтобы сохранить благодушное выражение лица, копаясь в земле, и воздержаться от сжигания всего этого безобразия. Самым забавным было то, что профессор Спраут оценила ее старания и даже предложила ей дополнительные занятия. Выругавшись про себя, Мелисса с печальной улыбкой отказалась, сославшись на занятость на отработках.***
К середине октября зарядили дожди, а Люциану Боулу, если бы его в свое время благородно не освободили от клятвы, пришлось бы заготавливать соус для придания вкуса собственной шляпе. Мелисса выполнила обещание и нашла общий язык с завхозом. Аргус Филч был сквибом, а отвечал за целый замок с кучей обитателей. Да, еду готовили домовики. Да, Большой зал, комнаты профессоров и помещения факультетов прибирали тоже они. Но вот все остальное было именно на Филче: и обеспечение замка продовольствием и дровами, и поддержание в порядке коридоров и аудиторий, как используемых, так и закрытых. Как он за всем ухитрялся следить и справляться один, да еще и без магии — загадка. Главной его проблемой была грязная обувь студентов. На всех порогах Хогвартса были наложены чары очищения: постой на них три секунды, и ботинки и одежда очистятся. Но три секунды — это же невыносимо долго. Все проходили сразу, а на полу красовались разводы. Аргус возмущался, орал, топал ногами, но на возмущение завхоза внимания никто не обращал. Мелисса, пораскинув мозгами, просто подошла к старику и предложила ему два выхода из ситуации. Первый: он идет к Флитвику, и тот устанавливает на входах барьер. Пока не постоишь на пороге три секунды, пройти не сможешь. Второй: он идет… опять-таки к Флитвику, и тот накладывает очищающие чары на площадь в шесть шагов от входа. Пройти или пробежать эти шесть шагов — как раз три секунды с запасом. Обрадованный таким простым решением, Филч порысил к директору за разрешением. Великий светлый маг Альбус Даблдор благосклонным кивком головы одобрил второй вариант. Нельзя же деток держать на улице! Нехорошо, да и замерзнуть можно! А что барьер меньше энергии потребляет, так и школа расположена на месте силы. Глядишь, не обеднеет! После этого Филч, а вслед за ним и его кошка, стали очень благосклонно относиться к Мелиссе. Пожалуй, она могла начать гулять по ночам, демонстративно колдовать в коридорах, Филч просто погладил бы ее по голове и укоризненно погрозил пальцем. Тем не менее, девочка вовсе не собиралась злоупотреблять его доверием без особой нужды. Она лишь приспосабливалась к предложенным обстоятельствам. А они были таковы: здесь она проведет семь лет, и пройти эти годы должны в максимально комфортных условиях. Она была одинаково вежлива и с преподавателями, и с библиотекарем, и с завхозом, иногда позволяя себе легкие шутки, но стараясь не выходить за рамки. На вопрос приятелей «А смысл заигрывать с обслугой?», отвечала: – Мне не сложно, а доброе слово и миссис Норрис приятно! Ребята и сами понимали, что девочка права. Ее манера общения облегчила жизнь им всем. Мадам Пинс помогала быстро подобрать необходимую для эссе литературу, Филч не придирался, миссис Норрис, которая, казалось, знала все ходы и выходы, показывала кратчайшую дорогу к нужному классу, если они торопились, а она была поблизости. Мелисса ухитрилась договориться со школьными домовыми эльфами и даже с полтергейстом Пиввзом, общей больной мозолью. Ужиная иногда у Снейпа после отработок, она получила возможность пообщаться с Тинки, домовым эльфом, прикрепленным к профессору зельеварения. Девочка неизменно благодарила его за вкусную еду, расспрашивала об общине домовиков Хогвартса и выражала восхищение их трудолюбием, а как-то раз посетовала, что они с друзьями не любят тыквенный сок. А он на столе во время всех трапез. Тинки сначала жутко расстроился, что добрая мисс Эванс и ее друзья так долго мучаются. Затем пообещал, что теперь для них Тинки будет ставить чай. А потом вообще заявил, что всегда рад помочь доброй мисс Эванс. Что мисс Эванс достаточно будет просто тихо позвать «Тинки!», и он придет и поможет, если сможет. Когда Мелисса спросила, как его отблагодарить, эльф выдал, что добрая мисс Эванс уже благодарит его. Она так щедро делится с ним своей магией, что он даже стал успевать в два раза больше. Ошарашенный Северус смотрел на это все в тихом изумлении. Тинки, приняв выпученные глаза зельевара за кровную обиду, начал громко убеждать его, что добрый профессор Снейп тоже очень добрый, что от него Тинки тоже получает много энергии, но теперь ее стало гораздо больше и Тинки будет помощником главы общины, как всегда и мечтал. Так что и меню у первокурсников-слизеринцев тоже улучшилось. А с Пиввзом вообще вышла интересная история. В один из первых дней, когда ребята возвращались из библиотеки, над ними вдруг возник маленький человечек в яркой одежде, шляпе с бубенчиками и с оранжевым галстуком-бабочкой. Он вылетел прямо из стены и попытался обрушить на ребят ближайшие рыцарские доспехи. Они успели вовремя отскочить. Прикрыв себя и друзей простейшим защитным куполом, которому ее научил Снейп, Мелиcса задумчиво смотрела на полтергейста. Тот с безумным хихиканьем бесновался над их головами. Вокруг летали вазы, украшавшие коридор, фонари и горящие факелы. Заметив, что дети реагируют не так, как он привык: не визжат, не орут, не пугаются, не пытаются шугануть его заклинаниями, не угрожают все рассказать Кровавому Барону — он спустился пониже и уставился на Мелиссу. – Что? — заорал он ей прямо в лицо. – Скажите, сэр, а почему другие призраки не считают вас привидением? И вообще не очень-то уважают? Пиввз, обалдевший от обращения «сэр» и благожелательного в целом тона, ответил вполне спокойно, лишь иногда срываясь на визг в конце фраз: – Потому что я — полтергейст! А эти снобы — этот перекормленный святоша, этот с башкой на ниточке, — считают, что они лучше меня только потому, что они факультетские призраки. Мол, приносят пользу и работают с молодежью. А я — полтергейст! — снова заверещал Пиввз. — Я должен шуметь, крушить, пугать! А они говорят, что я позорю их всех. И никогда никуда меня не приглашают. Даже на смертенины. Хотя туда даже визжащие черепа зовут. Пиввз завис в воздухе, пригорюнившись. – У нас в школе есть визжащие черепа(9)? — восхитился Роули. – Да! И что? — опять завопил Пиввз. — Я лучше. Они только визжать и умеют. А я много чего. А они говорят, это не приносит пользы. А оно приносит! Я вас, дурачков, тренирую! – Сэр, и вы делаете это превосходно, — заявила Мелисса. – Но, думаю, если вы будете использовать свои таланты на благо школы, они переменят мнение о вас. И наверняка пригласят на ближайший праздник. – Да что я могу? Мне всё запрещают! Все гонят бедного Пиввза! Никто не ценит, никто не любит! — полтергейсту, похоже, было искренне себя жалко. – Мистер Филч так загружен, — произнесла Мелисса, словно рассуждая сама с собой. — Вот если бы вы смогли помочь ему колоть дрова, зажигать огонь в каминах! А камни для щебенки, которой он посыпает дорожки, вообще можно взрывать! Пиввз задумался, а девочка продолжила: – Вы же знаете, каким авторитетом пользуется Кровавый Барон? Представляете, мистер Филч расскажет ему про вашу помощь! И тогда и толстый монах, и мистер в жабо и колготках будут вынуждены прикусить языки и признать, что вы такой же, как и они. Даже лучше. Как Вас все будут ценить! Я могу поговорить с мистером Филчем о вас. Уверена, он с радостью позволит вам что-нибудь разрушить. – Не что-нибудь, а все, что должно быть разрушено! – Я попытаюсь, сэр, но… – Сделаешь это для старины Пиввза, и я не буду доставать тебя и мелочь за твоей спиной. Клянусь вечностью. «Отлично! — мысленно улыбнулась Мелисса. — К нам больше не лезет полтергейст, и с Филчем закрепим хорошие отношения!» Уже на следующий день Пиввз, визжа от восторга, взрывал камни, колол дрова и зажигал камины. У Филча появилось хоть какое-то свободное время, которое он использовал для занятий по учебникам для сквибов, пытаясь хоть как-то увеличить свою магическую силу. Привидения перестали явно третировать полтергейста. А Мелисса и ее друзья спокойно ходили по коридорам. В общем, все были только в плюсе. Единственным минусом стало то, что из-за подобной активности о Мелиссе вспомнил Альбус Дамблдор. Девочка заметила, что директор стал часто смотреть на нее в Большом зале, периодически дотрагиваясь до ее разума. Не полагаясь на врожденные способности к окклюменции, в Большой зал она теперь приходила в полной боеготовности: ментальные щиты были подняты и укреплены, прикрытые обманками из ложных воспоминаний. Надо сказать, что благодаря Снейпу, который последние две недели регулярно проверял их на прочность на всех отработках и уроках зельеварения, держать защиту она могла достаточно долго, поэтому нужды стремительно есть и тут же покидать Большой зал не было. Тем не менее, столь пристальное внимание радовать не могло.***
Информация о неизвестном мальчике, интересовавшемся запрещенными книгами, стала для Альбуса Дамблдора сюрпризом. Сюрпризов он не любил, и письмо Боргина ему не понравилось. Так не понравилось, что тем же вечером великий светлый волшебник решил подышать свежим лондонским воздухом и полюбоваться первыми звездами в районе Лютного переулка. Гостей Брутус не ждал и подготовиться не успел: амулеты и артефакты, защищающие разум от ментальных атак, так и остались лежать в верхнем ящике комода в подсобке. Именно поэтому Боргину пришлось поделиться мыслеобразами о визите странного ребенка в сопровождении Фенрира Сивого. Делился он хотя и не по собственной воле, но щедро: до сильного магического истощения и глубокого обморока. Оставив Боргину небольшой флакон со слезами Фоукса в качестве компенсации и извинений, Дамблдор вернулся в Хогвартс. В своем кабинете он подошел к никогда не потухающему камину и, направив палочку на пламя, вычертил ей в воздухе руну Перт(10). Знак засиял всеми оттенками радуги, языки пламени изменили свой цвет и в камине появился небольшой сундучок, испещренный рунической вязью, размером со среднюю шкатулку. Перенеся сундучок с помощью заклинания левитации на письменный стол, Дамблдор снял наложенные на него защитные чары, открыл его и принялся рыться в лежащих там бумагах. Спустя несколько минут, он нашел то, что искал: календарь за 1976 год. Именно на этом календаре с зайчиками, который ему подарили на Рождество маглорожденные студенты, он и делал пометки обо всех более-менее подходящих девушках, когда готовил Темному Лорду «медовую ловушку(11)». Таких девушек было три. Информация о них была слита через Питера Петтигрю, который как раз тогда и готовился принять метку. Крыса всегда была легкоуправляема и внушаема. «Хм… Мне казалось, стопроцентно подходила одна Лили. Или Томми в очередной раз решил сыграть свою игру и подстраховаться? Как с хоркруксом? Может, поэтому ритуал и не сработал должным образом? Руны-то я выбирал именно в расчете на участие в нем истинного первенца. И если это не девчонка…» Просмотрев свои записи и еще раз пересчитав карандашом сроки возможных беременностей и их соответствие легенде, Альбус снова пришел к выводу, что нет, из всех английских девушек для эксперимента годилась только Лили. Остальные лишь условно: при применении специальных зелий, вызывающих роды в определенный срок. Дамблдор взмахнул рукой, призывая думосбор. Искренне сожалея о том, что воспоминания человек может отдать лишь добровольно, он с помощью палочки поместил в него то, что увидел в голове Боргина и опустил лицо в серебристое, переливающееся марево. Он скрупулезно рассматривал каждую деталь, пытаясь разобраться. Проблема была в том, что Брутус был человеком очень нервным. В минуты сильнейшего волнения, он не охватывал взглядом всю картинку, выделяя лишь отдельные ее детали. Вот Боргин пытается подойти к ребенку и повернуть его лицо к свету, но руку перехватывает оборотень. Цепной пес Темного Лорда охраняет какого-то мальчишку? Да и мальчишку ли? Не разобрать… Может быть, и девочка. Глазами Боргина Дамблдор смотрел на ребенка, но не видел полностью его лица. Туман, и вдруг в фокусе черные глаза. И мысль Брутуса — как у Томми! Снова все расплывается, и опять вспышка: губы. Нет, совсем не похожи! И улыбка другая! И сам ребенок другой. Как будто улучшенное, более изящное издание. Боргин что-то говорит ребенку, и он отвечает. Но услышать сложно, уши словно забиты ватой. Вынырнув из воспоминания, Дамблдор сел в кресло и глубоко задумался. Что ж, либо в уравнении появилось новое неизвестное, и тогда стоит разработать дополнительный план. На всякий случай. Либо… В этот момент на его плечо опустился феникс и негромко курлыкнул. – Да, мой дорогой, я тоже так думаю, — сказал Дамблдор, гладя его по перьям. — Пора познакомиться с мисс Эванс поближе. __________________ (1) Шифр подстановки — метод шифрования, в котором элементы исходного открытого текста заменяются зашифрованным в соответствии с определенными правилами. (2) Шифр Цезаря — один из древнейших шифров. При шифровании каждая буква заменяется другой, отстоящей от нее в алфавите на фиксированное число позиций. Современным примером шифра Цезаря является ROT13. Он сдвигает каждый символ английского алфавита на 13 позиций. (3) Шифр, в котором ключом является книга или небольшая часть текста. (4) Турольд — клирик. Считается автором «Песни о Роланде» (эпической поэмы на старофранцузском). (5) Жан де Мен — французский поэт и сатирик XIII века. (6) Риктусемпра — заклинание щекотки. (7) Таранталлегра — заклинание безудержного танца. (8) Ульмен Артус — заклинание молнии. (9) Вид привидений, встречающихся исключительно в Великобритании, преимущественно в старых домах или замках. Главное условие появления — захоронение настоящего черепа в земле, на которой стоит дом. (10) Главное значение руны Перт — «тайна». (11) Медовая ловушка — шпионский термин, обозначает использование лица, с вступлением в половую связь, для вербовки или информационных вбросов. Иногда, это поистине ювелирная работа, при которой объект и не подозревает, что находится на поводке у того, кто поставил ему объект страсти.