Дракон. Тихий Омут

      Как часто я слышу слова: «Жизнь коротка», и каждый норовит тебя поторопить, заверяя что ты не должен рассиживаться понапрасну, иначе не успеешь посмотреть мир, испытать себя и, конечно же, осуществить собственную мечту.       И эта удивительная вселенная, наполненная яркими красками, будоражащими запахами и невероятными приключениями только и ждет, когда же ты распахнешь ее двери и покажешь, кто ты есть на самом деле. И свет содрогнётся, узрев твой величественный образ, и немедленно примется превращать твою доселе унылую жизнь, проходившую в подготовке к невообразимым подвигам, в сказку. Вознесет тебя до статуса главного героя собственной посредственной новеллы и позволит дотянуться до звезды, оставляя тебя в умах будущих поколений высоким идеалом, к которому обязан стремиться каждый.       Да, именно так. Именно так я представлял свою жизнь, будучи подростком, чья реальность походила на воздушный замок, раскрашенный исключительно розовым и обведенный непременно голубым контуром на золотистом фоне. И синяя птица виделась мне незримой спутницей, манившей распушенным хвостом. Сквозь призрачный газ сияющих перьев я почти мог различить живописные просторы Северного нагорья и плавящиеся оазисы Южных королевств, широкие проспекты Сильёна, залитого ослепительным светом искусственного солнца, и бескрайний турмалин Вечного океана.       И я готовился к своему приключению с дрожащей отвагой неокрепшей юности. Я готовился и усердно учился, не зная, что ждет там, за дверью родного дома, пока совершенно обычного светлого эльфа…       - Алияс, — голос директора заставил вынырнуть из сизых туманов прошлого. В дверном проеме застыл дроу, уставившись на меня кроваво-красными глазами. По его расслабленной позе я без труда догадался, что он пытается привлечь мое внимание вот уже какое-то время.       - Чем могу быть полезен?       - Как только закончите витать в облаках (вот же — досадовал я на чужую проницательность, но ни одна черточка на моем лице не дрогнула), занесите в учительскую журнал класса 3-С, — он сделал паузу, окинул меня взглядом, втянул воздух хищно заостренным носом, — и отправляйтесь домой, если, конечно, не желаете составить мне компанию.       - Благодарю, Нортон, но боюсь, мне снова предстоит отклонить ваше великодушное предложение. Слишком много работы, а на завтра предстоит проверить еще кипу сочинений, — я бросил взгляд на стопку пергаментов, сложенных в углу стола.       Ухмылка чуть тронула темные губы эльфа — он ведь знал, какой ответ услышит, так почему же упрямо продолжал спрашивать?       - Надеюсь, вам хватит времени осилить псевдонаучные труды наших учеников? Возможно, вам нужна помощь?       - Я справлюсь… спасибо.       - Значит, я, как всегда, буду спать спокойно, зная, в чьих надежных руках находится будущее нашего городка, — холодный взгляд скользнул вдоль моей светлой накидки. — Кстати, надеюсь, вы не забыли, что завтра в классе 3-А ожидается пополнение?       - Да. Дракон, — мрачно ответил я.       - Не бойтесь, Алияс, я не дам вас в обиду, — насмешливо заметил дроу, видя, как тень скользнула по моему лицу.       - Я не боюсь, — «мерзкий темный» — добавил я про себя. — И уверен, что ваша защита мне не понадобится, — лучше бы я прикусил язык.       - И все же обращайтесь, если ночью будет страшно спать одному.       От такого откровенного предложения я не смог сдержать смущение, тут же обозначившееся легким теплом на щеках. Дроу никогда раньше не позволял таких скользких намеков — пора было менять тему, иначе неизвестно, до чего еще мы можем договориться.       - И что, интересно, забыли драконы в нашей глуши?       - Понятия не имею, — беспечно отозвался директор, не скрывая лукавый взгляд. Он, глава общины — и не имеет никакого понятия? Верилось с трудом. — Но вы вполне можете поинтересоваться у своего нового ученика.       - Естественно, — сухо отозвался я, сдержав на этот раз язвительный комментарий.       Спросить, конечно, я мог… у представителя самого жестокого племени, чьи предки не гнушались закусить мясом светлых эльфов, относя нежную плоть долгожителей в разряд деликатесов, и которая, кстати, ценилась неизмеримо выше, чем какая-нибудь человечина.       От этих мыслей меня замутило. Конечно, варварские обычаи остались в колодце времен, но история на то и история, чтобы хранить любые отвратительные подробности рода нечеловеческого.       Появление семьи драконов всколыхнуло жизнь Тихого Омута. Судя по напряженным шепоткам, жужжавшим повсюду, они находились в городке уже два дня. Двое взрослых и двое детёнышей, один из которых, к моему постыдному в своей трусости счастью, вышел из школьного возраста, а значит, одной неприятностью будет меньше.       Странность же заключалась в том, что драконы существа стадные, и потому испокон веков предпочитают селиться в родных землях — в основном, на юге, в бескрайних песках, хотя исторически доказано, что редкие семьи обитали и на севере, среди вечных льдов. Они жили большими группами, составляя сплоченные коммуны, позже разросшиеся до размеров небольших королевств.       С представителями их племени мне не доводилось встречаться, но судя по многочисленным монографиям и жизнеописаниям, драконы представляли собой чрезвычайно агрессивных, невероятно высокомерных и крайне заносчивых существ, общаться с которыми представлялось не меньшим удовольствием, чем с детьми света и тьмы — как любили называть себя эльфы. Однако мы не пытаемся вцепиться ни в чью глотку, находя для мести более изощренные пути… почему я сравниваю драконов с собаками?       По другому мнению, эти существа были адски хитроумны и изобретательны. Присвоив себе что-то однажды, они наотрез отказывались расставаться с вещью, будь она тысячу раз бесполезной. Что уж говорить о более достойных ценностях.       Золото — вот что извратило души драконов, заковав тело в панцирь, а дух в чистый кристалл алчности и себялюбия… Или все же псы, живущие инстинктами? Чувствую, эту загадку я скоро решу, и что-то подсказывало, что опыт будет не из приятных.       Скользнув по мне взглядом в последний раз, директор соблаговолил откланяться.       Оставшись в одиночестве, я расслабленно выдохнул. Опасаться не приходилось — Нортон представлял собой образчик безупречного поведения, являясь одним из уважаемых потомков основателей Тихого Омута — небольшого поселения к югу от земель дроу, где я имел несчастье пустить корни. И все же этот дроу обладал гнетущей аурой, присущей всем представителям темного племени: слабых она гнула ниже к земле, а сильных заставляла упрямо напрягать спину и поднимать подбородок. Древняя кровь наполняла темного эльфа внушительной силой, даже если закрыть глаза на тот факт, что часть ее он наверняка скрывал от любопытных глаз.       Продолжая ненавязчивое, но упорное наступление, Нортон изрядно вымотал меня за последние несколько лет. Но ответить более прямолинейно не позволяло ни хорошее воспитание ныне почивших родителей, ни статус, занимаемый дроу; мало того, что он принадлежал к одному из уважаемых родов прошлого столетия, так еще и являлся моим непосредственным начальником!       Я не сомневался, что дроу испытывает ко мне столько же «любви», как и к любому другому светлому, то есть вполне достаточно, чтобы пнуть в спину с обрыва. Но, видимо, перспектива украсить собственную постель необычным для городка трофеем могла потешить себялюбие темного и, судя по настойчивости, не давала ему покоя.       Яркий блик солнца упал на прозрачное стекло приоткрытого окна, срикошетив и ударив прямо в глаза — алый закат клубил мрачный багрянец облаков глубоко у линии горизонта, оставляя бледно-рыжие вихры пожирать остаток дня, словно пасть гигантского зверя, заглатывающая золотое тело.       «Плохой знак», — подумал я, с недовольством отмечая у себя привычку видеть предзнаменования в каждой случайной чаинке. Хотя, чего еще ждать от учителя истории из захолустного городка, собравшего под своим кровом пару тысяч заблудших душ со всех уголков света и тьмы?       Только знаки и остаются, чтобы не дать себе позеленеть от тоски и скуки, — думал я, неспешно ведя старенький автомобиль обратно к дому.       Боялся ли я чего-то не успеть в своей жизни? Больше нет.       Вдалеке мелькнул небольшой домик, укрытый старым дубом у самой кромки рощи. Скромная двухэтажная постройка уже давно держалась исключительно на сильных магических заклинаниях, наложенных отцом на подгнивавший фундамент в год, когда наша семья появилась в Тихом Омуте. Мне не было и десяти — по нашим меркам я был совсем кроха, едва научившийся говорить, когда мы обосновались в домике одного из наших предков.       До сих пор не могу понять, каким образом светлого эльфа занесло в такую дыру, да еще основанную нашими исконными врагами? Пусть времена войн меж эльфийским светом и тьмой давно канули в Лету, и все же желание деда осесть в дроуской глухомани оставалось для меня тайной, забавным историческим курьезом, не поддающимся ни логике, ни магии.       Оставив машину под обветшалым навесом, я поспешил в дом, прячась от накрапывающего вечернего дождика. Густая крона родного дуба поприветствовала меня гулким шелестом и не позволила ни единой капле проникнуть сквозь надежное укрытие. Тяжелая дверь хлопнула позади, разразившись истошным недовольным скрипом.       Я дома — хотел бы сказать я. Вот только уже несколько десятков лет некому было услышать мое приветствие.       Когда отец отошел в мир иной, мать не протянула и года, увянув, словно однолетний бутон. Превращение из прекрасной, пышущей здоровьем женщины в изможденное полупрозрачное привидение стало самым ужасным для меня временем. Мне не было так мучительно больно даже когда ушел отец…       Заварив чай, я присел за стол, уставившись в непроглядную темень за окном. Мягкое прикосновение уже родного одиночества уютно опустилось на плечи.       …Его звали Иврис, и он был гораздо старше матери, взяв ее в жены, едва она переступила весну совершеннолетия, наступавшую у нас после пятого десятка. Витая подарила мне свет. Поздний восход — так говорили у нас о детях, принесенных одним из эльфов в третьем возрасте.       Года отца представлялись последними листьями на оголенном осенью дереве — мы ожидали этого. Но то, что мать последует за ним… Конечно, она любила отца, но и меня не меньше, поэтому мы не могли поверить до последнего, что жизнь покидает ее, протягиваясь незримой нитью вслед за любимым.       Увы, доктор все подтвердил и посоветовал провести отпущенное время вместе.       За день до того, как растаяла мамина душа, она посмотрела на меня почти осознанно, словно узнала единственного, горячо любимого сына после долгих скитаний в Промежуточном мире.       - Пообещай мне, Алияс, — шелестели листья за окном, но этот голос я узнал бы из миллиона — ее голос.       - Конечно, мама. Все что угодно.       Как больно кольнуло в сердце. Люди говорят, у нас его нет, и во многом они правы. Эльфы — холодные, отстраненные существа, ведомые лишь собственным интересом. Но в тот момент я чувствовал — это последний раз, когда я говорю с матерью, и был готов пообещать луну с неба.       - Останься здесь, мое дитя.       Я застыл. Тысяча вопросов пронесется в моей голове гораздо позже, но тогда я просто остолбенел, словно громом пораженный.       - Умоляю, останься.       - Да, мама… конечно.       Губы онемели, душа подернулась коркой льда от первых прикосновений мороза, легкий поцелуй колющего холода коснулся юркого ручейка бившего где-то внутри.       - Я люблю тебя, мама.       Ее взгляд снится мне долгими ночами. Смотрела ли она на меня тогда с прежней любовью или просто устремила взгляд сквозь пространство, давно вырванная за пределы реальности? Мне никогда не ответить на этот вопрос, сколько бы древних фолиантов ни побывало у меня в руках, сколько бы свитков не коснулось глаз.       Я помню, как проснулся ночью от внезапного порыва ветра. Окно распахнуто, гулкий шум рощи, и одиночество. Душа мамы растаяла, вернувшись к земле, она вновь слилась с прародительницей воедино и воссоединилась с духом отца. У эльфов не принято скорбеть об ушедших, но слезы родились помимо воли, стремясь удобрить землю для новых всходов.       Оказавшись в этой деревушке еще ребенком, я надеялся, что покину ее, как только окончу школу. Но отец попросил не разбивать сердце матери и отучиться в Академии высших искусств заочно. Так я превратился в фантомного студента исторического факультета, вынужденного посещать занятия в образе бесплотной проекции. Нет, я был все тем же эльфом; среднего роста, с отросшими пепельными волосами и молочной кожей, просто артефакт для заочников, выданный во временное пользование, подарил мне возможность перемещать свой дух на огромные расстояния и благодаря этому получить высшее образование. Увы, мое жаждущее приключений тело едва ли пересекало порог дома за прошедшую пару десятилетий.       Люди говорят, что приключений жаждет душа… кто знает, может, у человека она так и устроена. Вот только энергетическая дымка не способна проронить ни слова, а уж о действии и вовсе можно забыть, ведь стены перестают быть преградой, но одновременно и твое воздействие на материальный мир сводится к нулю. Вот так я и парил привидением все двадцать лет, слушая голоса других и все больше понимая жестокость безмолвных русалок. Возвращаясь после занятий в свое тело, я читал и выполнял задания, которые после доставлялись в академию на проверку.       И получив в руки аттестат, я, наконец, мог отправиться в бесконечное путешествие…, но мама, со слезами на глазах, попросила меня задержаться еще ненадолго.       Время отца близилось к концу, и я ощущал ее страх встретить этот пугающий день без крепкого плеча. Больше светлых эльфов в нашем городке не было.       И я остался. Остался, как оказалось, навсегда.       Жизнь коротка, но только не моя. Я эльф, и обречен провести столетия в забытом духами месте. Единственное, что у меня осталось — бесконечные размышления о странной и глупой судьбе, да маленький ветхий дом в Тихом Омуте, заперевший меня нерушимым словом крепче, чем стены могильной ямы.