Дракон. Тихий Омут

      С того вечера я объявил наглой твари войну. Вести себя, как ей вздумается, и крутить своим мерзким хвостом перед моим носом в моем же собственном доме я не позволю!       Первым делом я приставил караул к съестным запасам, решив, что «пряник» пакость не заслужил и нечего с ним церемониться. Слуги исправно сменяли друг друга у «сокровищницы», и если поблизости раздавался подозрительный шум, звали Эрцена. Тот, так и не смирившись с невозможностью собственноручно справиться с вредителем, только и ждал сигнала с садовым инвентарем наперевес.       Тварь в отместку оборвала все шторы в доме. Проехалась когтями от карнизов до самого пола, оставляя вместо благородного сукна тонкие полоски тряпки. Причем никто не слышал ни единого звука, и когда он успел напакостить, оставалось загадкой.       Тогда я все же решил «проветрить» жилище и одним прекрасным утром приказал потушить печь до самого позднего вечера — пусть отморозит свой костлявый зад. Заблаговременно обернувшись в меха и шкуры, я наслаждался видом из окна. Почувствовав же к полудню, что пальцы сводит от холода, собрался спуститься в подвал за вином лично, чтобы немного размяться и разогнать кровь по чреслам…       Гаденыш забаррикадировал двери винного погреба с внутренней стороны, не дав мне добраться до спиртного и заставив стучать зубами до заката — думал, должно быть, что у меня кишка тонка и я кинусь растапливать огонь. Сейчас, только отпишу все имущество лешим.       Я подвесил к потолку сети, собираясь изловить крысу. Лично затушил все свечи, чтобы расставленные по углам прислужники слились с мрачными стенами. Запретил им шевелиться и, довольный, отправился спать, по пути оглядывая крупное плетение рыбацких снастей — не думал, что подобное мне когда-нибудь могло пригодиться.       Он замотал меня в одну из них и оставил извиваться червяком, пока удалось дозваться слуг. Причем все это время гад вальяжно возлежал на платяном шкафу напротив и следил за моими потугами с таким невинным видом, словно это и не он приложил к случившемуся шаловливую лапу. Каких только слов я не припомнил тогда — у матушки бы кровь пошла носом от того, что ее воспитанный сын благородного происхождения пользуется всем разнообразием средств нехудожественной выразительности черни.       Я приказал намертво прикрутить все решетки воздуховодов, а затем прошелся по ним лично, проверяя и закрепляя заклинанием, чтобы домовой застрял в своих кротовых ходах и иссох от голода. Каким-то неведомым образом еда продолжала испаряться из кладовой.       Он привинтил болтами этих самых решеток мои тапочки к полу ночью, и как я их ни отдирал, ничего не помогло — они так и застыли перед кроватью досадным напоминанием о том, что, будучи хозяином в собственном доме, я не могу справиться с одним-единственным вредителем!       Хватит!       Шла третья неделя бесполезных попыток выжить приживала и до сих пор ни одна из них не увенчалось успехом. Должно быть, у твари было отменное чувство самосохранения, и, как бы мне не хотелось принимать истину, зачатки особо извращенного разума, достаточного для того, чтобы совершать бесчисленные гадости.       Закупорив каждую щель в доме, кроме воздуховода, и соорудив для челяди заговоренные маски, я весь день заваривал сонное зелье, способное рассеиваться в воздухе невидимой дымкой и в ту же секунду погружать существо в крепкий сон. Часть будет расходиться по выходящим на улицу лазам, но мы будем регулярно восполнять количество, распыляя новую порцию каждые пару часов.       Приготовления заняли целый день. Стоя посреди широкой прихожей, я объяснил всем и каждому, что беспокоиться не о чем — яд не смертелен, и маски, закрывающие нос и рот, полностью уберегут от его воздействия. Проверил, правильно ли они закреплены. Затем, из котла, водруженного там же, где всю прошлую ночь бурлило зелье, мы принялись распределять летучую жидкость по сосудам — день Великой Охоты был назначен на завтра.       Я отдал последние приказания, распорядился плотнее поесть с утра пораньше, потому что снимать маску во время еды нельзя — не ровен час заснуть с куском в горле.       Слуги разошлись готовиться к заключительной битве.

***

      Пожалуй, так хорошо, как прошлой ночью, я давно не высыпался. Лишь забрезжил рассвет, я оказался на ногах, кипя от нетерпения привести план в исполнение. После завтрака, стоило дому наполниться сладковатым духом зелья, настроение взлетело до небес и я, выбрав книгу в библиотеке, устроился в уютном кресле, блуждая по страницам невидящим взглядом и предвкушая такую долгожданную месть.       Чем дальше тянулся день, тем чаще я поглядывал на часы. Маятник раскачивался в гипнотизирующем ритме и вот новые раскаты ударов отсчитывали шестой вечерний час.       Рука сама потянулась к колокольчику.       Эрцен явился через минуту.       - Есть новости?       - Пока никаких, — глухо произнес дроу через маску.       - Тогда я, пожалуй, приму ванну.       Управляющий поклонился и прикрыл дверь.       Но не прошло и десяти минут, как он едва ли не ворвался обратно, но, вовремя опомнившись, смутился и хотел нырнуть в коридор, чтобы явиться как положено.       - Отложим любезности на сегодня, входи, — нетерпеливо скомандовал я, сдвинувшись на край кресла.       - Вы были правы, — ответил он.       - Только что?       - Да.       - Отлично. Иди. Дальнейшие распоряжения через два часа, — мы оба взглянули на циферблат.       Итак, похоже, тварь проглотила наживку. В прямом смысле слова. Смирившись с мыслью, что она все же обладает разумом, раз ей так удачно удается избегать все мои ловушки, я решил обвести дьявольски хитрую пакость вокруг пальца.       Пока я варил зелье и тщательно объяснял как оно работает, а потом маялся с масками, так же не забыв подробно описать принцип действия, я рассчитывал на зрителей, вернее, зрителя. Или слушателя. Тварь должна была непременно следить за мной и знать, что против нее задумано.       Логичным для нее решением было бы покинуть дом, но за эти несколько недель я довольно неплохо изучил ее мерзкий характер. Она захочет не просто показательно избежать западни, но проучить меня, досадить побольнее. А значит, ей придется остаться в доме. Но чтобы остаться в доме, ей понадобится маска.       Потому я нисколько не удивился, когда вчера, поздно вечером, ко мне пришел трясущийся от страха слуга и, запинаясь, объяснил, что он потерял маску. Его оправданий я не слушал, стараясь выдержать суровое лицо и не показать радости по поводу первого оправдавшегося расчета. Конечно, я пожурил за рассеянность и выдал другую маску из запасных, на случай поломок или «потерь».       «Значит, мой гость обзавелся необходимым предметом костюма для завтрашнего спектакля...»       Вчера произошло еще одно маловажное событие — повару доставили шикарную розотовую вырезку. Мясо столь опасных розот было ни с чем не сравнимым деликатесом — сочное, пряное, ароматное. Слюнки сами наполняли рот, стоило унюхать нежную плоть. Вряд ли моя тварь прошла бы мимо. Повар положил вырезку на верхней полке кладовой, откуда она отлично просматривалась, доложив мне о том, что приготовит отменное блюдо по случаю ловли незваного гостя.       И мы с Эрценом принялись ждать новостей.       Мясо было пропитано снотворным заранее, еще до того, как попало в поместье. Выбор зверя не был случайным — помимо удивительного вкуса, терпкость скроет любые следы порошка. Об этом знали и я, и управляющий. Наш план был прост: существо непременно решит полакомиться вкуснятиной и утащит еду у нас из-под носа, считая, что ей абсолютно ничего не угрожает. Ведь, как она полагает, ей известно, что должно произойти в доме в самое ближайшее время.       Она могла утащить его до дня Великой охоты или во время. В обоих случаях мы бы нашли приснувшего гостя позже.       В первом случае мы бы обошлись и вовсе без распыления — сама затея с летучим зельем являлась не более чем замысловатым отвлекающим маневром; во втором — прекратили бы распылять сонный дух, как только узнали бы об исчезновении мяса, за которым приглядывал Эрцен. Собственно, об этом он мне только что и сообщил.       Куранты пробили восьмой час — мы выжидали, давая домовому возможность не просто стащить кусок, но непременно попробовать. Я поднялся — пора было начинать.       О гастрономических предпочтениях твари я успел заранее осведомиться у верного дроу, спросив, какие продукты пропадают чаще всего. Оказалось, что мясо — неудивительно. Тогда же, прогуливаясь с ним по поместью, я посвятил его в детали своего плана — у стен с недавних пор появились уши, и все важные вопросы мы обсуждали исключительно снаружи.       Дозы снотворного хватит на то, чтобы ушастый проспал двое суток после пары небольших кусочков. За это время мы его отыщем.       По моим расчётам, он должен был выползти на свежий воздух, чтобы без опасений снять маску и вкусить добычу. Действовал отвар не сразу — у существа было около получаса, чтобы вернуться обратно, почувствовав сонливость, и скрутиться клубком в каком-нибудь темном углу. Я намеренно подобрал порошок таким образом, чтобы не рыскать в поисках дичи в высоких снегах.       Эрцен отыскался за дверью.       Он получил распоряжение проветрить комнаты от сонного духа и обыскать со слугами дом, я же, в свою очередь, осмотрю воздуховоды и охлаждающие столбы. Поместиться в моей нынешней форме представляется мало возможным, но вот обратиться в более мелкого зверя я могу.       Не откладывая дела в долгий ящик, я отыскал нужное заклинание и принялся чертить мелом круг. За работой я не услышал хороших новостей — слугам по-прежнему не удалось разыскать домового.       «Что ж, значит, он сопит в каком-нибудь грязном тоннеле, где я его скоро отыщу.»       Обратившись в прыткую эргу, размером в половину моего домового, я ринулся за решетку вентиляционного хода.       Сделать этого раньше я не мог — столкнувшись с тварью, я вполне сошел бы за скромный обед или ужин. Но сейчас я мог с легкостью отыскать его, не опасаясь плачевных последствий. Если домовой притаился недалеко от выхода из лаза, я могу просто выволочь его тушу — выбранный для перевоплощения зверь силен и вынослив. Другой вариант был менее приятен, и все же я перегрызу твари горло, потом оторву конечности и достану его по частям.       Я знал, что старая система представляет собой переплетение ходов, тесных проходов и туннелей, но даже не догадывался, насколько! Мне понадобилось время, чтобы исследовать ее от и до, но даже тогда я не мог похвастаться успехом — существо нигде не находилось.       Оббежав лабиринт еще дважды, мне удалось отыскать несколько истлевших скелетов летучих мышей, лужи слизи в нижнем ярусе, скверно попахивающую плесень у дождевого отвода и версты паутины. Разозленный, я наконец выкатился наружу в собственном кабинете и, вернув привычный вид, кликнул управляющего – но, увы, и здесь меня ждало разочарование. Слуги, как и я, вернулись ни с чем.       В запале я приказал обыскать прилегающие угодья, на что дроу тихонько отозвался, что уже отдал подобное распоряжение. То, что и там никого не нашлось, уточнять не приходилось, все отчетливо читалось на раздосадованном лице темного.       – Ужинать и спать, — тяжело выдохнул я. — Завтра с утра ждите новых приказаний.       Убрав следы заклинания и спрятав книгу, я возвращался в комнату, размышляя.       «Где же он мог затаиться? Может, укрылся в каком шкафу или влез в ящик? Нужно проверить. В запасе еще больше суток, пока он очнется… Не мешает обойти все самостоятельно. Возможно, он устроил себе гнездо где-нибудь на-а-а… балдахине кровати, к примеру», — подумал я, как раз входя в свою спальню и, не удержавшись проверить свою идею, тут же бросил взгляд наверх.       Ничего подозрительно провисающего не наблюдалось. Да и тварь должна была совсем потерять разум (если он все-таки имелся), чтобы устроить лежбище у меня под носом.       Так я думал до того момента, пока не опустил взгляд, оставляя тяжелую навесь в покое.       На моей кровати удобно вытянулось чужое тело.       Я остолбенел.       Тварь, та самая пакость и легендарное привидение, чьим отловом мы занимаемся вот уже хаосову тучу времени, преспокойно дрыхнет в моей постели?!       На полу еще не высохли мокрые следы — перед сном она соблаговолила принять мою (!) ванну и теперь заняла мою (!) кровать, развалившись на брюхе.       Я не спеша приблизился.       Так и есть — сопит без задних, спрятав лапки под подушку и уткнувшись в чистую наволочку — дыхательная маска на морде. После водных процедур обнаружилось, что неопознаваемые лохмы носили вполне определенный цвет — снежно-белый. Тело тоже посветлело, а крапинки стали похожи на крупные веснушки на сильно загорелой коже.       Хвост шелохнулся.       «Медлить нельзя!»       Я вцепился одновременно в светлые волосы и самое основание хвоста, удерживая существо, на случай, если снотворное сработало не до конца, и оно вот-вот очнется.       Маска слетела в сторону.       Слабо промурлыкав нечто невразумительное, оно даже не приоткрыло глаз.       Потрусив тело для надежности, я убедился, что мои опасения напрасны — в ближайшее время незваный гость никуда не собирался. Разжав руки, я позволил тушке упасть мордой в подушку, а сам, уже в более приятном расположении духа, сел рядом.       - Мы тебя ищем повсюду, а ты, букашка, нашла где затаиться. Эрцен, должно быть, не представлял, что у тебя хватило наглости прятаться здесь.       Зверек сладко заплямкал и облизнул налитые губы, должно быть, вспоминая аппетитный кусок, съеденный накануне. Воображение любезно подкинуло картину, что я имел возможность наблюдать в кухне.       Я бросил взгляд пониже спины — хвост расслабленно откинут в сторону, промежность влажно поблескивает явно не распробованной еще никем дыркой и прижатым к постели мешочком.       Наклонившись ниже, я принюхался — ничего неприятного, только запах моих масел.       Крысеныш измазался в драгоценных благовониях!       Я хмыкнул, пока между ног приятно тяжелело.       Любителем некрупного безрогого скота я не был, но… ночь была темной, воздержание долгим, а зверек вполне заслужил наказание. Жестокое и беспощадное.       К тому же, кому он расскажет?       Масло уже смазывало все интересные места, я потянулся к нему рукой…