Я проснулся и открыл окно.
На меня, сею же секунду, обрушился свежий ночной воздух. Такой бывает только весенней ночью. Я старался вдохнуть его как можно глубже, и ещё раз, и ещё раз, пока не закружилась голова. Улица звала меня, тёплый оранжевый свет фонарей хватал меня и тянул вниз, сквозь дверь, в коридор, сквозь лестничные пролеты на землю. Шум за вечными рядами домов. Несмолкающее гудение ночного города, порывами ветра шептало мне на ухо, укрепляя в моей голове желание поддаться зову города и пойти пешком, сам не зная куда, и всё равно выйти там, куда и планировал, даже при том, что не планировал вовсе, а лишь представлял у себя в голове то место, куда хотел попасть этой ночью. Я уже представил, как, не жалея ног, тенью прохожу узенькие центральные улочки, выхожу на набережную и, уставший от застоялого запаха городской реки, тут же ныряю под арку во двор, где на редких балконах курят, завернувшись в простыни, молодые парочки. Как из театров выходят нарядные дамы с сумочками, как они ведут под ручку своих пожилых родителей. Их обгоняют вечно спешащие, занятые люди, чувствующие себя после театра, пусть и до утра, но возвышенными и духовными. Как я чувствую себя ничтожно маленьким, проходя мимо комплекса Москва-Сити, взвинчивая голову вверх в попытке разглядеть верхушку хоть одной башни, но спотыкаясь об строительные ограждения, спрашиваю себя зачем я так далеко забрался? Как потом, возвращаясь в центр, думаю, что меня никто не понимает, никто кроме вон того парня в оранжевой куртке, со взъерошенными волосами и стёртыми до дыр кедами, вот того парня, который отражается в очередной проезжающей машине, в высокой темной витрине, в мокром асфальте. Как, мимо, по Тверской, проносится блестящая иномарка с модными людьми, в модном салоне, едва ли заглушаю рёвом мотора модную музыку из встроенной стерео системы. А вместе с ней проносятся и то, что они потом будут называть счастьем, ведь оно всегда было именно тогда. Как на Арбате кто-то до сих пор горланит свои стихи, как уносят музыканты свои инструменты, но их музыка ещё доносится гармониями умиротворения, голосами свободы. И они зовут меня, зовут прочь от ближайшего метро, час закрытия которого уже не так далеко, прочь от дома, прочь от всей рутины, которую делает каждый подросток, сомневаясь во всем, однако не переставая, потом что никто не перестаёт, потому что так надо. И во всех этих «надо» и «будешь» сложно разобрать голоса. Но они зовут меня и кажется, что именно я, именно моя жизнь будет уникальной, неповторимой, и что счастье будет, потом.Я закрыл окно и лёг спать.