А я и не боялся...

      Окурок упал на землю, едва не подпалив длинный белоснежный шарф. Печальный взгляд фиалковых глаз направлен на еще невредимую Москву. Но в величественном городе стоит тревожная, угнетающая обстановка. Нет на улицах привычных пробок, столпотворений людей, обыкновенного городского шума. Все вокруг словно замерло в мучительном ожидании.       Нежные, ласковые лучи восходящего солнца скользят по пустынным улицам, словно вызывают обеспокоенных жителей на улицу, пытаясь забрать их тревогу себе и спрятать в дальний чулан, запереть там навсегда. Русский возводит глаза к небу, такому чистому, безоблачному. Все так привычно, так естественно. Так что же не так? Наверное, Иван знает ответ. Он достает следующую сигарету. Давно пора бы бросить курить, но разве сейчас об этом идет речь? Мужчина стоит неподвижно, задумчиво, в таком же тихом ожидании, что и весь город. Только он спокоен, словно ничего не происходит, будто бы все идет по его плану.       За спиной русского еле-слышны шаги. Еле-еле, но все таки слышны. Хотя, Брагинский на это никак не реагирует, даже не подает вида, что заметил, услышал, или даже почувствовал подкравшегося сзади американца. Он так и не научился подходить бесшумно. Иван сразу узнал своего знакомого. Больше это никто быть и не мог. Больше никого не осталось. Юноша остановился. Безмолвная, зловещая пауза мрачно нависла над оппонентами. Вскоре, парень начал разговор..       - Здравствуй, Иван. Как видишь, я вернулся. Я бы посоветовал тебе даже не пытаться сопротивляться. Я вооружен и попытка отпора будет крайне некорректным ходом с твоей стороны. - не без великой доли самодовольства произнес американец. Каждое слово звучало четко и отшлифовано. Видно, что речь была подготовлена заранее. Надо же, как подготовился... От этой мысли русский еле заметно усмехнулся, но собеседнику не ответил. Даже не повернулся, не шелохнулся. Мужчина невозмутимо стоял, уставившись в одну точку. Тогда американец не выдержал такого пренебрежения его дискурсом.       - И долго ты собрался молчать, а? Ты прекрасно блять знаешь, зачем я пришел. Или ты сейчас сдаешься, или получишь еб***ю пулю в лоб, вникаешь?! Я тут с тобой в эту вашу...ну как ее?...молчанку, вот! Я тут с тобой в вашу чертову молчанку играть не собираюсь!       На этот раз реакция Ивана не была столь же однообразной, сколь после первой части выступления парня. Таким Альфред ему нравился намного больше. На лице наконец-то обернувшегося русского сияла премилая приветливая улыбка. Это выводило американца из себя больше любого его молчания и абъекции. Джонс крепко-крепко сжал пистолет в руке. Юноша прошипел сквозь крепко сжатые зубы:       - Я сейчас блять выстрелю,честное слово!       Брагинский только улыбнулся. Но теперь его улыбка уже не была такой солнечной и лучезарной. Она, скорее, была пронизана холодом.       - В любом случае, должен остаться лишь один из нас, и... - начал мужчина, но американец перебил его.       - И тебе этим оставшимся не стать!       Джонс без малейшей доли сомнения навел дуло пистолета на русского. Иван, по-прежнему преспокойно, и даже немного озабоченно, спросил:       - А тебе не страшно оставаться одному? Совсем одному. Не боишься?       Какая глупость, подумал Альфред. Почему они все, поголовно все, считают его всего-навсего ребенком? Но теперь он стольких убил. Он доказал, что взрослый, что вырос достаточно, чтобы самому судить себя и принимать жизненно важные решения. Без малейшей части сомнения Альфред стрелял в Кику. То же самое произошло и с другими "приятелями". Не дрогнула его рука и тогда, когда Джонс пристрелил Мэттью, своего родного брата. Все ради одной цели. Теперь осталась лишь одна преграда на его пути. Палец незамедлительно ложится на курок.       - Я никогда не боялся! Никогда!       Брагинский снова усмехнулся, но на этот раз решил многозначительно промолчать. Ах черт, как же тошно уже стало Джонсу от его уравновешенности! Кровь закипела в жилах, все мускулы в теле парня напряглись, и...БАХ! Выстрел. Короткий и точный. Пуля безошибочно попала в лоб Ивана. Мертвое тело русского безвольно повалилось на землю. Некоторое время Джонс завороженно смотрел на него, не в силах сдвинуться с места. Неужели это все? Конец? Он правда победил?       Альфред подошел ближе, чтобы в последний раз взглянуть в лицо поверженному противнику. И что же он увидел? Верно, ту же улыбку. Такую безмятежную и беззлобную. Ноги американца подкосились и он упал на колени. Как же так? Он победил. Русский проиграл. Где же этот сладкий, ни с чем не сравнимый вкус победы? Уперев взгляд в лужу крови на земле, Джонс прошептал: А я и не боялся, Иван...