Тени над "Совёнком"

Тени над «Совёнком» Прекрасный солнечный день, в яркой зелени деревьев гуляет легкий ветерок. Я не спеша иду по площади. Сейчас должен прозвучать сигнал на обед. Мысленно считаю: «Три, два, один…»- и тут раздается мелодия из репродуктора. «Неплохо, неплохо» - отмечаю я про себя. Мимо спешит в столовую стайка пионеров. Спросите любого из них кто я, как я выгляжу, с кем живу, в конце - концов. И знаете – никто не сможет меня описать. «Как зовут того пионера?»- поинтересуетесь вы. А в ответ прозвучит: «Женек, или Толик. Не помню точно», «Забыл, может Вадик?», «Эх, из головы вылетело. Кажется Толик» и прочие имена. Но только не моë. Странно, чаще меня почему- то поминают как Толика. Среди всех этих людей я брожу словно тень, или быть может, один живой среди призраков? Порой мне кажется, что если б кто решил сделать игру о том, что происходит в лагере – даже там мое лицо будет расплывчатым, словно отражение в кривом зеркале. Давно, так давно, что, кажется, это было во сне, мне понравилась одна книга, название которой уже стерлось в памяти. Плохо помню, о чем она (о каком-то морском чудовище, кажется), но почему- то в голове четко отпечатались слова: «Проявлением наибольшего милосердия в нашем мире является, на мой взгляд, неспособность человеческого разума связать воедино все, что этот мир в себя включает. Мы живем на тихом островке невежества посреди темного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далекие расстояния». Мне нравится эта фраза. Интересно бывает иногда подумать: как любой из людей, окружающих меня, поступит, узнав всю правду обо мне? В самом деле, что почувствует лабораторная крыса, если вдруг обретет разум и осознает что она в клетке и вся её жизнь зависит от прихоти некоего громадного существа в белом. Да, кстати, у меня очень мало воспоминаний. Хотя сейчас я понимаю, что это только к лучшему. Ведь если подумать, то в ту пору, когда меня еще можно было с полным правом назвать человеком, я был добр (а может и не был) или, например, весел (тоже не ручаюсь) не потому что это неотъемлемая часть меня, а потому что знал, что добрый и веселый. Постепенно растеряв память, я сбросил и личность. И остался один на один со своей настоящей натурой. Такой страшной и прекрасной бесконечной черной бездной. Я смотрю в неё. Бабочка, выпорхнувшая из отвратительного тесного кокона и застывшая против своего отражения в капле росы.