Хруст твоей шеи

Они переехали. Собрали вещи и переехали в тот же день, и теперь у Вэйлона полно забот. Лиза постоянно ругается с ним, Йен не перестаёт болеть, а Стив, кажется, совсем отбился от рук. Он сидит и целыми днями рисует в своих блокнотах. Мнёт, рвёт, выкидывает и рисует снова. Всегда четыре фигуры — серая, красная, белая и чёрная. Никакого смысла или причины, по которой Стив рисует именно их. Да и нет у Вэйлона времени для того, чтобы разбираться со всем этим. А Стив видит то, чего не замечают все остальные. Грязный худой мужчина трогает их хлеб своими окровавленными руками. У всей еды теперь привкус тухлятины, и даже помидоры пахнут не травой, а железом. Когда он почему-то решил положить один из них в микроволновку, тот взорвался через несколько секунд. Так, словно это был и не помидор вовсе, а чья-то голова. Отрубленная голова. Стив видит отпечатки на плёнке, в которую затянут сыр. С недавних пор он больше не ест свой любимый клубничный йогурт: кусочки ягод в нём поменяли вкус на нечто, что пугает его. На зубах хрустят не те косточки. Стива тошнит намного чаще, чем раньше. Он не может и не хочет есть. Большой мускулистый мужчина стоит позади папы, когда он даёт маме сильную пощёчину. Он скалится когда старший брат ломает игрушки Стива. Стив пытался подружиться с мужчиной, когда тот только появился, но вскоре ему во сне оторвали голову. Теперь Стив не смотрит в зеркало — в нём у него сломана шея, а отражение дрожит и дёргается, будто у него приступ эпилепсии. Из их телевизора пропадают все любимые каналы Стива. Теперь там показывают только бокс и новости о войне или террористах. У Стива не заживают раны на костяшках. Он уже не может не драться. Только так он выпускает страх наружу. Ему никто не верит. Нога папы так и не зажила. Даже после двух операций, кучи уколов и мазей. Папа ходил в гипсе, но она не зажила. Стиву не говорят, но он знает, что рана у него на животе до сих пор кровоточит по ночам. Его старший брат, Йен, однажды пришёл домой с насморком. Он болеет до сих пор. Хрипит, кашляет по ночам. У мамы тоже мокрый кашель и красные глаза. Она капает глазные капли и покупает всё новые и новые платки, но всё бесполезно. Вся их квартира заросла плесенью. Она на трубах, под ванной и на полотенцах. Вода пахнет тиной. Цветы на окнах давно сгнили, а продукты теперь портятся в два раза быстрее, чем раньше. Худощавый мужчина точит Стиву цветные карандаши своими острыми ножницами. Сколько бы Стив ни просил его не делать этого, он не прекращает. У Стива изменилась тень. Теперь она в два раза больше, глубже, чем он. Она шипит и тянется к нему каждый раз, когда он остаётся один. Теперь Стив старается ходить так, чтобы его тень ни на кого не падала. В прошлый раз это обернулось госпитализацией, и одному Господу известно, что будет в следующий. Старики на улицах обходят его стороной. Животные боятся его сильнее, чем огня. Под его кроватью прячется живой туман, рассказывающий ему страшные сказки перед сном. Когда папа вернулся с работы в последний раз, с ним пришёл дымный силуэт. С каждым днём силуэт чернеет, и как бы Стив ни пытался прогнать его, у него не выходит. Силуэт советует ему начать рисовать, и Стив делает это не потому, что ему хочется. Он боится умереть. Вместо головы у силуэта человеческий череп, и Стив догадывается, чей он. Уже не первую ночь ему снится, как на Земле наступает апокалипсис. В пепельнице Вэйлона горит, потрескивая, бумага. Из-за этого он не слышит, как скрипят, медленно смещаясь, позвонки в шее его сына. Он знает эти четыре фигуры. Они знакомы ему. Но он не хочет узнавать их.