Аокигахара

Ваша жизнь является бесценным даром от ваших родителей.
 Подумайте о них и о вашей семье.
 Вы не должны страдать в одиночку.
 Позвоните нам... 

 С запада поднимался ветер и уносил голоса ругающихся детей. 
— Мицки, постой! — Хирооми еле поспевал за ней. Мицки быстро шла вдоль тропы у кромки леса и продолжала ускорять шаг. Всё её тело было напряжено от злости, кулаки сжаты, каждый шаг беспощадно обрушивался на землю гулким топотом. 
— Мицки! — жалобно просил Хирооми. — Это уже не смешно, подожди! — Нет! — рявкнула та и, остановившись на секунду, обернулась. — Ты мне омерзителен! Она вновь засеменила, всё быстрее и быстрее. В этом не было особого смысла, кроме как уйти подальше от обидчика, но он каждый раз нагонял её. Как бы Мицки ни старалась, Хирооми был быстрее. В конце концов, он просто догнал её и остановил за плечо, и тогда она попыталась обрушить на него град ударов кулаками. 
— Ай, Мицки, мне больно. Ну, прекрати, братик не хотел! — в его голосе звучала улыбка, Мицки не видела, но отлично представляла её. Это вызвало новую вспышку эмоций, граничащих с яростью. 
— Братик? Ты мне не братик! Ненавижу тебя! — яростно выкрикнула она. Её голос гулом разошёлся по окрестностям, сорвав с деревьев стаю птиц, а Хирооми замер, словно ошарашенный этими словами. Он молча смотрел на неё, но взгляд его был направлен словно сквозь, а губы что-то беспокойно бормотали. Это окончательно вывело Мицки из себя, она резко развернулась в сторону леса и вошла в него. 
 Про Аокигахара разное говорили, но из слов Изуми Мицки знала, что это опасное место. Скопления йому там было гораздо больше, чем где бы то ни было, к тому же, все они были чрезвычайно агрессивны. Людям было опасно находиться в Аокигахара, но их неизменно туда тянуло. Спустя пару лет Мицки уже не помнила, как умудрилась оказаться там, что привело ее вглубь этого ужасного леса. Если подумать, людей притягивают в Аокигахара их негативные эмоции, возможно, именно с этого всё началось. Мицки забыла об этом, предпочла забыть, но то, что она отчетливо помнила — это ледяное дыхание на своей коже и белые силуэты на фоне темно-синих деревьев. 

Она бежала, что было сил, но лес не кончался. Ряды деревьев перетекали одно в другое, длинные стволы угрожающе покачивались и заслоняли небо. Мицки устала бежать, дыхание не было ровным, а когда она споткнулась о внезапно оказавшийся на пути корень, окончательно сбилось. Мицки тяжело осела на землю, голые колени были в чем-то липком. Больно не было, было жутко страшно и обидно. Почему никто до сих пор не нашел её? Почему никто не пришел на помощь? Где ненавистный старший брат, когда он так нужен? Мицки злилась пуще прежнего, вытирая заплаканное лицо рукавами кофты. Почему-то она понимала, что ей не следует тут задерживаться. Поднявшись не без труда, она намеревалась побежать вновь, но мгновенно оцепенела. Напротив неё, на возвышенности среди корявых чёрных ветвей, метрах в трех стояла белёсая фигура. По силуэту фигура напоминала голого человека, но у неё не было лица: ни носа, ни глаз, — абсолютно гладкая поверхность, похожая на надувной шар. На теле тоже не было характерных признаков, она была словно бесполый манекен, обтянутый кожей, которая морщилась в некоторых местах: у подмышек, локтей и живота. Фигура впивалась в кору близстоящего дерева своими длинными острыми пальцами, похожими на шипы, и как будто смотрела на Мицки. Вокруг всё стихло, Мицки в ужасе почувствовала волну мурашек на своей коже, а потом фигура резко бросилась вперед. 

Мицки бежала вновь, быстрее, чем раньше, не оглядываясь. Даже когда ее босоножки остались где-то позади, она не остановилась и продолжила бежать босиком. Сухие ветки впивались в хрупкую плоть, царапали кожу, но ей было так страшно, что она не замечала этого. Она чувствовала, что фигура догоняет. Она слышала шорох листьев за спиной и какой-то странный вязкий звук. В голове не было ни единой мысли, ни крика о помощи, лишь желание убежать прочь. Это желание ослепляло, Мицки видела перед собой только темноту и проносившиеся мимо ветви деревьев, они хлестали её по лицу и рукам. Тело не слушалось, она продолжала бежать вперед... 

Когда она упала вновь, споткнувшись обо что-то твердое, она наконец-то ощутила боль. Мелкие царапины на руках и лице зудели, пятки покалывало, в ногах чувствовалась усталость, а один ноготь на ноге был содран и наверняка кровоточил. Но ей нужно было встать, продолжить свое движение, иначе ее схватят. Ноги дрожали, она попыталась выпрямиться и посмотреть прямо перед собой. В глазах было мутно, вокруг мелькали только пятна, белые на чёрном, или чёрные на белом. Все смешалось. Мицки ничего не понимала, её сознание было затуманено, но сразу же прояснилось, когда она почувствовала нечто склизкое на своей коже: это что-то обволакивало ступни. Она посмотрела вниз, и её сердце забилось с бешеной скоростью. Внизу под ногами копошились полчища белых жирных червей, они ползли по ногам, холодные и скользкие. 
Она оказалась на опушке, заполненной человеческими руками, ногами и другими частями тела. Безжизненная голова, лежавшая возле неё, смотрела пустыми глазницами, похожими на черные блюдца, и из них непрерывно выползали черви. Трупы были повсюду, бледные, ледяные и разбухшие от разложения. 
И тогда Мицки закричала. Её вопль пронёсся по лесу, темнота поглотила его, и вокруг вновь стало тихо. В тот же миг разум начал покидать её, но перед тем, как потерять сознание, Мицки отчетливо увидела иссиня чёрные стволы деревьев и расходившиеся от них полупрозрачные волны. Они надвигались, заполняли все пространство, оставляя чувство тревоги и опасности. Мицки упала на чьё-то туловище, ледяное и липкое, а затем отключилась. 

 *** 

— Изуми-сан, мы всё обыскали, её нигде нет. 
— Обойдите еще раз! 

Солнце только подымалось, прохладный ветер играл листвой. Изуми была сама не своя, но старалась не подавать виду. Они всю ночь искали Мицки, но нигде не было даже её признаков, ни единой зацепки. Аокигахара просто поглотил девочку. 
Со стороны леса справа от Изуми зашуршала листва, и из зарослей показалась фигура Хирооми — помятый и грязный, он нёс Мицки на руках. Та выглядела намного хуже: босые ноги были истоптаны в кровь, на лице и руках были мелкие порезы, кожа была мертвецки бледной, но по вздымающейся груди можно было понять, что она просто спит. Изуми тяжело выдохнула.
 Когда Мицки пришла в себя, она ничего не сказала, первые дни она вообще не разговаривала, но потом, со временем, стала прежней, за исключением одного но. Мицки больше не называла Хирооми «братиком», никогда. Но это незначительное изменение не заметил никто, кроме него самого.