Клеточки тела

Он любил целовать ее. Ему нравилось это теплое и нежное ощущение под губами. Каждая клеточка, каждый уголок хрупкого тельца, каждая веснушка на лице - все такое родное, такое изученное, такое необходимое. Нравился запах. Она пахла вкусно. Хотелось вдыхать ее полностью, захлебываться ароматом, сходить с ума от теплоты кожи и просто исчезать. Рядом с ней. В этой маленькой уютной квартирке с видом на маленький магазинчик. Маленький мирок, где есть он и она, а еще телефон, который не умел молчать. Ей нравилось, когда он ее обнимал. Крепко и нежно. Словно пытался согреть, растопить. Но было и без того жарко. От него было жарко. Она любила его поцелуи и дыхание, горячее, обжигающее. Она плавилась и сходила с ума. А маленькая квартирка казалась могучей крепостью, высокой стеной от всего мира, необитаемым островом. И большая мягкая кровать казалась тихой пристанью, глухой местностью, самым любимым местом во всем мире. И с окна был виден океан улиц и маленький магазинчик. Он был замкнутым с саркастичной улыбкой на лице, а она была открытой и искренней, без фальши в голосе и в глазах. Она была его маленькой искоркой, которая сожгла дотла ту самую мрачную маску. А он был просто интересным для нее, новым и неизведанным, желанным. Всего лишь столкнулись на лестничной клетке, а остались в маленькой квартирке. Дошли до этого. Они знакомы давно, уже семь лет. Сначала друзья, потом влюбленные, потом сожители, а потом мир. Целый маленький и необъятный мир, в котором возможно было потеряться и найтись. - О, а ты знал, что клетки обновляются полностью каждые семь лет? Представляешь? Мы буквально становимся совсем другими людьми, - смеется она, подставляясь для поцелуев. - Неужели? – целует согнутые коленки он, смотря на нее немного иронично и нежно. – Но ты ведь не изменилась. Все такая же. - Какая «такая»? – весело спрашивает она, гладя темные волосы. А он приближается к ее лицу и молча на нее смотрит, любуется. В серых глаза много ласки и много тепла, ужасно много. Чужие для всех и родные для нее. В них и влюбилась. Давным-давно, целых семь лет назад. Когда она была другой. Когда была еще совсем маленькой; когда было всего пятнадцать; когда те глаза еще были чужими. - Сводишь меня с ума, - шепчет он на ухо, а затем целует в губы совсем невесомо, почти неощутимо. И только вот тогда не он сходит с ума, а она. Она обнимает его и прижимается всем телом. Мало, мало, мало. Хочется чувствовать больше; хочется быть эгоистичнее; хочется раздавить в объятиях, задушить. И она сжимает его еще больше и задыхается. Родной запах дурманит, расслабляется и хочется быть вот так вот всегда, вместе, до самого конца. - А с запахом что? Изменился? Ведь если клеточки меняются, то и запах тоже? – снова спрашивает она, зарываясь лицом в его волосы. - Да, изменился, - слушает стук ее сердца он и улыбается. Так быстро, что все сжимается внутри от счастья. Такая родная, сладкая и любимая. Целым мир. Целая Вселенная. Воздух. - Насколько? – не унимается она, почти засыпая от убаюкивающей ее нежности. - Не знаю, но думаю, что с первой нашей встречи сильно. Я ведь духи тогда твои чувствовал. Ох и обливалась ты ими, - тихо смеется он. - А потом почувствовал настоящий твой аромат и захотел тебя съесть. Ты так вкусно пахнешь. И вот с тех пор это желание растет. - Каннибализм запрещён, - смеется она, отпуская его и давая ему лечь рядом. Он прижимает ее к себе и целует в висок. Вот бы так вечно. - Энн, но мы ведь никому не скажем? - Я уж точно не смогу ничего никому сказать, но я не против. Можешь съесть всю, Ло, без остатка, - с блаженством закрывает она глаза и замолкает. Так хочется спать. Она любит, когда он ее так обнимает. Ей спокойно и уютно и целого мира, будто не существует, но это до первого звонка братца. Потом мир возвращается, но маленькая квартирка остается прежним оазисом, где просто хочется исчезнуть…