Хорошая девочка

Иногда Джону хотелось разогнать к чертям собачьим весь персонал базы, выкинуть в море. Особенно командный состав. Особенно своих заместителей. Впрочем — и на этой сладостной мысли он остановился ещё на несколько секунд, смакуя последствия — их можно было бы пристрелить сразу, не слушая ни единого слова. И не ввязываться в их игры, пусть даже его будут умолять на коленях. — Так что? — голос Оцелота с лёгкостью развеял фантазию о дивном мире, где никто никого не обряжает в женское платье и не привязывает за руку к потолочной балке в комнате для допросов. — Скажи нашей детке комплимент, босс, девочки любят ласковые слова. Перепутать эту издёвку в голосе с заботой вряд ли смог бы даже наглухо отмороженный психопат. Джон вздохнул. Он не знал, что говорить в такой ситуации. Вариант «тебе к лицу этот кляп» не казался подходящим. Даже если привыкнуть к их манере общения. — Ну же, босс! — Оцелот ухватил его за искусственную руку, подтащил ближе и заставил положить ладонь на обтянутую зеленым шёлком ягодицу. — Она, конечно, шлюшка, но миленькая. Похвали её, давай! Джон снова вздохнул и пробормотал: — Хорошая девочка. Каз рванулся в сторону от стены, о которую опирался боком. От резкого движения в воздух взлетели капельки слюны, блеснув в искусственном красноватом свете. Оцелот поцокал языком и без труда прижал Каза обратно. — Не хочешь быть хорошей, да? Убийственный ответный взгляд Оцелот с лёгкостью проигнорировал. — Одолжишь ножик? — Джон кивнул, разрешая, и Оцелот вытянул нож из ножен; повертел в руке, не то рассматривая, не то демонстрируя тёмный матовый металл; опустился на пол, притиснув острое лезвие к поджавшейся мошонке и проговорил нежнейше: — Дёрнешься ещё раз — останешься девочкой до конца своих дней. Понятно тебе? Повисла тишина. Каз дышал, раздувая ноздри, Оцелот улыбался, Джон думал, не слишком ли далеко они на сей раз зашли. — Освободи ей рот, пожалуйста, — очень вежливо и очень внятно попросил Оцелот. Не выполнить его просьбу Джон не мог — никогда не мог отказать Оцелоту, стоящему на коленях и говорящему «пожалуйста». Воистину волшебное слово. Металл кляпа-распорки был тёплым и мокрым. Каз сглотнул. В гулком молчании этот звук показался громче и резче обычного, почти как выстрел. Оцелот повторил: — Понятно? Прежде чем ответить, Каз подвигал нижней челюстью, сглотнул ещё раз и наконец произнёс: — Понятно. — Умница! — восхитился Оцелот. — Продолжим. Признай, что тебе нравится носить женские тряпки. Вслух. — Иди на хер, — Каз плюнул, метя ему в лицо. — Позже, дорогая, — свободной рукой Оцелот вытер щёку. Попытки его оскорбить были примерно столь же эффективны, как и попытки прикончить взглядом. Он потрогал языком уголок рта, разбитый в недавней драке и снова начавший кровить. — Не торопи события. А пока я жду, но ждать буду недолго: считаю до трёх. — Ты больной на всю голову ублюдок, ты ебанулся совсем, что ли? — Два с половиной... — нараспев сказал Оцелот. Джон отступил в сторону, чтобы лучше видеть их обоих — Оцелот проследил за ним, смотрел неотрывно, цепляясь за лицо взглядом. Каз жмурился, запрокидывая голову. У него дрожали губы, а член стоял так крепко, что почти прижимался к животу. На счёт «три» он почти выкрикнул: — Да, блядь! Мне нравится! Оцелот свободной рукой погладил Каза по оголившемуся бедру — чёрный шелковый чулок сбился, собрался складками у щиколотки — и одобрительно сказал что-то про награду, Джон не разобрал: возился с собственной ширинкой. Он дрочил, глядя на Оцелота. Хотелось запустить ладонь в отросшие светлые волосы, развернуть к себе, уткнув лицом в пах. И досмотреть хотелось. Оцелот отложил нож, но трогал чужой член как-то странно, — держал у рта, будто гигантскую сигару. Нелепое и точно подмеченное сходство. Действовал он тоже непривычно. Почти не двигал рукой, прижав большой палец пониже уздечки, вылизывал отверстие уретры, постукивал языком по головке. Каз вскоре привалился к стенке спиной, чтобы не упасть. Кончал он молча, дрожа, нога подкашивалась — Оцелоту даже пришлось его подхватить, испачкав при этом шарф. Поблескивающее белесое пятно на алой ткани стало точкой, в которой сфокусировался мир. Джон рыкнул, сжимая ладонь плотнее, на несколько секунд сам закрыл глаза — а когда тягучая тяжесть откатилась, оставив его в опустошении, Оцелот успел перерубить ножом верёвку и подставить Казу плечо для опоры. — В следующий раз... — Джон задумался, каким бы наказанием пригрозить. — В следующий раз я постараюсь найти ещё и туфли без каблука, — промурлыкал Оцелот. От тычка под рёбра он, довольный, даже уклоняться не стал.