Проснуться для новой жизни

Девятый сон начинается всякий раз, когда что-нибудь заканчивается Дэвид Митчелл. Сон No 9

Джим спал и видел седьмой сон о лунных призмах, дающих силу, восьмой сон о хрустальных вазах и серебряных воронах, парящих на ветру. Один из воронов неожиданно спикировал прямо к Джиму, стоявшему на холме, сшиб его с ног и разбил хрустальную вазу. В девятом сне Джим оказался в красном коридоре с часами, часы падали ему на голову и разбивались, разбивались, разбивались… Джим проснулся от настойчивого стука в дверь. На часах (целых) было четыре часа утра — рановато для кого угодно. Джим пытался какое-то время игнорировать стук, но заснуть не получалось. Он встал, завернулся в простыню и подошел к двери. — Мне вот что любопытно, — сказал стоявший на пороге Майкрофт Холмс, окидывая Джима беглым взглядом, — хождение по дому в простыне определяется гениальностью или подразумевает ее? — Я у себя дома, а вам что надо от меня таким ранним утром? Ничего? Тогда я пойду спать? — Джим хотел было захлопнуть дверь перед носом непрошенного гостя. — Не желаете ли составить мне компанию в утренней прогулке? — спросил Майкрофт. — Не желаете составить мне компанию в постели? Я как раз собираюсь туда. — Не думаю, что вам понравится то, что я обычно делаю в постели, — Майкрофт лениво растянул краешки губ в чем-то, отдаленно напоминающем улыбку. Джим посмотрел на него заинтересованно. — О, как интригующе звучит! Вы в постели бодрствуете, да? А спите на заседаниях. Но, впрочем, что это вы на пороге? Заходите, заходите. — На самом деле Джиму надоело стоять в дверях в простыне. И впускать Майкрофта ни в квартиру, ни в свою постель ему не особенно хотелось. Майкрофт кивнул и вошел, заинтересованно оглядываясь по сторонам. — Странно, — произнес он после непродолжительного молчания, — у вас тут такой порядок! Сами убираетесь или завели себе горничную? — Я не совсем понимаю, мистер Холмс, почему вы решили, что у меня дома должен быть бардак. Вы вообразили себе склад взрывчатки? А вот здесь я мирно спал, пока не услышал ваш секретный стук по барабанным перепонкам, — он указал на смятую постель. — После вашего появления в простыне мне стало интересно, насколько у вас с Шерлоком идентичны привычки, — Майкрофт склонил голову на бок и внимательно посмотрел на Джима. — А у него как раз бардак. — Я не столь эксцентричен, — обиженно сказал Джим, забираясь в постель и накрываясь одеялом. — Я хожу в простыне дома, а не по королевскому дворцу... Хотя, если так подумать, — он подумал, стоит ли ему считать королевский дворец домом. — Ну ладно, вот если бы вы разбудили меня в три часа ночи, скажем, я забыл бы про простыню. — Отлично, в следующий раз я загляну к вам ночью и позову прогуляться под луной, — подозрительно покладисто согласился Майкрофт и, приметив кресло рядом с кроватью Джима, величественно опустился в него. — Идиотское предложение, — пробормотал Джим. — Ночная прогулка под луной — что может быть ужаснее? Я спать. Когда вам надоест сидеть в моем кресле и вы соберетесь уходить, пихните меня в бок: я закрою дверь. Ну или можно захлопнуть. — А я думал, вы угостите меня чашкой чая с молоком и вашими фирменными блинчиками с клубникой и шоколадным соусом, — немного грустно сказал Майкрофт, рассеянно вращая в руке рукоять зонта. Джим открыл глаза и сел. — Я не пью чай с молоком, мистер Холмс. — В самом деле? — Майкрофт удивленно приподнял брови. — А Шерлок утверждал, что только его и пьете. Что ж, ладно. Я согласен и на кофе. — Но неужели вы меня разбудили ради того, чтобы я вас накормил, напоил и спать уложил? — Я же уже сказал, что рассчитывал на вашу компанию, — Майкрофт едва заметно поморщился, но тут же вернул на физиономию привычно ровное выражение. — Гулять надо ранним утром, пока улицы пусты. Но я согласен просто на кофе, да. — Подождите меня на кухне, я оденусь, приму душ, а вы пока приготовьте кофе. — Отлично, я подожду на кухне, пока вы оденетесь, а потом сварите кофе, — Майкрофт встал и направился к дверям, но на пороге обернулся и добавил: — Чайник я, так и быть, поставлю сам. Джим проводил его ненавидящим взглядом и ушел в душ, где хотел пробыть как можно дольше; он мог бы спокойно провести там полдня или пять минут, но услышав какой-то грохот, решил не рисковать и не оставлять Майкрофта наедине с чайником. Так что он облачился в махровый халат и домашние штаны и, приняв невозмутимый вид, явил себя на кухне. Майкрофт стоял посреди кухни, а у его ног валялись осколки чашки в красный цветочек. Лицо у него было крайне неожиданно растерянное и даже немного виноватое. На плите исходил паром чайник. — Я всего лишь хотел заварить чай, — сказал он, поднимая на Джима взгляд. Это была любимая чашка Джима, подаренная ему самим собой в ранней юности. Джим почувствовал, как медленно свирепеет, но сдержался и улыбнулся. — Если бы я знал, что вы так беспомощны на кухне, мистер Холмс, я бы попросил вас подождать за дверью. Потом он сел на пол прямо у ног Майкрофта и начал собирать осколки. — Позвольте, но кто же собирает осколки, сидя прямо на них же! — спохватился Майкрофт, взял Джима подмышки и рывком поставил на ноги. С домашних штанов Джима со звоном посыпались на пол остатки посуды. — Вы, наверное, любили эту чашку? — спросил Майкрофт, обеспокоенно заглядывая ему в глаза. — И ее гибель сильно вас расстроила? Джим силился что-то сказать, но от злости из-за столь грубого вторжения в его личное пространство какое-то время не мог выговорить ни слова. Однако Майкрофт терпеливо ждал, так что Джим набрал в легкие воздуха и обрушил на Майкрофта праведный гнев: — Вы правы, она мне как родная. Отойдите в сторону, я соберу, и мне ее склеят. Или же я позже похороню ее со всеми почестями. Майкрофт послушно сделал шаг назад, по пути выключив конфорку с закипевшим чайником. И некоторое время наблюдал за тем, как Джим собирает то, что осталось от чашки с пола. Мысленно он сделал себе пометку: в следующий раз подарить Джиму целый сервиз, и теперь считал свою вину практически искупленной. — Прошу прощения, — наконец догадался сказать он. — Я ужасно неуклюж. — Это не то слово, но хорошо. Я вас прощаю. "До поры до времени прощаю", — мысленно добавил Джим. Он закончил собирать осколки, аккуратно сложил их в коробочку, сполоснул руки и повернулся к Майкрофту. — Хм, я сейчас достану вам какую-нибудь чашку. А вы сидите где сейчас сидите и ждите ваш кофе. Майкрофт послушался, как ни странно. И хотя он сейчас стоял, все же остался на том же месте. И внимательно наблюдал за действиями Джима. Да, готовить он не умел никогда и даже варку кофе считал про себя каким-то запредельным таинством. Тем временем Джим открыл шкафчик. Он как раз вчера обжаривал зерна, и ему одному по его расчетам хватило бы на три дня. "Но теперь не хватит", — подумал Джим, с тоской заглядывая в банку с кофе и прикидывая его количество. — "И пить придется из нелюбимой синей". Синяя чашка хранила грустные воспоминания о юности, но Джим не выбрасывал ее, потому что ценил и печаль, и радость. Он налил в турку воды из скважины — у него всегда была такая для кофе, насыпал три ложки кофе — этого было много, затем поставил турку на холодную плиту: кофе следовало варить на медленном огне и контролировать, чтобы не довести до закипания. — Вы бы сели, мистер Холмс, — не глядя в его сторону, сказал Джим. — Вон на тот стул. Он удобный. Мягкий. Как в вашем клубе. Зонтик поставьте куда-нибудь, к стенке прислоните… Нет, я никак не пойму, как вы умудрились разбить чашку, она же не рядом с чайником стояла. Джим явно не собирался прощать Майкрофту такого безответственного поступка. — Я просто хотел вымыть ее, но она выскользнула у меня из рук, — пояснил Майкрофт, и в его голосе прозвучало что-то отдаленно похожее на раскаяние. — Вы умеете мыть посуду? — удивился Джим. — Я всегда думал, что у вас дома посудомойная машина или даже полная механизация. Или вещи сами моются и чистятся от одного вашего взгляда, а вот моя чашка испугалась. Этот бред можно было перевести на английский как "Не умеешь — не берись" или "Когда у человека такой высокоинтеллектуальный ум, он ничего не умеет делать руками". Майкрофт усмехнулся в ответ на пространный монолог Джима, прислонил зонт к батарее и сел на предложенный стул. Немного понаблюдал за процессом приготовления кофе и добавил: — Я не отказался бы владеть телекинезом. Но увы, до этого мой разум еще не развился. Кроме того, мне кажется, это больше по вашей части — всякая эзотерика. Из вас бы вышел отличный некромант. — Вам нужно развиваться в эту сторону, мистер Холмс, вы просто обязаны освоить телекинез, а я займусь некромантией. Я буду оживлять трупы, а вы их перемещать, — Джим бы и дальше нес вздор, но между тем, кофе сварился, Джим налил его Майкрофту в нелюбимую синюю чашку, а себе в черную, на ней было написано: "Международная амнистия". — Не вижу смысла в перемещении трупов после их оживления, — включился в игру Майкрофт, даже не моргнув глазом. — Если их правильно организовать, они сами дойдут куда потребуется. — Да от вас даже трупы убегут сами и не дождутся устного приказа. Кстати, с чего вы взяли, что я бы мог быть некромантом? — Джим поставил прямо перед Майкрофтом вазочку вчерашнего печенья в виде черепушек. Печенье он пек для себя, и ему опять же хватило бы одному на... Джим заставил себя мило улыбнуться и сел напротив Майкрофта. — Я считаю, что вы достаточно любите трупы, — Майкрофт взял из вазочки печенье и повертел его в руке. — И этой любви вполне хватило бы для занятий некромантией. — Я люблю жизнь, мистер Холмс, у вас неточные сведения обо мне. — Я имел в виду чужие трупы, — Майкрофт немного приподнял уголки губ. — Я никого и пальцем не тронул за всю жизнь, — спокойно заметил Джим. — Абсурдные предположения, абсурдная ситуация. Английский нонсенс как он есть. — У меня на этот счет есть совершенно иная информация, — почти ласково сказал Майкрофт. — По поводу трупов и вас. Но сейчас мы не будем об этом. Я могу купить вам новый чайный сервиз. Или искупить свою вину, — он сделал эффектную паузу, — каким-то иным способом. — И каким способом вы... способны искупить вину? — заинтересовался Джим. В него в голове возникали и исчезали самые разные альтернативы. — Я готов выслушать ваши предложения. Во сколько вы бы оценили вашу разбитую чашку? Я не люблю оставаться в долгу. — Думаю, это должно быть что-то равноценное моему детскому воспоминанию, мистер Холмс. — Поговорим о ваших детских воспоминаниях, — Майкрофт снова откинулся на спинку стула. — Что это вас вдруг заинтересовало мое детство? Получили на днях корочки психоаналитика и решили опробовать их на первом встречном? — По большей части оно мне безразлично. Кроме той части, в которую вы оцениваете свою разбитую посуду. Джим протянул руку и забрал у Майкрофта печенье. — Воспоминания бесценны, мистер Холмс, но я не удивлен, что вы так не считаете. У вас, наверное, все детство прошло в логарифмах за столом. Когда другие дети играли друг с другом, вы сидели и дружили с высшей математикой. У меня не было своей чашки, эта первая, которая у меня появилась, лично моя, ее никто в руках не держал, кроме меня, ну, и теперь вас, к сожалению. — Я могу найти точно такую же, как эта, — пожал плечами Майкрофт. — Точно такую же, как эта! — сказал Джим, обращаясь к чашке с надписью "Международная амнистия". — Он действительно фильтрует информацию, которую считает лишней. Он не понимает, что суть не в вещи, а в том, что за ней. Он пристально посмотрел на Майкрофта. Как сказал бы классик: и в его глазах отразилась вся скорбь еврейского народа. Но в данном случае, ирландского, конечно. — Вы не сможете найти такую же, мистер Холмс. И не потому, что таких больше нет в продаже, я уверен, вы все антикварные лавки обойдете, лишь бы не оставаться в долгу. А потому что смысл вещи в истории, которая за ней стоит, а не в ней самой. Вы можете подарить мне воспоминание? Не можете. — Хорошо, — сдался наконец Майкрофт, — я понял, что вы считаете эту утрату невосполнимой и вряд ли я смогу как-то загладить свою вину. Кроме того, я определенно пришел не вовремя, а вы не расположены к дружеским беседам. Что ж, — он встал и стряхнул крошки так и не съеденного печенья с пиджака, — за сим разрешите откланяться. Джим удивленно поморгал. — Куда это вы собрались, дорогой мистер Холмс? Зачем я варил кофе на двоих? Зачем вы меня разбудили? Чтобы вот так просто встать и уйти? Он вновь пододвинул печенье Майкрофту. — А много ли у вас друзей, которые ранним утром способны вести дружеские беседы? Майкрофт сел обратно с таким видом, будто и не собирался никуда уходить. Он взял печенье, надкусил, запил большим глотком кофе и только тогда ответил: — Честно говоря, у меня нет друзей. Шерлок по утрам обычно еще не спит, а мои подчиненные встают тогда, когда мне нужно. Я думал, что вы тоже бодрствуете по ночам. — Я и бодрствовал несколько ночей подряд, а эту выделил под сон, — зевая, сообщил Джим. — Я же не могу, как вы, жить постоянно на таблетках или, как Шерлок, на никотиновых пластырях. Мне надо отдыхать хотя бы иногда. Я живой человек, между прочим. — Как неудачно я подобрал время для прихода, — сокрушенно покачал головой Майкрофт. — А между тем, у меня есть к вам дело. Если вы, конечно, настроены говорить о делах в это время суток. — Дела — это очень хорошо, о них я могу говорить в любое время дня и ночи, — Джим одним глотком допил кофе и счел себя окончательно проснувшимся. — Я вас очень внимательно слушаю. — Вам известно имя Чарльза Огастеса Магнуссена? — спросил Майкрофт, отпивая из своей чашки. — Мне кажется, вы должны быть с ним знакомы. — Конечно, известно, и, разумеется, я с ним знаком, — Джима передернуло от воспоминаний, связанных с Магнуссеном, и он поспешил заесть воспоминание сладким. — И что, он вас стал беспокоить по утрам? Преследует во снах и наяву? — Главным образом, по вечерам, — кисло улыбнулся Майкрофт и поспешил добавить: — Потому что он завел себе дурную привычку являться на закрытые общегородские собрания и рассказывать всем незавидные факты из их жизни. — Довольно странное времяпрепровождение для него, — заметил Джим, наливая себе еще кофе. — Обычно он придерживает информацию для себя, а публикует ее в прессе, только если не получает... чего-то... — Он, конечно, грозится их обнародовать, но пока, мне кажется, ему просто нравится действовать на нервы нашей аристократии... — Майкрофт положил в рот еще одно печенье. — А руки он не распускает, случайно? Или язык? — О, я вижу, что вы знакомы с ним отнюдь не поверхностно, — слегка приподнял брови Майкрофт, а затем скривился. — Да, бывает и такое. — Нет, меня он не касался, если вы об этом, — довольно поспешно открестился Джим. — Но Магнуссен почему-то любит мне рассказывать о своих привычках. Вероятно, думает, что я достойный слушатель. Однако, мистер Холмс, обычно он одаряет своим вниманием каждого избранного наедине. Но вы-то говорите о собраниях, неужели теперь он проделывает это публично? — Если можно назвать таковыми закрытые заседания для шести-восьми человек, то — да. Я думаю, это все делается только с одной целью... — Майкрофт потянулся было к вазочке, но потом раздумал и опустил руку. — С какой же? Джим встал, нашел на полке анальгин, налил в бокал богемского стекла чистой воды и поставил все это перед Майкрофтом. — Разумеется, привлечь мое внимание, — ответил Майкрофт, с удивлением глядя на таблетку. — У меня вроде бы не болит голова. — И что ему дает это привлечение? — Джим сам взял таблетку и запил ее водой. — С вами это бесполезно, не сработает. Вот если бы Шерлока на ваших глазах… Ну... — Шерлока он не тронет, пока не подберет достаточно весомый компромат, — Майкрофт допил кофе. — А вот дать понять мне и всем остальным, что они у него под колпаком — вполне в его стиле, я думаю. — А вы у него под колпаком? — изумился Джим и даже подскочил на своем стуле от радости. — Новость дня! То есть новость утра! Он сделал вид, что поправляет очки, и заговорил, передразнивая тон Магнуссена: — Майкрофт Холмс, болевая точка — Шерлок Холмс, предпочтения в порно — нормальные, статус: недосягаем. Майкрофт едва заметно улыбнулся и откинулся на спинку стула, принимаясь постукивать пальцами по столу. — Интересно, а что вы подразумеваете под "нормальными предпочтениями в порно"? — спросил он, пристально глядя на Джима. — Нормальные? — переспросил Джим и тут же принялся оживленно перечислять. — Ну… вы же не педофил, я подозреваю. Не некрофил и не зоофил, из животных у вас нет даже рыбок, ну и... я, наверное, не буду дальше перечислять, хорошо? Хотя есть патологическое влечение к Англии — но это простительно и лишено сексуального аспекта. Вообще-то я всегда был уверен, что вы асексуальны. — Вы думали об этом, надо же. Да, я совершенно скучен в этом вопросе, — согласился Майкрофт с самым серьезным видом. — Хотя некоторые умудряются приписать мне склонность к фетишизму. — Возможно, вы уникальный человек, который привязан к зонту больше, чем к людям и даже к семье, — улыбнулся Джим. — Но я вас понимаю: многофункциональная вещь – и трость, и защита от дождя… Вы цените практичность. — Да, вещь, без сомнений, очень практичная, — подтвердил Майкрофт. — Особенно, если с ее помощью мне удастся убедить такого человека, как Магнуссен, что зонт мне дороже, чем собственный брат. Майкрофт растянул губы в улыбке и сменил позу, положив ногу на ногу, а руки скрестив в замок, после чего добавил: — Если сработало на вас, значит, есть шанс, что купится и он. — Не удастся, — заявил Джим тоном знающего человека. — Он знает, кто ваше слабое место. И я знаю. Вы в этом плане так же скучны, как и все люди, вы отличаетесь только тем, что легко пожертвуете... Или нелегко, но пожертвуете вашим братом. При выборе между ним и старушкой Англией. Еще кофейку? — Приятно видеть, что вы не настолько недалеки, каковым пытаетесь выглядеть, — вернул ему шпильку Майкрофт. — Спасибо, я уже сыт. Что ж, пожалуй, мне пора, а вы можете вернуться к прерванным занятиям... или постели. — Я вас накормил, напоил, могу и спать уложить. Вас же так интересует моя постель, — Джим поймал нехороший взгляд Майкрофта, но не смутился. — Даже могу постелить чистые простыни, вы же побрезгуете возлечь на смятые. Но знаете, я на самом деле такой недалекий человек, мистер Холмс. А вот вы — далекий. — Да что вы? — деланно удивился Холмс. — Вот уж не думал, что вы "такой недалекий". Он немного подумал и добавил: — А "уложить спать" — это хорошая идея, мне нравится. — Конечно, вы же всю ночь не спали, — буркнул Джим. — Бродили по ночному Лондону, вас мучили мысли о вечном. Пойду вам постелю. И, оставив Майкрофта на кухне, он пошел в спальню, достал свежие простыни и начал перестилать постель. — Но вам моя пижама не подойдет, мистер Холмс! — крикнул он. — Вам надо было принести свою. — Я не планировал оставаться у вас на пижамную вечеринку, — заметил Майкрофт, входя в спальню. — Поэтому и не принес ее. Кроме того, всего какой-то час назад вас не интересовало наличие у меня пижамы. — Я не ожидал, что вы вообще явитесь ни свет ни заря, — пробормотал Джим себе под нос. И добавил громко: — Так вы пришли заказать мне убийство Магнуссена, выпить кофе или проверить, насколько удобная у меня кровать? — Убийство Магнуссена? Боже упаси! — изумился Майкрофт. — Нет, я хотел спросить вашего совета. Быть может, у вас есть для него... Собственные рычаги давления. Что до вашей кровати, я уверен, что она очень удобная. — Есть, конечно, рычаги давления – это моя специальность, и этот рычаг — не моя постель. Как жаль, что мне никто его до сих пор не заказал, стокгольмский синдром — страшная штука, если даже у вас… — он прикусил язык. — Впрочем, вот вам моя постель, можете отдохнуть. Уверяю вас, никто вам не помешает. И я могу составить вам компанию, если хотите. — Даже если у меня что? — поинтересовался Майкрофт, подходя к кровати и величественно присаживаясь на нее. — Надеюсь, вас не слишком шокирует, если я буду спать в белье? Нет? Вот и отлично. Кстати, вы, безусловно, можете составить мне компанию. Я не храплю, не брыкаюсь и не пристаю. По крайней мере, обычно. Майкрофт снял пиджак и принялся развязывать галстук. —Я имею в виду, что не знал, что у вас тоже стокгольмский синдром из-за мистера акулы- всезнайки, который терроризирует ваш любимый высший свет, — ясными глазами глядя на Майкрофта, пояснил Джим. — Храп я бы пережил, но рад, что вы — не... А без приставаний у нас не получится компании, или вы у меня в постели хотите филиал Диогена открыть? Все со своими одеялами лежат на строго оговоренном месте и молчат? Вот вам отдельная простыня, вот вам отдельное одеяло. Джим довольно-таки быстро скинул с себя все лишнее, завернулся в свою простыню и забрался под свое одеяло. — Неплохая мысль, — улыбнулся краешками губ Майкрофт, после чего лег на свою половину кровати и укрылся одеялом. — Кстати, — добавил он, немного подумав, — у нас есть примерно два часа, чтобы поспать. Советую провести это время с максимальной пользой. — У вас есть два часа, чтобы составить мне настоящую компанию в постели, а не тот суррогат, которому вы привыкли предаваться в своей. Можете считать, что исполняете свой долг, я знаю: просто так будет трудно приложить усилия. Джим немного пододвинулся ближе к нему. — Долг перед Королевством? — поинтересовался Майкрофт, поворачивая голову в сторону Джима. Его голос был абсолютно бесстрастен, но в глазах искрилось что-то похожее на веселье. — И если я его не исполню, произойдет что-то ужасное? Джим лежал на боку и смотрел ему в глаза. — Долг передо мной, мистер Холмс. Но мне даже не лестно сравнение с Британией, да и на Людовика Четырнадцатого я не похож. Вы же должны мне воспоминание. Уже забыли? Он легко коснулся тыльной стороной ладони щеки Майкрофта. — Ужасное с вами произойдет, если вы так просто сейчас заснете и не воспользуетесь возможностями, которые перед вами открыты сейчас. Не факт, что когда-нибудь еще я приглашу вас к себе в постель. — Значит, мне выпал шанс — один на миллион? — все-таки усмехнулся Майкрофт, тоже развернувшись и подпирая голову рукой. Джим был так близко, что Майкрофт кожей чувствовал его дыхание. Темные глаза смотрели выжидающе. От этого взгляда невольно учащался пульс, глухими ударами отзываясь в ушах. — Вы, наверное, думаете, что моя постель — проходной двор, но на самом деле вам оказана великая честь посетить святая святых. Можно сказать, что вам выпал шанс один на минус бесконечность, но я так смотрю на вас и думаю, что вы не удержитесь от того, чтобы его проворонить. Вам нравится пропускать жизнь мимо, не так ли? Сказать честно, Майкрофт действительно считал постель Джима если не проходным двором, то местом, где точно побывали многие, пусть и избранные. Поэтому он несколько удивился, услышав такие слова. Удивился настолько, что даже пропустил очередную шпильку мимо ушей. Но ему было простительно, потому что Майкрофт сейчас решался на очень опасный шаг. А когда все-таки решился, то приподнялся на локте, наклонился к Джиму и поцеловал его. Джим не солгал по поводу постели — в эту квартиру он никогда никого не приводил, и соответственно, конкретно эта постель и вообще эта квартира были для него идеальным местом отдыха. Пока сегодня в четыре часа утра сюда не постучал Майкрофт Холмс, пижаму не захвативший. Майкрофт Холмс, чашки разбивающий. Джим подумал, что неплохо бы сочинить историю о том, что случается с майкрофтами, бьющими джимовы чашки, но поцелуй оборвал сказку в самом начале, зато начал новую — о Майкрофте, шанс не упускающем и ворон не ловящем. Между тем, Майкрофт явно вошел во вкус. И если сперва его поцелуй был поверхностным и едва ли не целомудренным, то теперь он перешел в наступление. Наклонился к Джиму еще ближе, вынуждая его лечь на спину, обнял его за плечо свободной рукой и принялся целовать его со всей страстью, на которую был способен. То есть примерно немного лучше, чем целуется, скажем, снеговик. Джим был поражен тому факту, что Майкрофт вообще способен на выражение страсти, а тем фактом, что Майкрофт неожиданно для Джима оказался сверху, он был и вовсе обескуражен, что не мешало ему, впрочем, отвечать на поцелуи. По мере продвижения процесса Майкрофт внезапно осознал, что тот начинает его увлекать. Налицо тому были все признаки эмоциональной вовлеченности, как то: учащенные сердцебиение и дыхание, тремор конечностей, приток крови к низу живота и... отсутствие всякого желания фиксировать эти физиологические подробности. Пока Майкрофт об этом думал, его физиология не стояла на месте. Наоборот, вопрос встал ребром. Ну, или почти ребром. Никто еще не вызывал у Джима столько чувств, никто еще не оказывался сверху Джима (а Майкрофт уже окончательно решил для себя этот вопрос), и Джим в перерыве между поцелуями думал, что Майкрофту все же не помешало бы сбросить пару килограммов. "И вот мы подошли к развилке", — подумал Джим. Развилка заключалась не в том, как решить главный вопрос о том, кто будет сверху (Джим подумал сразу, что готов уступить свое законное место Майкрофту, исключительно по доброте душевной, которой у него не было), а в том, как перейти от поцелуев к чему-то более жаркому. Майкрофт тоже об этом подумал, но вспомнил, что забыл снять белье. И сделал вполне логичный вывод: чтобы перейти к чему-то более активному, нужно от него избавиться. Но сделать это было довольно сложно, потому что руки его были заняты Джимом. И еще неплохо было бы прекратить его целовать... Да, определенно пора. Ну вот сейчас, нет... сейчас. Нет, вот-вот сейчас. Джим помог ему решить эту проблему, но спрашивать о том, какую он предпочитает позу в сексе, и прочие мелочи, которые обычно являются предметом обсуждения, не стал. Джиму было интересно, что выберет Майкрофт. Джим, конечно, мог бы рассказать, что бы хотел лично он, но тогда у Майкрофта не будет выбора, а так, в конце концов, быть не должно. Со стороны, наверняка, это выглядело очень странно. Но Майкрофт надеялся, что хотя бы не ужасно. Потому что хуже постельной сцены между девственниками может быть только постельная сцена между двумя людьми, привыкшими нагибать других, но ни в коем случае не наоборот. — И кто будет сверху? — педантично уточнил Майкрофт. — Вы или я? — Мне, возможно, показалось, но вы уже сверху, — выдохнул ему в ухо Джим. После того как Майкрофт позволил ему дальше болтать языком, Джим добавил: — Но я не знаю о ваших предпочтениях в постели, возможно, вы из тех людей, которым нужно подчиняться, вы любите носить ошейник, игры с дыханием, кровью, стальные наручи и поножи, что-то такое. — Ошейник? — удивился Майкрофт. — Какие затейливые фантазии! Пожалуй, в следующий раз я прихвачу его для тебя. Возможно, это будет как раз то, чего тебе не хватает. Майкрофт решил, что пора бы перейти на "ты", хотя они и не пили на брудершафт. — Люди, подобные тебе, Майк, — Джим словно ждал этого перехода и принял его так же легко, как и Майкрофта сверху, — предпочитают отдавать контроль в постели, брать роль нижнего для расслабления, но ты ведь не такой, верно? Ты скорее сдохнешь от перенапряжения, чем отдашь контроль. — Судишь по себе, не так ли? — не остался в долгу Майкрофт. Их взаимные подначки, кажется, грозили заменить секс. Но остановиться не было решительно никакой возможности! — Нет, меня контроль совершенно не напрягает. Чего ты ждешь? Когда из зрительного зала полетят помидоры? Если нужен презерватив, то в верхнем ящике стола. Или ты уже передумал? Джим брякнул про презерватив, но сам точно не помнил, купил он уже всякую такую фигню или нет; вообще для секса у него была отведена другая квартира, где было много вещей более интересных, чем презервативы, в частности, именно там он как-то провел незабываемый час в обществе прекрасной Ирэн Адлер. Джим, конечно, понимал, что Майкрофт Холмс – это совсем даже не Ирэн Адлер: мужчина и не профи, Джим даже сомневался, что Майкрофт сможет испытать оргазм или что во время оргазма перестанет думать о каких-то политических проблемах. Майкрофт же достал презерватив, надел его и взял в руки тюбик со смазкой, предусмотрительно был положен в тот же ящик. Майкрофт подумал, что вряд ли Джим пользовался всем этим в одиночестве, и понял, что Мориарти все-таки соврал. Но как раз это его не удивило. Для Джима он, скорее всего, был чем-то вроде экзотики, человеком другой крови, другой расы, именно поэтому Джим и позволил ему за сегодняшнее утро так много. Джим хочет получить приз, и он получит. — Быстро или медленно? — Ты уж как-нибудь начни, а я тебя поправлю, если что не так. Майкрофт начал осторожно, но его терпения хватило ненадолго, очевидно, из-за того, что они затянули с прелюдией, и им обоим хотелось побыстрее закончить. Однако в середине процесса Джим поправил Майкрофта самым бесцеремонным образом, оказавшись сверху и подмяв его под себя. — Дальше я сам, мне кажется, ты переутомился. Столько сил ты вложил в эти простые движения. Шутка. На самом деле я хочу сам контролировать глубину твоего погружения, уж извини. На самом деле Майкрофт нисколько не переутомился, разве что от предшествующих соитию препирательств, и уже приближался к конечной цели. Но с Джимом спорить не стал, прикинув, что себе дороже спорить с ним в постели во время секса. Однако он не удержался от вопроса: — Может быть, тебе хочется во всех смыслах быть сверху? Количество презервативов позволяет. — Нет, ты сердцем слаб и не переживешь такого надругательства над собственной задницей, — ответил Джим и ускорил темп, верно просчитав, что после этого у Майкрофта из головы вылетят все дурацкие вопросы. Так и было. *** — О чем ты думал во время оргазма? — спросил Джим, положив голову на грудь Майкрофта. Сердце того билось ровно, как часы. — О том, что твоя чашка отомщена, — сонно пробормотал Майкрофт. — Да, ты постарался, возмещая мне воспоминание, — довольно промурлыкал Джим, засыпая под мерное тикание сердца. Хрустальная ваза в его сне собралась из осколков в серебряную ворону и превратилась в диск луны. На часах было семь часов утра новой жизни.