Живи.

Если бы кто-то вдруг решил спросить у Энди, как прошел его день, то он не задумываясь дал бы спрашивающему промеж глаз, а после долго бил, стирая в кровь кулаки. Потому что прошел его день не просто плохо, а, что называется, отсосно. Проснувшись от противного попискивания будильника, вокалист группы лениво потянулся и открыл глаза. Часы показывали половину восьмого утра, а значит, спал он ровно три часа. Покидать теплую постель не хотелось, но назначенный на девять часов рейс никто отменять ради него не будет, а потому, кряхтя, как столетний старик и щурясь на свет, он все-таки пошлепал босыми ногами в ванную. Махнул рукой делающей что-то в кухне Джул и уставился на свое заспанное помятое лицо в зеркале. Пара минут ушла на разглядывание синяков под глазами и «загрузки системы», после чего, встрепенувшись, Бирсак все-таки умылся, почистил зубы, и, натянув тапочки, отправился завтракать. Силой запихав в себя пару тостов и чашку кофе, он оделся, поцеловал девушку и, подхватив собранный еще вечером чемодан, пошел в машину. За каким хером их продюсеру понадобилось отправлять их на неделю в другой конец страны, не понимал никто, но ехать пришлось. Энди удивляло спокойствие Джульетт – она сухо сказала, что будет скучать и помогла собрать вещи. Музыканту оставалось только надеяться, что она просто привыкла к его постоянным отъездам. Когда до аэропорта оставалось около пяти минут езды, впереди обнаружилась огромная пробка. Чертыхаясь, Бирсак потянулся было за телефоном, чтобы позвонить парням из группы и предупредить, что задержится, но поиски не увенчались успехом. Разворачиваться и ехать обратно, чтобы взять забытый мобильный, было глупо, особенно, учитывая масштабы пробки, и музыкант решил, что просто купит что-нибудь дешевое и китайское на месте, как временный заменитель. Через пол часа он все-таки оказался в здании аэропорта. Безбожно опаздывая на рейс, Бирсак почти бежал, однако писк металлоискателя и окрик охраны заставил его остановиться. Когда через пять бесконечно долгих минут выяснилось, что металлоискатель просто неисправен, Энди был готов убивать. Желание свернуть кому-нибудь шею увеличилось, когда, подойдя к стойке администрации, и, с трудом переведя дыхание, он спросил по поводу рейса и узнал, что его отменили. Он попросил телефон, чтобы позвонить, набрал номер Криса, и тот сказал ему, что об отмене им сообщили час назад, но до Энди они не дозвонились. Посылая проклятия на головы всех, кого мог вспомнить, мужчина добрался до машины, кинул чемодан в багажник, и устало откинулся на спинку водительского сидения. Утро только началось, а он уже был морально вымотан. Его внимание привлекли странные звуки из мотора машины, как раз тогда, когда он выезжал с парковки. Стоило ему задуматься о том, что неплохо было бы отвести автомобиль в ремонт, как тот заглох, будто издеваясь. Сил злиться уже не было. Подъехавший эвакуатор отвез его машину в мастерскую, где выяснилось, что ремонт явно не обойдется ему в копеечку и займет несколько дней. Поблагодарив автомеханика и заплатив нужную сумму, он пошел в местную забегаловку, заказал кофе и вызвал такси, которое приехало довольно быстро. Казалось бы, все – сейчас он приедет домой, расскажет обо всем Джул, они вместе посмеются над его, Энди, злоключениями, она разогреет ему поесть, после чего они завалятся в кровать и проведут там остаток всего дня. Но планам не было суждено сбыться. На подъездной дорожке стоял незнакомый Бирсаку синий BMW. Попросив таксиста подождать пару минут, он вышел из машины и направился к дому, не желая верить своим предположениями. Дверь оказалась незаперта. Музыкант неторопливо шел по коридору в сторону спальни, уже зная, что он там увидит, и всем сердцем желая, чтобы это его знание оказалось ошибочным. Однако, за закрытой дверью в спальне обнаружился некий мужик, втрахивающий в кровать его Джул, его ненаглядную Джул, которую он искренне любил. Если бы его попросили вспомнить, как происходил тот скандал, что случилось, он бы не вспомнил ни одной подробности. Он вспомнил бы, разве что, только то, как он выкинул полностью раздетого любовника своей девушки на улицу, потому что в этот момент в его памяти всплыл забавный эпизод из кино. И то, как успел остановить себя от удара в лицо этой шлюхи, которой он опрометчиво доверился. Воспоминания его начинались бы с того момента, как он запрыгнул обратно в такси и крикнул водителю первый вспомнившийся адрес, даже не отдавая себе отчета, чей он был. Водитель, видевший практически всю сцену из окна машины, понимающе кивнул и поехал. На то, что около двух часов они простояли в пробках, Энди внимания не обратил. Он словно впал в некую прострацию и вышел из нее только тогда, когда услышал знакомый голос. Бирсак медленно повернул затекшую шею в сторону этого самого голоса и обнаружил, к своему удивлению, встревоженного Эшли и маячившего за его спиной таксиста. Слов он не разбирал, видел только, как водитель растерянно разводит руками на вопросы басиста, потом, как Эшли расплатился. А потом музыкант вытащил Энди из машины и хотел было придержать и потащить в сторону дома, но он все так же молча и отстраненно пошел прямо к двери, не оборачиваясь и не дожидаясь друга с чемоданом. И все-таки, оказавшись на пороге дома, Энди замер. Эш мягко взял его за плечи, завел в кухню и поставил перед ним бутылку. Когда виски на дне оставалось всего ничего, на Бирсака вдруг водопадом обрушилось все, что за сегодня произошло. Он кричал что-то Эшу, бил его кулаками в грудь, когда басист отловил его, громящего кухню, и прижал к себе, мягко перебирая волосы на затылке и пытаясь успокоить. И Энди успокоился. Прекрасно отдавая себе отчет о том, как по-гейски они сейчас выглядят, он крепче прижался к мужчине и уткнулся ему в плечо, пытаясь сдержать рвущиеся рыдания. Получалось неплохо. Момент, когда Эшли отвел его в спальню и усадил в кресло, Энди пропустил. Только послушно проглотил пахнущую валерианой воду и позволил уложить себя в кровать. А потом как-то инстинктивно схватил басиста за руку, хотя тот вроде и не собирался никуда уходить, а в ответ на это только как-то грустно улыбнулся и погладил вокалиста по голове. И Энди отрубился. Утро встретило его противным привкусом во рту, раскалывающейся головой и ощущением чьего-то тепла рядом с собой. Кто-то обнимал его, гладил по спине и пах чем-то домашним. Энди слабо шевельнулся и застонал сквозь зубы. Мышцы болели так, будто он пол ночи вагоны с углем разгружал. -Дурак ты, Энди, - вдруг негромко раздалось у него над головой. Фронтмен поднял взгляд, рассматривая ласково улыбающегося друга, который шарил рукой по тумбочке, в поисках таблеток, положенных туда еще вечером. Таблетки нашлись, и одна из них была впихнута в губы не сопротивляющегося вокалиста. Эшли заботливо подал ему стакан с водой и продолжил. - Говорили же тебе про Джул. То же мне, Ромео – это все слухи, она не такая… Дозащищался, защитничек? Энди на колкости не реагировал, сосредоточенно глотая холодную воду и чувствуя, как боль в голове уступает место тупой тоске. Действительно, говорили же ему. И если на фанаток еще не нужно было обращать никакого внимания, то от слов знакомых стоило хотя бы задуматься. -Эшли? – Бирсак наконец нашел в себе силы заглянуть другу в лицо. Басист смотрел с сочувствием и чем то еще непонятным, и Энди продолжил, - Эшли, что мне делать-то теперь? -Что-что, нахуй послать, - музыкант добродушно улыбнулся, показывая белые ровные зубы, и Энди залип на пару секунд на эту улыбку. -Вот так просто? – Эш кивнул, а Энди вдруг понял, что лежит в одиних трусах в чужой постели, прижимаясь к другу, который тоже в одинх трусах. Лежит и не испытывает при этом никакого дискомфорта. Скорее даже, ему… нравится? Он всмотрелся в лицо мужчины. А что если?.. – Эш, а я поживу у тебя? - Живи.