Шрамы.

«Ну я же предупреждал». Сначала темнота, а потом глаза привыкают к мраку и через мгновение в разуме черные силуэты начинают обретать очертания. Голова трещала, но не как от удара, а так, будто ты жил загульной жизнью, по меньшей мере, неделю. - Где я? А если я где-то, то какого черта происходит, хм? Человек, задавший вопрос в пустоту, попытался пошевелить руками, но с досадой отметил, что они связаны. - За-ме-ча-тель-но, то, о чем я всю жизнь мечтал - оказаться связанным по рукам, и, кажется, ногам, хм, - пленник, а судя по всему именно пленник, поерзал на месте, обнаружив лишь то, что веревки были крепкие. Темнота начинала давить на все чувства, оголяя каждый нерв и заставляя улавливать каждый шорох. В голову закрадывались смутные сомнения: «Либо я здесь случайно, либо кто-то знает о том, чего я боюсь». - Вот блин, угораздило же, ни черта не видно, хм. - Ты до сих пор продолжаешь говорить не умолкая, да, Дейдара? Бархатный голос как хлыстом ударил по барабанным перепонкам, прокатившись внезапной волной по сознанию. Пленный дернулся от неожиданности, но в ту же секунду нахмурил брови. Послышался шорох приближающихся шагов. - Доигрался, - у самого уха раздался шепот, от которого по телу пробежали неприятные мурашки. В следующее мгновение подрывник увидел перед глазами два красных огонька глаз, радужка которых была исчерчена плавными округлыми линиями. - Черт, я мог и догадаться, что это ты, Учиха. Хм. Что, наведешь на меня очередную иллюзию и заставишь блевать после увиденного? – сухо ухмыльнувшись, подрывник явно издевался над своим пленителем. - Нет, я решил проучить тебя наяву. Ты не видишь ту тонкую границу, перед которой нужно остановиться, а я не использую неэффективные методы дважды, - Тсукури попался. В голове Дейдары возник образ тех нескольких десятков взрывов, заботливо направленных в сторону Итачи. Ему не хотелось признания, всего лишь погасить то ненавистное ему пренебрежение к своему искусству в безмятежных алых глазах. Сразу же перед глазами всплыл момент, когда за Дейдарой «пришли», вспомнились те восторженные мысли при виде техник Итачи и это невольное признание его таланта. Вспомнил все ядовитые слова, бездумно выброшенные в адрес Учихи. Подрывник поморщился и отвернулся, ему не хотелось встречаться взглядами. - Ты знаешь, что я тебя по голове не поглажу со словами «больше так не делай»? – Итачи на секунду прикрыл глаза, отчего в помещение вернулся мрак. Дейдара поежился, он догадывался, почему Он выбрал столь темное место. «- Данна, Вы если уходите, не гасите свет, хм. Сасори, вычерчивающий нечто в свитке, поднял на блондина взгляд. - Чего это вдруг? Только не говори, что боишься темноты. - А я и не говорю, - подрывник обиженно засопел. - Все с тобой ясно». Да, он не боялся ничего, кроме темноты. Именно поэтому, сидя в кромешной тьме, через которую пробивалось лишь кровавое мерцание шарингана, Дейдара чувствовал себя в стократ хуже. Неожиданно из омута глубоких размышлений его выкинул яркий, для привыкших к темноте глаз, свет. Позади Итачи вспыхнули странные светящиеся красным огоньки. Как только глаза привыкли к спасительному свету, артист начал всматриваться в окружение. Это была одна из комнат логова организации, но внутри нее не было ничего и никого, кроме их двоих. Потом взгляд остановился на стоящим над ним Учихе, тот смотрел на Дейдару холодно и практически не моргая, и что-то зажимал в ладони - тонкий сверкающий предмет, от которого отходили две блестящие черные нити, намотанные на палец. - Эй, ты, что это задумал?! – нутро Тсукури сжалось в предчувствии чего-то недоброго. - Молчи, - с этими словами Итачи оказался совсем близко и, схватив Дейдару за подбородок длинными пальцами, занес иглу. - Ты что творишь, твою мать?! Отпусти меня живо, я… – он пытался вывернуться, но цепкие пальцы не давали как следует повернуть голову, а руки и ноги были крепко связаны,- ненавижу… убью… взорву к чертовой матери! - Говори-говори, мы потом начнем все сначала. Эти слова заставили Тсукури перейти на ядовитое шипение и только глаза яростно сверкали, уставившись взглядом в алый шаринган. Потекли предательские слезы, но не от боли – от обиды и унижения. Рука Итачи дрогнула и из прокола побежала тоненькая струйка крови. Игла плавно протыкала тонкие подергивающиеся губы, неся в себе наказание каждым касанием, а черная шелковая нить пронизывала кожу, принося за собой ноющую боль. Как только работа была завершена, Учиха развязал пленника, который все равно не мог двигаться из-за онемевших конечностей, и поспешил выйти из комнаты, оставив чуть ли не рыдающего от стыда подрывника лежать на полу. - Я надеюсь, урок ты усвоил. А дальше шорох удаляющихся шагов и пустота. « - Дейдара-сенпай, сенпа-аай, а что у Вас с губами? – как-то спросил Тоби, рассматривая своего напарника, губы которого были в точечных шрамах, как от иглы. Но в ответ услышал только яростное шипение: «Заткнись и иди к черту». - Сенпа-аай, у меня еще вопрос есть! А почему Вы такой тихий, как только видите Итачи-сана? А? Ну сенпа-аай? В этот раз Тоби не успел увернуться от любезно запущенного в него комочка взрывной глины». С тех пор, как только Итачи пересекался с Дейдарой в одном помещение, губы зверски саднило, а однажды, поймав взгляд блондина в омут на этот раз черных глаз, прозвучал вопрос: - Повторим?