Хуже, чем смерть

А можете ли вы отказать своим принципам и сделать то, чего раньше никогда бы не сделали? Нет, не можете. Вы, впрочем, как и все, боитесь покинуть свою зону комфорта. Но я здесь вовсе не агитирую вас сорваться с места и отправиться навстречу опасному и неизвестному. Всё, чего я хочу — это показать, что иногда всё же следует делать то, чего обычно избегаешь. Людям нужно новое. Мы просто зависимы от новых ощущений, хотя многие и не признаются себе в этом. Мы этого не признаём, но наше подсознание непременно стремится к новому. А для того, чтобы открыть для себя что-то, придётся отбросить все стереотипы и разрушить рамки, которые вы сами создали. Я рассказываю эту историю только потому, что неожиданно решила изменить моё обычное поведение. А как только я его изменила, то мне открылось что-то совершенно неожиданное, может, даже и не нужное, но непременно новое. Так что, когда вы решите, что нужно что-то менять, что пора понять нечто важное — измените своим принципам и привычкам. Это непременно к чему-нибудь приведёт. Но я совсем не думала обо всём этом, когда моя история только начиналась. Я, наверное, вовсе не думала о чем-то серьёзном, когда ждала свой автобус тем холодным осенним вечером. На улице было темно: осенние вечера всегда наполнены каким-то приятным сумраком и чарующим мраком. Небо затянули тёмные, свинцовые тучи. Какое-то время я просто смотрела на небо и думала о том, что с завтрашнего дня пойдут дожди. Уже от одной этой мысли мне стало прохладнее, и я, поёжившись, подняла воротник пальто. Да, это был один из тех осенних вечеров, когда предпочтительно оставаться дома. Лёжа в кровати с хорошей книгой и чашкой горячего кофе, шум ветра и стук дождя по окну только придают ещё больше уюта. Но если ты в такой вечер оказываешься на улице, ни о каком уюте даже думать не стоит. Что-то тёплое и пушистое дотронулось до моей ноги. За день я так сильно устала, что моих сил хватало только на то, чтобы бросить ленивый взгляд вниз. Прямо у моих ног уселась черно-белая кошка. Она внимательно посмотрела на меня жёлтыми, хитрыми глазами и, сообразив, что я не собираюсь её прогонять, устроилась у моих ног поудобнее. Я, признаться, обрадовалась этому соседству. Когда холодным осенним вечером ждёшь автобус, которого всё нет, а ты единственный человек на остановке, то невольно становится одиноко. А кошки — это отличное лекарство от одиночества. Я, как и все, люблю кошек. Коты такие милые и приятные, вот только им всегда что-то от вас нужно. Посудите сами. Кошка не просто подошла ко мне, потому что ей так захотелось. Нет. Ей захотелось погреться, вот она и устроилась у моих ног и теперь, окружённая теплом, громко урчит. Нет, может, кошки и милые, но они похожи на людей, которые способны волноваться только о себе. Я потрепала кошку по черно-белой голове, а когда отвлеклась, остановила свой взгляд на противоположной стороне дороги. Там, слегка покачиваясь, шёл человек. Он приближался к остановке. Если раньше мне хотелось, чтобы я была не одна, то теперь, когда у моих ног уселась бродячая кошка, мне захотелось, чтоб больше никто не появлялся. Но разве всё может идти так, как мне хочется? Поэтому скоро у расписания автобусов остановился мужчина. Я особо не стала его рассматривать и отметила только то, что он был пьян. Кроме этого ничего примечательного. Он сел рядом. Всех отвращают пьяницы. И не только из-за неприятного вида и запаха перегара, а скорее из-за того, что они говорят и видят правду. А правда слишком тяжела, чтобы её принять. Правда — горькая таблетка. А люди — маленькие дети. Но, что касается меня, мне её всегда мало. Какой бы она не была, мне лучше знать правду, чем тонуть во лжи. Я боюсь жить в мире, который на самом деле не больше, чем просто иллюзия. Пусть правдой окажется, что мир разрушен, и мне всю жизнь суждено жить в руинах, я не расстроюсь. Я расстроюсь, если всю жизнь буду думать, что всё хорошо и только в глубокой старости пойму, что это всё — ложь. Я искоса поглядывала на мужчину, тяжело дышавшего рядом. Скоро он захочет поговорить, я это знаю. Так всегда бывает. Вопрос только в том, когда именно это произойдёт.  — Животные всегда знают, какой человек хороший, а какой нет. Они к плохому даже не подойдут, — указал он на кошку у моих ног. Я в ответ лишь улыбнулась. Я просто не знала, что ответить. Для меня всегда непросто заговаривать с незнакомыми людьми. Тем более, если это кто-то, кто гораздо старше меня, да к тому же ещё и пьян. Какое-то время мы просидели молча. Только кошка у моих ног громко и довольно мурчала.  — Неужели ради любви дочери отцу нужно так страдать? Вот вы, у вас тоже есть папа, что вы думаете? — спросил он, тревожно посмотрев на меня. Меня, если честно, удивило, что он обратился ко мне на «вы». Я ведь гораздо младше, чем он. Но это говорило только о том, что человек этот вежлив. И это прочная черта характера, если, даже опьянев, он не теряет её. Я бы могла бросить в ответ какую-нибудь липовую фразу, чтобы он больше не обращался ко мне, но меня заинтересовала сама суть вопроса. Я ведь тоже дочь, у меня тоже есть отец — это всё правильно.  — Конечно, — не задумываясь, ответила я. — Если вы любите свою дочь, то перетерпите что угодно, чтобы она была счастлива. Он мне не ответил. Просто горько улыбнулся. И на лице у него появилось выражение такое же пасмурное, как и этот вечер. Но я знала, что рано или поздно он снова заговорит. И, признаюсь, я ждала этого. Почему бы не выслушать историю незнакомца?  — И ведь дело не в дочке, а в её матери, — снова заговорил он. — Неужели все женщины не способны любить?  — Все люди разные.  — Вот только я встречаю всех одинаковых. И все они думают только об одном. Ты любишь женщину, а она любит твои деньги. А это совсем не то, чего я хочу. Я бы ушёл, я просто не хочу быть рядом, если меня не любят, но дочь… И он замолчал, опустил голову и задумался. Я не стала нарушать его размышлений. Да мне и не хотелось, ведь я сама незаметно задумалась. Взрослый человек, а такую ерунду несёт. Время романтиков прошло. Всем ведь ясно, что деньги волнует большинство сильнее, чем чувства. И не взрослым людям этому удивляться.  — Всё так печально, — вздохнул он. Я снова ничего не ответила. Мне бы следовало сказать, что он ошибается, что всё непременно наладится. Но врать не хотелось. Я просто не переношу ложь. В мире её слишком много. Слишком. Подул сильный ветер. Я поправила воротник и спрятала руки поглубже в карманы.  — Почему все так ненавидят холод? — возмутился мой незнакомец. — Да, мурашки на коже — это неприятно. Но, по мне, так это лучше. Лучше чувствовать мурашки от холода, чем-то, что ты никому не нужен. Уже в какой раз над нами нависло молчание. Где-то вдали раздался крик встревоженной кем-то птицы.  — Всё так печально, — повторил он, когда у остановки притормозил оранжевый автобус, светивший из окон тёплым жёлтым цветом. Мы оба вошли внутрь. И тут я вдруг поняла, что мне нужно сделать выбор. Я терпеть не могу выбирать, но иногда приходится. В этом автобусе места либо одиночные, либо парные. Если я сяду на одиночное, то в полном спокойствии доберусь домой. Это бы я и сделала в любом другом случае. Но, вопреки здравой мысли, я решила сесть на парное место. Я решила сделать что-то выходящее за рамки моего обычного поведения. Я просто хотела узнать об этом пьяном мужчине ещё больше. Что у него за дочь? И правда ли, что его жену волнуют только его деньги? Как я и ожидала, он сел рядом. Только теперь я смогла внимательно его рассмотреть. Он не был старым, но и молодым его лицо совсем не казалось. Выглядел он сурово, а на щеке у него красовался шрам. Только глаза у него были приятными и мягкими. Да и то, возможно, только из-за удачного освещения.  — Я так несчастлив, потому что связан с ней. Я бы бросил всё и уехал. Я ведь родом не из этого города. У меня есть друзья, у которых я мог бы пожить на первых порах, — мечтательно заговорил он, но потом замолчал.  — Ну так отправляйтесь к друзьям. Они поддержат. Друзья всегда поддержат, — пожала плечами я.  — Да что ты говоришь! — грубо сказал он, а потом добавил своим грустным и тихим голосом: — С утра автобус был полон людей. Совсем разных и непохожих. Но к вечеру, посмотри, остаются лишь единицы. Так и моя жизнь. Я остался почти один. Почти, да не совсем. Как бы хотелось бросить всё и поехать на родину к друзьям.  — Так что же мешает? Сразу мне было неловко с ним говорить, но теперь я совсем расслабилась. Я могу говорить что угодно, могу показаться грубой или спросить то, что только в голову взбредёт. Он ведь пьян.  — Я бы уехал, если б не дочь. Я бы развёлся, я бы начал новую жизнь. Но я не могу. Она так счастлива, что у неё есть папа. Почти половина детей из её класса встречаются с отцами только на выходных. Она так гордится, что я у неё есть. Я просто не могу уйти. Теперь я поняла его первый вопрос, который он задал на остановке.  — Так ведь она вас поймёт, — удивилась я. — Если поняла я, думаете, родная дочь не сможет? Вам нужно просто с ней поговорить.  — Если бы ей было столько, сколько тебе, то да, ты права. Но ведь она ещё маленькая. Ей просто нужен папа.  — Это всё усложняет, — вздохнула я.  — Но ведь вся беда в моей жене. А я ведь так её люблю. Я люблю её сильнее, чем самого себя. И в этом моя беда.  — Неужели так сильно?  — Да! Я без ума от неё. Я чувствую себя, как собака. Когда она рядом, я счастлив, а когда её нет, я жду её возвращения. Я готов на всё ради неё. Мне бы хотелось сказать ему, что я обо всём этом думаю, но я снова промолчала. А думаю я вот что: «Нельзя любить кого-то сильнее, чем самого себя. Этого нет в человеческой природе». И я ведь не ошибаюсь. Все люди при детальном рассмотрении — эгоисты.  — Я бы и не захотел никуда уходить, если бы не она.  — А что она?  — Она меня не любит, а я не могу заставить её полюбить себя. Но она сама тоже не уйдёт. Она слишком любит деньги, которые я зарабатываю. Вот только я их ненавижу. И работу мою ненавижу.  — Так если работа такая прибыльная, то почему она вам не нравится? — удивилась я. — Обычно на работу все жалуются наоборот, когда получают мало.  — Да что они понимают? Любить работу только из-за зарплаты — это как любить мужчину только ради денег. Это неправильно.  — В мире много неправильного.  — Да. Самое святое может подвести. Я ведь раньше был уверен в том, что жена меня любит.  — А сейчас? — спросила я.  — А сейчас нет. Она полюбила другого, и я это знаю. Меня не было рядом слишком долго.  — А где вы были?  — Прочти по лицу. На лице у него шрам. Шрамы можно получить по-разному. Но мне всё ясно. Я прочла это, скорее, по голосу, чем по лицу. Речь идёт о тюрьме.  — А вы уверены, что она изменяет? Может, вам это всего лишь кажется?  — Я знаю её слишком хорошо. Я ведь так её люблю. Вот только она уже нет. Почему всё не может быть так хорошо, как было раньше? Но, как поётся в одной песне: «Если любви нет, то её никогда и не будет». Мне ведь не вернуть прошлое, а что делать сейчас, я просто не понимаю.  — Вам нужно поговорить, — решительно сказала я. — Расскажите жене, что чувствуете.  — Всё, что я мог сказать, уже давно сказано. Да и что говорить тому, кто не хочет слушать? Иногда я просто думаю, что у меня нет никакого выбора. Я человек, у которого нет выбора. Даже умереть было бы лучше, чем терпеть всё это. Любовь — это ещё хуже, чем смерть. Но знаешь, в чем главная беда?  — В чём?  — В тёще. Она меня просто терпеть не может. Может, из-за неё жена и стала такой.  — Ну так сделайте же что-нибудь! — не вытерпела я.  — А что я могу сделать? Я на неё голоса поднять не могу. Я люблю её. Она мать моей жены, она её родила. Как бы ужасно она себя ни вела, я всегда буду любить её хотя бы за это. Он замолчал. Я подождала немного, пока он снова что-нибудь скажет, но он упорно продолжал молчать. Пусть молчит. Пока он молчит, я попробую подумать обо всём этом. Может быть, мне удастся дать какой-нибудь совет. В любом случае, я бы хотела ему помочь хотя бы советом. И я думала. Глядя на мелькающие огни фонарей, я упорно думала обо всём этом. А фонари всё мелькали и мелькали. Приятное, знаете ли, зрелище. Но когда задумываешься о том, как утром они угаснут, становится грустно от осознания того, что всё прекрасное в мире рано или поздно исчезнет. Я пыталась представить его жену. Ту, которую он так любит, но от которой должен уйти. И не могла. Я совсем ещё молодая, я ничего не смыслю в подобных делах, но я просто не могу представить, что можно изменять тому, кто так сильно тебя любит. Но, впрочем, может, она просто не способна любить. Или она изначально никогда и не любила моего незнакомца. Или она любит только деньги, как он сказал в начале. Только одно я знаю точно. Кем бы ни была его жена и что бы она ни чувствовала, но он её любит безумно. Может, между ними никогда и не было любви, но прямо сейчас умирает то, что когда-то существовало.  — Вот чего мне сейчас хочется, так это покончить со всем. Я не могу жить с тем, кто меня не любит. Я бы просто хотел разбить витрину магазина, забраться в винный отдел и напиться до потери пульса. Так, чтобы забыть обо всём, чтобы стать счастливым, хоть на какой-нибудь миг. А потом будь что будет. Меня бы это даже не волновало, ведь я был бы пьян и счастлив. Он улыбнулся и зажмурил глаза от приятной мысли, словно от солнца.  — Вы совсем как молодой говорите, — неожиданно для себя я улыбнулась в ответ.  — Так ведь я молод в душе! Я совсем молод. Я прошёл через такое, через что многие не проходили. Но я так и не забыл своих устоев и принципов, созданных мной в молодости. Я живу по своим правилам. И я буду жить только по ним. Иногда это не понятно, иногда просто дико, но я — это я. И хорошо, что я понял это. Я — это то, что никто и никогда не сможет у меня отнять. Я знаю, кто я такой. И я никогда не прощаю предательства и измены. И это принцип.  — Но ведь любой принцип можно нарушить. Всё зависит от обстоятельств.  — Любой. Но, — тут он вздохнул, — я уже не уверен, что это нужно. Ради некоторых людей можно топтать свои убеждения и плевать на устои. Но я уже не верю, что у меня есть такие люди.  — Есть, — уверенно сказала я.  — Сомневаюсь. Всё изменилось. Всё не так, как было раньше. Она меня не любит. Меня никто не любит.  — Дочь любит, — улыбнулась я. А он… А он улыбнулся в ответ. Будто его дочь — это ответ на все вопросы. От улыбки под глазами у него появились складки, указывающие не столько на его возраст, сколько на возраст его души. И мне стало печально от того, что такой человек страдает. Я совсем его не знаю, но мне нравится, как он мыслит. Он мыслит красиво. Может, это чушь, но мне кажется, что все люди мыслят красиво. Но замечают за собой это только немногие. И это понятно: все следят за словами, а не за мыслями.  — Ты такая смышлёная, — сказал он, немного погодя. — И добрая. Никто другой не стал бы меня даже слушать. Это удивительно. Ты очень красивая, добрая и смышлёная девушка. Я надеюсь, моя дочурка, когда подрастёт, станет именно такой. Не пустой. Отзывчивые люди всегда стоят на ступень выше всех остальных, хотя это им совсем не нужно, — тут он хлопнул себя по лбу. — Да ведь моя остановка совсем скоро, а мы даже не познакомились! Как вас зовут?  — Анна, — протянула руку я.  — Аня, — сказал он, пожимая руку в ответ, — красивое имя. А я Николай. Как Николай Чудотворец. Тоже чудес натворить могу. Я в ответ улыбнулась. Неудачный каламбур, как по мне, но правила этикета заставили меня улыбнуться. Да ведь я и не могу судить его строго. Пьяные либо шутят, как боги, либо шутят из рук вон плохо.  — Вот и всё, моя остановка. Сейчас вернусь домой, жена и тёща начнут кричать, что я пьяный. Но я не могу жить с ними трезвым. Автобус замедлил ход, приближаясь к остановке. Николай встал, и уныло, но не мне, а куда-то в пустоту сказал:  — Может, если бы она в юности поговорила с каким-нибудь проходимцем, как я сейчас, то в настоящем ничего этого бы не было. Двери автобуса открылись, и он, обернувшись ко мне, сказал:  — До свидания. И удачи. Уж мне удача незачем. Ему бы она понадобилась больше.  — И вам удачи, — отозвалась я. После этого он вышел из автобуса, а я поехала дальше. Моя остановка была следующей. Пока я ехала, я никак не могла собрать всю историю, которую я только что услышала, воедино. Всё было как бы отдельно. Дочь никак не касалась того, что у Николая шрам на лице. То, что его жена любит деньги, а не его, не имело ничего общего с принципами и жизненными правилами рассказчика. Всё в моей голове слишком уж спуталось. И только когда я вышла из автобуса и вдохнула свежего, прохладного осеннего воздуха, я поняла, что стала свидетельницей как что-то, что может быть прекрасным и сильным, разрушается. Я стала свидетелем жизненной драмы. Драмы, которая меня не касается, драмы, для которой я случайный зритель. Но эта драма может стать отличным уроком и послужить мне пищей для размышлений. Мой случайный знакомый несчастен. Это факт. Но кто виноват? Может, проблема в нём самом? Обычно все наши проблемы внутри нас самих. Он слишком верен себе. Хотя, конечно, люди и должны быть такими, но только в идеале. А этот красивый идеал никак не сопоставляется с суровой действительностью. В действительности нельзя быть счастливыми, когда устойчиво стоишь на своих принципах и взглядах и ни при каких обстоятельствах не сдвигаешься с них. Но, как бы там ни было, мне приятно осознавать, что есть люди, которые знают, кто они такие, которые имеют свой взгляд на вещи. Тот факт, что есть люди, которые не становятся на колени перед обществом и его правилами, даёт мне надежду. Ведь мир, где каждый мог бы быть самим собой, был бы прекрасен. Ну, или это привело бы к краху и разрушило бы всё то, что создавалось тысячелетиями. Или вся беда в его дочке? Если бы её не было, то не было бы и никаких проблем. Ничего бы не удерживало его здесь. Ему бы не пришлось жить с человеком, который его не любит, ему бы не пришлось идти против своих взглядов и принципов. Он был бы свободен, он бы мог полюбить другую женщину, найти другую работу, которая ему бы нравилась… Но он не может. На пути к его счастью стоит дочь. Но я не верю, что он несчастен из-за неё. Наверное, всё совсем наоборот. Единственное, из-за чего он может быть счастливым — это дочь. Когда он решил, что никому не нужен, а я напомнила о ребёнке, его лицо само за себя сказало, что это делает его счастливым. Тогда что же? Остаётся его жена. Она его не любит, но любит его деньги. Это само за себя обо всём говорит. Я понимаю, почему он так несчастен. Это ведь так ужасно полюбить такого человека, как она. Но разве она была такой всегда? Может, тёща и вправду виновата, или это влияние её любовника? Но разве это всё так важно? Я не так переживаю за Николая, как за его дочку. Пока она маленькая, ей ничего не ясно. Но она вырастет. К тому моменту, может быть, он уже уйдёт из дома. Наверное, она и не поймёт, в чем дело. Но одно она поймёт точно: её сердце разбито. Детям нужны оба родителя. Отец так же важен в воспитании, как и мать. У меня есть знакомые, выросшие без отца, и по их рассказам мне понятно, как это тяжело. И я очень надеюсь, что у этой маленькой девочки всё будет хорошо. Я надеюсь, что семейная драма станет комедией. Я хочу, чтобы она не плакала по ночам, вспоминая самые весёлые и лучшие моменты из тех времён, когда у неё был папа. Я хочу, чтобы её родители думали не только о своём счастье, но и о её тоже. Ни один ребёнок не будет счастлив в семье, где нет любви. А я вижу, что в её семье любовь умирает. И у меня перед глазами уже стоит образ этой девочки, которой не суждено быть счастливой из-за беспечности родителей. Сейчас все взрослые недовольны новым поколением. Нас считают избалованными и распущенными. Но даже если это и правда, то уж точно во всём этом нет нашей вины. Вина на плечах у старшего поколения. Всё, что мы делаем не так, — это отражение их невежества. А мы — просто дети, которым не хватает внимания. Да, мы просто дети, которым не хватает внимания…