Хогитум

      Я заранее знаю, что приближается Хогитум, хоть и не слежу за временем. Да, за стенами Арканеума постоянно кто-то возится, копошится, что-то происходит. Весна, например, и какой-нибудь очередной день призыва кого-нибудь. Мне обычно наплевать, лишь бы книги не портили. Но с Хогитумом – просто беда, вот уже… дайте-ка подумать, сколько… три или четыре года. Ну невозможно уже терпеть.       – Локир, – рявкаю, пытаясь принять грозный вид. Бесполезно, конечно, маленький гадёныш знает меня как облупленного: Ураг, мол, рычит, но не кусается, заявил он однажды. – Локир, где опять «Призыв Азуры»?       – Ну-у, – растрёпанный, весь в пыли, вылезает откуда-то из подсобки, и рожа хитрая. Врать опять будет, видно сразу. – Она…э-э… расклеилась, вот. Сейчас страницы скреплю…       Страницы он скрепит, как же. Так я и поверил. Эх, и за какие грехи мне эдакое наказание? Помощника взял, называется… Всё моё слишком доброе сердце виновато. Но и не пожалеть этого нескладёху было нельзя, пропадёт же за стенами Коллегии. Да и грех мне, в общем, жаловаться, неплохой он помощник, книги любит, знает. И никогда не загибает уголки, что немаловажно. А раз в год эти закидоны с Хогитумом можно и потерпеть.       – Возьми «Переписку Карвика и Конинга», – ворчу я. – Она тоже… расклеилась. А «Ящик Азуры» верни, он бесполезен.       – А какой том «Переписки» расклеился? – оживился мой помощничек. Соображает, ничего не скажешь.       – Может, тебе и страницу подсказать? – ворчу, но уже беззлобно. – Ты же вроде и сам читать умеешь, что для норда даже удивительно.       – Кто бы говорил про расовые стереотипы, – бухтит тихонько себе под нос. Делаю вид, что не слышу. Ну его, языкастый больно.       – И вообще, Локир, позволь-ка узнать, чем тут третий день так воняет?       – Я… э-э… ну, алхимический опыт провожу… – Надеюсь уж, что именно алхимический, а не кулинарный. Вспоминая его прошлую кухонную диверсию… Нет, второй раз я его тощую задницу от порки точно не спасу.       – Этот твой опыт, Локир, – на всякий случай уточняю, хотя и так понятно, – он как-то связан с тем, что из Арканеума куда-то делась добрая половина свечей?       – Ну-у, немного связан, да, – хоть в глаза не врёт, и то хлеб.       – А свечи-то тебе чем не угодили? – Мне и правда интересно. Собственно, настоящая причина моей доброты – с ним не скучно. Разрушительно – да, бывает. Но не скучно. Загадочное существо.       Локир, меж тем, дурачиться бросил. Знает, что я знаю. Закатил глаза, для драматизма, не иначе, и принялся декламировать нараспев.       – Они начали обряд, как бы вызывая Азуру, как хотел Неревар, но Альмалексия использовала отравленные свечи, а Сота Сил – отравленные одежды, а Вивек – ядовитые чары. Неревар был убит*.       Когда я понял, что он цитирует – чуть не поседел. Хорошо, что уже седой, а то бы точно стал как лунь.       – Локир-р, – я аж зарычал, честное слово, и вцепился в его плечи, тряся как куклу безмозглую. – Где ты взял это?       – Уа, – что он там бухтит? – У Архимага по... по…       – Попросил? – Я всё ещё надеюсь на лучшее.       – Почти, – кивает он, наконец выбравшись из моей хватки. Я, конечно, орк интеллигентный и образованный, но всё же орк, и забывать об этом не стоит. – Позаимствовал. А что такое?       – Это же Апографы, неуч ты дубоголовый! Тайные писания Храма. Их, можно сказать, со времён Кризиса Обливиона никто в глаза не видал! Может, и есть где экземпляр, но это ж, даэдрота тебе в душу, редкость библиографическая. А ты, придурок, нашёл.       – Я не придурок, – бормочет обиженно. – Что вы все обзываетесь? А книжка эта у Савоса в сундуке была, ну я заглянул в неё нечаянно… Нельзя было, да?       И я задумался. Нельзя, наверное. Впрочем, вообще чужие вещи без спросу брать нельзя, но эта истина в нордских головах никогда не уложится, боюсь. Да и не только в нордских. А что до книги… Да Малакат его знает, можно или нельзя. Давным-давно, когда ещё Нереварин не пришёл, за такую литературу точно могли на свидание с Ординаторами отправить без суда и следствия, точно знаю, читал мемуары кое-кого из книготорговцев того времени. А сейчас… Вот не знаю, эти данмеры вечно носятся со своими Богами, живыми, неживыми и возрождёнными. Разве уследишь, что у них в данный момент ересью считается? Впрочем, с Локиром я своими соображениями делиться не стал. Его прошибают только куда более примитивные аргументы.       – А если бы Савос тебя застал за копанием в его вещах, недотёпа? – Вкрадчиво поинтересовался я. – Посохом по хребтине, как давеча, точно бы не отделался.       Локир поморщился, потирая спину, и что-то буркнул себе под нос, кажется, строчку из популярной в последнее время среди студентов скабрезной песенки про волшебный посох, на котором нехилый набалдашник. А уж не он ли автор этой гадости, которая изрядно потрепала нервы учителям? По крайней мере с тяжестью карающего посоха знаком мой помощник был лучше прочих. И ничему ведь не учится, что удивительно. Всё то же море идиотического оптимизма и приманка для неприятностей. Если Савос выполнит свою угрозу и выгонит его – пропадёт же придурок…       – Но мне очень надо, – смотрит жалобно, что жеребёнок на данмера. Словно я его прямо тут сейчас жрать буду.       – Да объясни ты уже толком, на кой скамп тебе Азура далась? – Нет, я действительно не могу понять. – Молился бы Кин, или Шору, или кому вы, норды, поклоняетесь? Что же ты прёшь куда не просят, Локир?       Вот спросил – и прикусил язык. Знаю же, что хуже нет, чем в душу без спросу лезть. А тут, видимо, залез, да на мозоль сразу на больную. Отвернулся мой помощник, побледнел, губу закусил, вот-вот расплачется.       – Дурак я, наверное, – обречённо так говорит. – Дураком родился, дураком и помру. Влюбился я. Ну, смейся, Ураг, смешно ведь. Локир, вечный придурок, заноза и недоразумение – а вот посмел влюбиться в Принцессу Даэдра.       Я смеяться не стал. Да и не было это смешным. Грустным – да. Наивным – ещё как. И, пожалуй, опасным. Сейчас мальчишка готов разрыдаться из-за того, что Даэдра ему не отвечает. И как объяснить двадцатилетнему (с пятнадцатилетними мозгами, однако) романтичному придурку, что куда хуже будет, если ответит? Видал я такую одержимость – тот же Септимий Сегоний, блестящий учёный и большой умница, спутался… а, не к ночи будь он помянут. Оба они не к ночи – и сумасшедший имперец, и его покровитель.       – Я, как статую увидел, – поняв, что я не смеюсь, Локир, видимо, решил выговориться, – так сразу дар речи потерял. Это же такое величие, такая красота неземная! Рассвет тогда был, дядя Ураг, вот она стоит передо мной, прямо как живая… Я аж про голод и холод забыл, всё смотрел и смотрел. Ну, замечтался, наверное. И вроде как она и вправду ожила. Улыбнулась мне, и меня от той улыбки в узел всего скрутило, и тепло так стало… Меня жрица тамошняя нашла потом. Сказала, почти насмерть замёрз. А я бы лучше там замёрз, всё равно никто бы не заплакал. И вот с тех пор и жду. Может, ещё раз явится мне Леди, позволит хоть одним глазком глянуть… Только этой мечтой, можно сказать, и живу.       Мы с Локиром молчали. Вообще тишина была такая – слышно, как книжки страницами шелестят. Кто провёл в библиотеке столько времени, как я, тот знает: книги живые, они шепчутся, прислушиваются, помнят. Может, запомнят и этого нелепого мальчишку с его влюблённостью. Может, когда-нибудь и о нём книгу напишут. А Локир словно мысли мои услышал, блеснул глазами лукаво и продолжил уже веселее:       – А потом я ещё и про Неревара узнал. И про Нереварина. Ну ведь может же такое быть, дядя Ураг, что Леди меня выберет? Нереварин, Савос рассказывал, тоже был не то чтобы прямо весь из себя герой. Ну, в начале, когда только приплыл на Вварденфелл. Его даже н’вахом – Локир аж сморщился от усердия, выговаривая чуждое данмерское слово, – называли. Может, и я Ей для чего-нибудь пригожусь?       Вот тут я не сдержался, расхохотался. Лохматый, тощий, пальцы все в чернилах – просто герой из героев. Да он из библиотеки разве только в Хогитум и выползает, до статуи Азуры своей обожаемой. И боится всего на свете.       – Не обижайся, Локир, – да, нехорошо получилось, но очень уж смешно было представить этого придурка совершающим подвиги. – Но если ты когда-нибудь и впрямь станешь героем, то я… – На глаза попалась книжка в потёртом переплёте, которую он всё ещё сжимал в руках, – я готов съесть «Призыв Азуры» вместе с обложкой.       – Договорились, Ураг, – помощник мой, непобедимый оптимист, повеселел и разулыбался ехидно, да и дядей больше не звал, что тоже хороший признак, – я запомню.       – Значит, решил сам вызывать? – вернулся я к теме нашего разговора. – Вычитал пару строк из редкой книжки, и теперь готовишь свечи?       – И одежды, – кивнул он. – У Архимага, я видел, есть какая-то мантия, тут таких не носят. Подойдёт, как думаешь?       Я представил, во что это недоразумение ходячее превратит одежду Савоса. И как долго Архимаг будет виноватого искать. Надо бы ещё узнать, что он пытается со свечами делать, алхимик несчастный… Но вместо этого я спросил о другом.       – Так это и есть твоя цель, Локир? Добиться внимания Принцессы Даэдра? Вот так жизнь свою ради улыбки Азуры готов положить?       И тут он меня удивил. Посмотрел с несвойственной серьёзностью, помолчал. И ответил.       – Это не цель, Ураг. Это мечта. _____________________________________________________ * Книга "Неревар у Красной Горы". Встречается в "Морровинде", в "Обливионе" и "Скайриме" выпилена разработчиками. Библиографическая редкость, в самом деле.