Родственные души

Времени на безделье у правильного полицейского не бывает. Если не надо никого ловить, допрашивать или упаковывать в чёрный мешок, то к твоим услугам всегда гора бумаг и отчётов, которые хочешь не хочешь, а необходимо писать, заполнять и отправлять начальству. Иногда — очень редко — у правильного полицейского выдаётся минутка ничегонеделания. И это огромное счастье. Впрочем, если хочешь счастья, сотвори его себе сам… Помощник инспектора Ишигаки аккуратно поставил последнюю фигурку на стол и залюбовался: нэко-девочки были так хороши, что от них просто невозможно было отвести взгляд. Особенно от той рыженькой с завлекательной белой полосочкой… или от чёрненькой с длинным хвостиком, завёрнутым в спираль. А ведь ещё есть дымчато-серая с крупными ушками… Ох, да все они великолепны! Недаром Джун гонялся за ними аж два месяца. Тех же рыженьких у него накопилось десятка полтора, а белые красотки, лениво возлежащие на красной подушечке, заполнили целую коробку из-под консервов. Но это было совершенно неважно. Главное, вот они, все восемь, стоят в рядок между упаковкой карандашей и папкой с протоколами допроса Морикавы Кишио, убившего свою жену и тёщу. Красота-а-а… Из-за плеча Ишигаки протянулась рука. Помощник инспектора замер, как кролик перед удавом, уже подозревая, что сейчас будет... Рука аккуратно сгребла все восемь фигурок. В объёмистый кулак поместилось всё, наружу торчал только белый хвостик, сложенный в сердечко. Ишигаки всхлипнул, но сил сдвинуться с места не было. Рука исчезла, а вместо неё — и восхитительных фигурок! — на столе возникла толстенная папка. — Сасадзука-сан! — возопил Ишигаки, вновь обретая дар речи и поворачиваясь. — Работай. Инспектор Сасадзука разжал кулак, пошевелил пальцем фигурки и без тени сомнений ссыпал их в мусорную корзинку. Метнувшийся было к бесценным сокровищам помощник наткнулся на взгляд полуприкрытых глаз, и руки сами вцепились в папку с очередным делом. «Нет в жизни счастья!» К вечеру Джун чувствовал себя так, как будто по нему проехался асфальтовый каток, а потом на получившемся коврике станцевал Сасадзука-сан — если бы тот пожелал тратить своё бесценное время на такую бессмысленную вещь, как танцы. Пока же он предпочитал занятия более традиционные, поэтому Ишигаки весь день не разгибая спины корпел над отчётами, даже обедать не ходил, а шоколадка, любовно припрятанная во внутреннем кармане пиджака, превратилась в пасту. Хорошо, что обёртка была запаяна намертво. Апофеоз страданий для помощника инспектора наступил в семь вечера. Почтенная Маая-сан, убиравшая офис, сегодня пришла на два часа раньше и на глазах у обомлевшего Джуна вытряхнула его мусорную корзинку в мешок. Надежды на то, что Сасадзука-сан уйдёт домой раньше своего помощника и можно будет без помех покопаться в мусоре, разлетелись в пыль. Ядерную. Ишигаки проводил взглядом мешок, в котором унесли милые его сердцу фигурки и уронил голову на стол, чувствуя себя самым несчастным человеком во Вселенной. В начале лета темнеет поздно, но когда Джун, еле передвигая ноги, отправился (а вернее, пополз) домой, луна светила вовсю. Обобранный помощник инспектора уже почти дошёл до метро, и тут перед его мысленным взором предстала коробка из-под консервов, сиротливо стоящая в углу спальни… Ишигаки резко остановился, сглотнул — и решительно свернул к ближайшему магазину. Яко захлопнула последнюю папку и сладко потянулась. Приводить в порядок все эти завалы, остающиеся после очередного дела, было её негласной обязанностью. Можно было бы, конечно, попросить помочь Акане, да она и предлагала, но Яко считала, что некоторые вещи нужно делать самой. Опять же — в такие моменты никто не пытался открутить ей голову или выдавить глаза через затылок. Отказываться от минут тишины и спокойствия Кацураги Яко, школьница-детектив, не собиралась. Убрав папки в стол, Яко оглядела офис, немного поколебалась, раздумывая, не остаться ли ночевать прямо здесь, но всё же взяла себя в руки и, попрощавшись с Акане, направилась к выходу. Больше прощаться было не с кем: Годай прогуливал уже второй день, а Нейро где-то черти носили с самого утра. Оно и к лучшему, подумала Яко, непроизвольно потирая затылок, ноющий то ли от работы, то ли от вчерашней порции «адских мук». Можно спокойно уйти домой, со вкусом поужинать, вы-ы-ы-ыспаться-а-а… Яко уже дошла до середины коридора, когда на неё вылетело что-то тёмное. Двигалось оно хоть и быстро, но почти неслышно, и девочка чуть не схватилась за сердце: нервы у неё были крепкие, однако наткнуться в полутёмном коридоре на привидение не улыбалось даже ей. И тут привидение заговорило. К Ишигаки Яко относилась… никак. Инспектор Сасадзука ей нравился, она его уважала и даже где-то восхищалась, а вот его напарник не вызывал у неё никаких чувств. Бегает за Сасадзукой-сан эдакий хвостик, вопит что-то невнятное, а временами и глупое — ну и пусть вопит. Жалко, что ли? Однако сейчас… Сейчас, глядя на «привидение», утирающее скупые мужские слёзы, Яко почувствовала в Ишигаки товарища по несчастью, и неважно, что уж его-то никто не возил носом по столу и не подвешивал за ноги. Из невнятных объяснений помощника инспектора следовало, что Эйши-сан сотворил нечто совершенно ужасное, настолько ужасное, что Джун даже не мог об этом рассказать — слёзы начинали течь совершенно не по-мужски. Сначала Яко чуточку испугалась, потом задумалась, а потом решила, что надо что-то делать. К примеру, накормить страдальца — по крайней мере, ей это всегда помогало. Увы, от припасённой в дорогу булочки Ишигаки отказался. Тогда Яко, внутренне содрогаясь, предложила ему прогуляться, надеясь, что свежий воздух поможет полицейскому прийти в себя... Гулять Джун тоже не хотел, и тут уж девочка всерьёз задумалась о том, что надо звонить его начальнику. Однако стоило упомянуть имя инспектора, как молодой человек вжался в стену и затряс головой. Да… — Ишигаки-сан, может быть, вас до дома проводить? — отчаявшись, спросила Яко, краем глаза поглядывая на часы, висевшие над лестницей. Джун задумчиво почесал нос и вдруг, отлепившись от стены, рухнул на колени. Яко попятилась. — Если я могу… если можно… Я был бы крайне благодарен… — П-проводить? — уточнила девочка, прикидывая, знает ли она номер какой-нибудь скорой помощи для сумасшедших и успеет ли она, если что, его набрать. Однако тут помощник инспектора Сасадзуки наконец-то смог сосредоточиться и выдал целую членораздельную фразу… Облегчение затопило Яко с головой. — Конечно! — почти выкрикнула она и судорожно зашарила по карманам. — Вот! Да, конечно! Только, Ишигаки-сан… Джун, вцепившийся в ключ от офиса как утопающий в спасательный круг, с готовностью закивал. — Ишигаки-сан, ничего не трогайте, хорошо? — почти жалобно попросила Яко, бочком начиная двигаться к лестнице. — Нейро… В общем, я очень вас прошу. Кивание так ускорилось, что у неё зарябило в глазах. Яко мысленно вознесла молитву всем богам сразу и сбежала. Думать о том, что она застанет в офисе утром — а ведь Нейро мог вернуться в любую минуту, — ей не хотелось. Оставалось надеяться на лучшее. Но ведь имеет же человек право не хотеть возвращаться домой, правда? В этом она Ишигаки вполне понимала. Джун прошёлся по офису, рассеянно щёлкая выключателями. Он пытался понять, на кой ему нужно было сюда попасть, но пока понять не получалось. Вроде бы он собирался… О, вспомнил! Помощник инспектора, положительнейший молодой человек, хлопнул себя по лбу и извлёк из-за пазухи литровую бутыль саке. Потом подумал и достал из кармана растаявшую шоколадку. Сейчас она уже немножко застыла, но форму приняла странную, даже несколько жутковатую. Впрочем, какая разница, если ей вот-вот предстояло стать закуской? …Через час Джуну море было по колено, а злодей-начальник по плечо. Как он его уважал! Нет, как он его уважал! А тот что? Одним движением руки разрушил его мечты, надежды и счастье! Вот так вот, разом!.. Преступник, вот он кто! Ишигаки поудобнее устроился на диване и нежно погладил бутыль, опустевшую на треть. Саке приятно согревало измученное тело, а шоколадка, надо полагать, плавала в желудке и гарантировала отсутствие алкогольного отравления наутро. По крайней мере, Ишигаки очень на это рассчитывал… Впрочем, ещё через два часа, когда саке закончилось, на завтрашний день помощнику инспектора было уже откровенно наплевать. Да разве от саке опьянеешь? Ни-за-что! Вот если выпить ещё пару литров, тогда, возможно… Кажется, на углу, когда он шёл сюда, светилась вывеска круглосуточного магазинчика. Там наверняка должна быть выпивка. Обязательно. И утром Сасадзука-сан поймёт, как он был неправ! Во исполнение задуманного Джун встал и двинулся к двери. Дверь оказалась чуть дальше, чем он предполагал, но молодой человек был уверен, что для настоящего полицейского преград нет! И ни одна дверь, даже самая вёрткая, не уйдё… у-у-у-уй! больно-то как! Когда темнота в глазах немного разошлась, Ишигаки обнаружил, что сидит на стуле перед компьютером, на коленях, опасно наклонившись, лежит клавиатура, а перед самым носом у него мотается из стороны в сторону нечто, напоминающее женскую косу. Полицейский икнул и вытянулся по стойке «смирно», втайне надеясь, что глюк сейчас исчезнет. Надежды не оправдались: коса вытянулась и пребольно щёлкнула его по носу. Ишигаки взвыл и схватился за нос. Голова чуть-чуть посвежела, зато сразу навалилась печаль… — Даже косы меня не уважают, — сказал Джун, ужасно жалея себя. — Ну, почему? Почему я такой несчастный? Что за жи-и-и-изнь… Косичка нерешительно замерла, а потом, вытянувшись, осторожно постучала по клавиатуре. — Это твоё? — спросил Ишигаки робко. — А… Тихонько зашуршали вентиляторы: коса нажала на кнопку системного блока. — Понял. Так что, клавиатура… Получив ещё один щелчок по носу, Джун поторопился поставить клавиатуру на стол. В общем-то, он уже ничему не удивлялся. И даже когда косичка похлопала его по плечу, а потом ткнула куда-то в сторону стеллажей, он просто молча встал и пошёл в указанном направлении. В глазах немного двоилось, но чуть выдвинутый том какой-то энциклопедии зоркий полицейский взгляд заметил сразу, а бутылка, прятавшаяся за томом, блестела как зеркало Аматэрасу. Джун ласково погладил выпуклый бочок и вернулся к компу. Косичка потянулась к клавиатуре… — Я, конечно, всё понимаю… — задумчиво сказал Нейро. Яко, вошедшая в офис вслед за демоном, высунулась из-за его плеча и в ужасе зажмурилась. — Нет, я в самом деле понимаю… Нейро машинально ухватил свою помощницу за шиворот и сделал несколько шагов вперёд. Ближе подходить не хотелось: нюх у демона был очень чувствительный. — Я не понимаю одного: почему я должен этим заниматься? Яко? Яко висела безвольной тряпочкой, всем своим видом демонстрируя, что её здесь нет. Нейро нахмурился и приподнял девчонку повыше. — Эй! Насекомое! Я тебя спрашиваю! — Я хотела как лучше, — не открывая глаз, сообщила Яко. — Заметно. И что с этим «лучше» теперь делать? — Не знаю. — Это тоже заметно… Нет, я всё понимаю, да… Демон был в растерянности. Он в самом деле «всё понимал». По крайней мере, было совершенно ясно, что делать: с мокрицей можно было разобраться потом, а сейчас следовало взять… это и выкинуть к собственной матери. Например, из окна. Но… Услышав голоса, помощник инспектора Ишигаки Джун разлепил глаза и радостно помахал вновь прибывшим рукой. Он лежал на секретарском столике, нежно обнимая системный блок, и было ему хорошо. — Яко-тян… Ногами-сан… лю-у-у-уди-и-и… Счастье — оно есть… Как я вас всех люблю… Яко зажмурилась поплотнее. Нейро скрипнул зубами. Акане приветственно покачалась в воздухе и продолжила гладить Ишигаки по голове. Рядом с клавиатурой стояла нетронутая бутылка из книжной заначки.