Цветущие яблони

Шепард усмехнулся, с хитринкой прищуривая глаза и поглядывая на Тали. По выражению лица кварианки можно было понять, что она весьма озадачена; насупленные тонкие чёрные брови порождали множество маленьких ранних морщинок, скопившихся на переносице, — сколько раз Джон просил её не хмуриться, однако девушка, видимо, не могла одолеть свои привычные, машинальные движения. Если вглядываться в её лицо, изучать каждую его чёрточку, каждую клеточку кожи, то можно понять, что оно было прекрасно. Общее впечатление было несколько иным. Капитан долго не мог привыкнуть к её внешности после того, как она, наконец, сняла маску и задышала обыкновенным воздухом, но когда ему это, наконец, удалось, он пришёл к осознанию, что никого красивее неё на свете нет. Сейчас она стояла рядом с ним и оглядывала яблоневый сад, в который они пришли впервые, — в том смысле, что пришли вместе. До этого Шепард помнил его деревья ещё молоденькими росточками, а себя самого — маленьким, несмышлёным отроком. Тали сложила руки за спину и вытянула шею, пытаясь разглядеть в растрёпанной малахитовой листве хоть намёки на зарождающиеся плоды, но могла увидеть только еле проглядывающие белоснежные цветки, блестевшие на свету словно капли росы. — Цветки — это уже практически яблоки, — улыбнулся Шепард; его забавляла реакция кварианки на увиденное. Он знал, что она отнесётся к этому с интересом, — а как могло быть иначе, ведь Тали’Зора уже давно уламывала капитана свозить её на Землю и показать земные растения и плоды. Ему нравилось открывать заново для себя то, что казалось привычным, ничем не примечательным, и Тали помогала ему в этом. Каждый раз, когда удивлялась, восхищалась, восторгалась чему-то увиденному она, заново влюблялся в это и он. И заодно влюблялся в свою кварианку вновь и вновь. — Честно признаться, мне больше нравится, когда так, без яблок, — пожал плечами Джон. Адмирал сразу же повернулась в его сторону и вопросительно приподняла брови. Он тут же поспешил пояснить: — В цветочках есть особенная красота. Это как непорочные нимфы. Когда вместо них на ветках сидят крупные разжиревшие сатиры, вся красота и эстетика куда-то испаряется. Тали хихикнула. Она и не думала, что можно мыслить в таком ключе. За это она Шепарда и любила — за нестандартность в мышлении и смелость в высказывании. — А как же я узнаю, какие они на вкус? — Вот наступит лето, плоды и поспеют, — заверил её капитан и приобнял за плечи. Ветра почти не ощущалось: он лишь иногда напоминал о себе, слегка колыхая листья или забавляясь, играя с чёрными, как смола, волосами Тали. Солнце поглаживало, обласкивало своими бархатистыми лучами изумрудно-зелёные кудряшки, и от этого они сверкали, переливались, словно рассыпавшиеся жемчужные бусинки. Стояла непоколебимая тишина, и они так и стояли обнявшись, боясь нарушить эту тишину хоть на мгновение. Погода на удивление стояла тёплая — обычно в эти месяцы Ванкувер накрывают с головой неприветливые тучи, и город погружается в какой-то смутный дождливый сон с редкими проблесками ясного светила, но в этот раз, вернувшись на родину, Шепард был встречен довольно гостеприимно. Земля явно ждала возвращения своего спасителя. А ведь прошло несколько лет с момента окончания войны. Так давно он сюда не возвращался. Но нет, даже за всей этой мирской суетой в виде постройки дома на Раннохе и его обустройства Джон не переставал вспоминать свой родной дом, где он был рождён, вскормлен и выращен, как эти деревца, что они посадили с мамой далёкие-далёкие годы назад. Он уже давно лелеял мечту показать свою родимую обитель своей любимой, своей Тали, и был уверен в том, что ей это место тоже полюбится. — Шепард, тут необыкновенно красиво. Правда, всё равно с потрясными пейзажами Ранноха это местечко не сравнится, но я бы осталась здесь жить. Шепард хохотнул в ответ и только крепче сжал Тали в объятиях. — Знаешь, я бы саму себя сравнила с яблоней. Ты смог вдохнуть в меня жизнь, и я расцвела, обрела ореол счастья, любви и тепла, — она положила голову ему на плечо и обхватила своей трёхпалой ручкой его спину. — Я жду не дождусь, когда ты начнёшь плодоносить, — произнёс капитан, и они оба рассмеялись. Его смех — мягкий и сочный, как спелый, наливной плод; её — звонкий и переливчатый, словно капельки росы, блестящие на яблоневых цветках.