Часть 1
23 марта 2015 г. в 11:38
На улице забрехала собака, захлебнулась собственным лаем и замолкла. Терсоль осторожно выглянул в окно сквозь прореху в плотных грязно-коричневых шторах. Темень стояла непроглядная, но сомнений не было: где-то там рыскали Серые Спины. Когда они делали обход по их району, в животе начиналось тревожное покалывание. Нет, сегодня точно ничего не выйдет.
Позади всхлипнула Робин и, как и собака, сразу же замолчала, зажав рот рукой.
— Не ходи, — выдавила она, когда ей удалось унять плач.
Терсоль не ответил, снова припав к окну. Предчувствие оправдалось, по улице и в самом деле двигался патруль ночной полиции. Учуять его они не должны были. Благовония, которые расставила вокруг дома Робин, отлично искажали восприятие. Терсоль плотно задернул шторы и повернулся к окну спиной. Робин продолжала умоляюще смотреть на него.
— Нам нужно достать денег и выбраться из города. Рано или поздно придется, — мягко сказал он.
— Уже пытались, — возразила Робин и снова беззвучно заплакала.
Они и в самом деле пытались. План провалился, как трухлявый мостик: их маленький сын расплакался от голода и утомления, всех троих заметил следящий шар и чуть было не арестовала ночная полиция. Они смогли оторваться от погони только благодаря тому, что Терсоль обернулся орлом и отвлек Серых Спин на себя. Их побеги уже становились традицией. С тех пор, как молодую волшебницу Робин Пьюитт объявили в розыск за правительственный шпионаж, они пытались сбежать из Британии уже раз десять. Он вздохнул, собираясь с силами, и присел рядом с ней на кровать.
— Робин, нужно отдать его. С ребенком мы отсюда не выберемся.
— Не начинай, — глухо всхлипнула она.
— Ты знаешь, что я прав. Мы это уже обсуждали. Что я могу ему дать? Я понятия не имею, как растут дети. И мне все еще нужно возвращаться в Иное место. Он не будет видеть меня годами. А ты сама еще ребенок.
— Ребенок, который как-то растил его до сегодняшнего дня, и вроде получалось, — огрызнулась Робин.
— А если нас убьют? — Терсоль выложил последний козырь. — Его отправят в приют, и неизвестно, усыновят ли когда-нибудь. Робин, он попадет в семью, к наставнику, станет элитой вашего общества. Кто знает, может, мы еще сможем увидеть его, когда окончательно избавимся от хвоста и скопим денег.
— Не увидим, — шепотом сказала она, утирая слезы. — Сам знаешь, как это у нас бывает.
— Ты знаешь, что я прав, — повторил Терсоль. — С ребенком нам из страны не выбраться.
Робин долго смотрела в стену, за которой находилась более чем скромная детская: кроватка, вручную сколоченный столик и книги вместо игрушек. Нет, парочка, конечно, все же была — одноглазый плюшевый попугай и машинки, но игрушки сыну не нравились, зато от книг его было не оторвать. Робин даже не могла точно сказать, когда сын научился читать. Казалось, он всегда это умел, Терсоль был уверен, что у такого ребенка вообще должно быть много врожденных талантов. Сейчас сын крепко спал, наверняка полусидя и в обнимку с какой-нибудь книжкой.
Мальчику придется нелегко в обоих случаях. Как и им самим.
— Ладно, — почти неслышно сказала Робин. — Я буду ненавидеть себя, но это и в самом деле единственный вариант. Утром позвоню Терренсу, попрошу, чтобы они с женой отвели его в министерство.
— Мне жаль, Робин, правда, — отозвался Терсоль. — Даже если у нас не выйдет увидеть его, ты сможешь родить еще детей.
— Уйди с глаз моих, Терри, — попросила Робин и кивнула в сторону пентакля. — Позову, если Натаниэль захочет попрощаться.